Как заброшенный кинотеатр «Яйцо» стал символом протеста в Ливане

Осенью 2019 года в Бейруте начались протесты из-за того, что власти планировали ввести налог на пользование мессенджером WhatsApp. На улицы вышли тысячи ливанцев. За несколько дней акцент протеста сместился: активисты высказывались против нового правительства, безработицы и застройки, которая превратила центр Бейрута в территорию для богатых. Под давлением демонстрантов премьер-министр Ливана ушел в отставку. Однако это не остановило активистов, и на улицах города начались столкновения с полицией. Перевели материал Atlas Obscura о необычном модернистском здании в Бейруте, которое стало символом протестов в стране.

Спустя несколько месяцев гид Сари Хаддад водит туристов через центр Бейрута и площадь Мучеников, оккупированную палатками протестующих и арт-инсталляциями. Его глаза загораются, когда он рассказывает, как первые протесты переросли в миллионное движение, в конце концов захватившее когда-то стерильный центр города.

За спиной Хаддада возвышается занятое протестующими «Яйцо» (The Egg) — бруталистский бетонный купол, весь в дырах от пуль и снарядов. До начала гражданской войны (1975–1990) в здании работал кинотеатр. После войны «Яйцо» закрыли и забросили. В октябре 2019 года бывший кинотеатр переродился: протестующие снесли ограждения вокруг него и устроили в здании своеобразный общественный центр с вечеринками, лекциями и кинопоказами.

Пока Хаддад рассказывает, к туристам приближается мужчина, который торгует безделушками на улицах. Он предлагает купить монету достоинством в одну лиру — грустный сувенир для страны, переживающей мощнейший финансовый кризис. Потребуется 1 500 таких монет, чтобы купить один доллар США по официальному курсу и больше 2 000 — на черном рынке. Торговец указывает на «Яйцо» и говорит, что когда-то одной лиры было достаточно, чтобы посмотреть в нем фильм.

Жителям Бейрута «Яйцо» напоминает о довоенном времени и гражданской войне. Здание пережило вооруженный конфликт, несмотря на расположение на линии фронта между восточным и западным Бейрутом. Но еще больше впечатляет, что оно сохранилось и в период строительного бума, который полностью изменил центр города. Кинотеатр был закрыт для жителей города, и до недавнего времени его судьба была в руках девелоперов.

Для молодого поколения ливанцев «Яйцо» всегда было загадкой. «Никто ничего не знал о здании», — говорит 26-летний Хаддад. По его словам, кинотеатр был просто любопытным пережитком старого Бейрута. Будущий экскурсовод и его друзья не интересовались центром города с шикарными магазинами и апартаментами, которые построили после войны. «Мы ничего не знаем о военном периоде жизни центра города, — говорит экскурсовод. — У нас не было с ним ничего общего».

Более старшие жители Бейрута помнят, насколько важным было это место. 84-летняя Филиппине Эид рассказывает, что ее лучшие воспоминания связаны с этой частью Бейрута: «Здесь можно было вздохнуть свободно».

В 1960-х, когда открыли кинотеатр, Эид только заканчивала школу. Она часто посещала «Яйцо» с подругами, чтобы посмотреть голливудские и египетские фильмы. Ей нравился интерьер: красные ковры и освещение. В те годы «Яйцо» посещали представители всех религиозных сообществ и социальных слоев. «Всем были рады», — говорит Эид.

Однажды Эид сидела в первом ряду на бодибилдинг-шоу, глядя на позирующих атлетов. Один из них обратил внимание на девушку, а позже нашел ее у выхода и позвал на свидание. Эид отказалась, но десятилетия спустя вспоминает об этом случае с улыбкой.

Последний раз она посещала кинотеатр «Яйцо» в 20 лет с мужем и новорожденным сыном. Ей пришлось уйти посередине сеанса, потому что ребенок заплакал. Эид с ностальгией смотрит на заброшенное здание: «Оно было очень элегантным».

«Шестидесятые были золотым веком не только для ливанского кино, но и для архитектуры», — говорит работник факультета архитектуры и дизайна Американского университета в Бейруте Рони Хобеика. Целое поколение архитекторов-модернистов, многие из которых учились на Западе, выполняли заказы местных властей и частных застройщиков.

Джозеф Филипп Карам, построивший «Яйцо», известен экспериментами с дизайном и материалами. «В этом был дух времени, — говорит Хобеика. — Карам и его окружение считали, что могут построить утопию из бетона».

Планы архитекторов прервала гражданская война, которая началась в 1975 году. Бетонные здания Бейрута превратились в импровизированные бункеры, а «Яйцо» оказалось на зеленой линии — пустой полосе между христианской и мусульманской частями города. Зеленой ее назвали потому, что в отсутствие людей эта часть города заросла пышной растительностью. Реконструкция, которую после войны затеяла компания-застройщик Solidere, уничтожила больше старых зданий, чем боевые действия.

Старый Бейрут снесли, но «Яйцо», которому постоянно угрожали застройщики, сохранилось. В 2009 году, после того как здание едва не уничтожили, ливанские активисты начали кампанию «Спаси „Яйцо“» (Save the Egg). Вход в здание закрыли, хотя там и успели провести несколько вечеринок.

«Поколение художников, фотографов и музыкантов, выросших после войны, превратило „Яйцо“ в икону поп-культуры, — говорит Мелиса Кури, исследовательница в Американском университете в Бейруте. — Когда здание оказывается связано с личным опытом людей, оно становится чем-то большим, чем бетон и арматура». Вот почему иногда так больно, когда какое-либо строение пытаются разрушить, и так радостно, когда его удается спасти.

После очередной экскурсии Хаддад пробирается под ржавыми ограждениями и входит в «Яйцо». Купол кинотеатра возвышается над пространством, которое задумывалось как торговый центр. Стены украшает граффити с крысой, символизирующей лживого политика, и лицом Хоакина Феникса в роли Джокера. Хаддад впервые оказался в «Яйце» на второй день протестов. Он рассказывает, что поначалу очень осторожно поднимался по лестнице в купол, опасаясь, что она не выдержит его веса.

Голые ступени, где раньше размещались сиденья кинотеатра, стали местом для стихийных встреч протестующих. «Революция вернула нашу общую собственность, — говорит Хаддад. — Так что мы устраивали в „Яйце“ рейвы и смотрели кино».

Задняя стена кинотеатра разрушена. Через дыру виден Кольцевой мост (Ring Bridge) — участок дороги, который регулярно блокируют протестующие. На горизонте новые здания контрастируют с пострадавшими от войны многоквартирными домами. Смельчаки поднимаются по шатким железным лестницам на крышу кинотеатра. Сверху открывается вид на площадь Мучеников. Кто-то пролил краски разных цветов, так что на стене «Яйца» получилась радуга.

Группа подростков неподалеку снимает паркур-видео, а Хаддад вслух мечтает о том, что могло бы быть в здании: «Кинопоказы, или сделать галерею работ местных художников, или устраивать рейвы на 1 000 человек, как в лучших клубах Берлина».

Спустя три месяца с начала протестов продолжаются столкновения со спецназом, в бунтовщиков стреляют резиновыми пулями и заливают их слезоточивым газом. Новый премьер-министр сформировал правительство, но жители лагеря перед кинотеатром не поддерживают его. Проходы к зданию парламента перекрывают бетонные ограждения, чтобы протестующие не могли прорваться. «Яйцо», однако, остается открытым. В нем отсиживаются активисты, мечтающие о новом Ливане.