В колониальную эпоху государствам и этническому большинству было удобнее или игнорировать группы смешанного (а значит, более сложного) происхождения, или навешивать на них унизительные ярлыки. Метисов называли полукровками и дикарями. Сегодня ситуация изменилась, но метисные группы по-прежнему мало представлены в общественном поле. В разных дискурсах метисов наделяют различными качествами, в зависимости от культурных установок и политической целесообразности. Почему так происходит и в чем заключается сложность метисации как явления, рассказывает историк Михаил Башкиров.
Чтобы не пропустить новые тексты Perito, подписывайтесь на наш телеграм-канал и инстаграм.
В разных культурах и эпохах метисация воспринималась и описывалась по-разному. В современной антропологии также нет единого определения этого явления. Чаще всего под метисацией подразумевается межэтническое смешение, но не всякое: вряд ли кто-то назовет метисом человека англо-французского или франко-бретонского происхождения.
В Европе представления о метисах начали формироваться в XVII веке, в эпоху Великих географических открытий. Метисация подразумевала не просто межэтническое смешение, но и «качественную» разницу между отцом и матерью. Французские и испанские колонизаторы подразумевали под словом «метис» детей от смешанных браков, где один родитель — это «дикарь» или «раб», а другой — «представитель цивилизации». «Словарь Треву» XVIII века определял метисов как «рожденных от отца и матери разного качества, цветов или религии».
В это же время возникли концепты расы и чистоты крови. Соответственно, если существует «чистая» кровь, то существует и кровь «загрязненная». Работы «отца расизма» Артюра де Гобино были основаны на идее, что любое расовое смешение ведет к вырождению во всех областях: биологической, культурной, интеллектуальной. Французский писатель Франсуа Шатобриан называл североамериканских метисов «полукровками цивилизованной и дикой природы, обладающими пороками обеих рас».
В колониях метисов воспринимали иначе. Торговцы, военные и крестьяне относились к местным жителями намного проще и прагматичнее и редко обращали внимание на запреты Церкви или администрации, которые пытались ограничить контакты. Например, в XVII веке в Сибири служилым людям и промышленникам запрещалось сожительствовать с некрещенными туземками. Крестить местных тоже было нежелательно, поскольку это освобождало женщин и их детей от уплаты ясака.
В некоторых случаях представители администрации или Церкви видели в метисации способ заселить малолюдные колонии. В начале XVII века основатель колонии Новая Франция Самюэль де Шамплен писал алгонкинскому вождю Капитаналю: «…Когда этот большой дом будет построен, наши юноши женятся на ваших девушках и мы будем не чем иным, как одним народом». Колонизаторы и колонизируемые вступали в браки и внебрачные контакты, которые нередко были экономически выгодными.
На некоторых территориях было распространено сексуализированное насилие. Существует множество свидетельств о насилии в русской Сибири и даже о существовании женского невольничьего рынка в Якутске в XVII веке.
Метисов можно разделить на две большие категории, связанные с персональной и коллективной идентичностью.
Индивид-метис может появиться в разных географических, социальных, культурных и экономических обстоятельствах. В этом случае персональная идентичность вбирает элементы идентичности отца и матери или, например, старших поколений. Также метис может выбирать ту или иную идентичность, пытаться сохранить между ними баланс или заявить о существовании особой, смешанной идентичности. Так, в последнее десятилетие в городах Сибири все больше людей называет себя метисами или использует для обозначения своего смешанного происхождения местные термины. Здесь могут быть разные комбинации, например по вере православный, но родной язык — якутский.
Проблемы терминологии
В современной антропологии в отношении смешанных групп используют термин «метис». Чаще всего так называют себя и представители групп. Слово «метис» происходит от латинского miscere и misticius, что означает «смешение», «смешивание».
Другой распространенный термин, «креол», появился на Антильских островах. Это слово попало и в Русскую Америку, где креолами называли детей от русско-алеутских браков. В некоторых случаях оба термина использовали как синонимы.
В британской, а затем американской традиции чаще всего использовался термин halfbreed — «полукровка». В Сибири смешанные группы называли «русскими старожилами» или использовали местные обозначения: карымы, гураны, ясачные, пашенные, сахаляры, марковцы и другие.
Коллективная идентичность определяется сложнее, чем индивидуальная. Метисные группы возникали с конца XVII до начала XX века и были прямым последствием колониальной политики: отсутствие женщин среди переселенцев, экономическая ситуация, политика властей, географическая удаленность от путей сообщения или, наоборот, близость к ним. Семейная генеалогия из сугубо личного дела становилась предметом коллективных представлений о самих себе. Со стороны государства и этнокультурного большинства метисные группы вызывали разные реакции, чаще всего негативные.
Начиная с XVII века метисные группы возникали на колонизируемых европейцами территориях. Наиболее широко метисация была распространена в Латинской Америке, в зоне испанской и португальской колонизации, больше всего в Бразилии и Мексике, а также на Кубе. Крупные группы смешанного населения появились во французских владениях: на Мартинике, Реюньоне, Мадагаскаре, во Французской Полинезии, Канаде и Луизиане. Люди смешанного происхождения были и в других колониях, прежде всего в африканских, но именно в упомянутых регионах метисы относились к определенной социальной категории либо их социальная роль была достаточно заметной.
В Российской империи метисация существовала на всех периферийных территориях. Наибольшее количество смешанных групп возникло в азиатской части страны: на Алтае, в Бурятии и Забайкалье, Якутии, на Камчатке, в Трехречье (территория Внутренней Монголии в КНР), а также на Аляске.
В США метисные сообщества практически не сложились. Долгое время главной целью колонизации в Америке была земля. Новые американцы двигались с востока на запад сплошной стеной, за пионерами шли фермеры, жаждущие обрести собственную землю и засеять ее. Индейцы были не союзниками, а помехой и угрозой.
В Канаде ситуация была иной. Главной целью французской колонизации был мех, а земля европейцев не интересовала. Чтобы исправно получать сырье, требовалась поддержка коренного населения, и браки между колонизаторами и местными помогали укрепить связи.
Метисные группы появлялись вне государственного контроля, а иногда и вопреки ему. Тем не менее от столкновения с государством их не спасали ни географическая удаленность, ни незаметность сообщества. В некоторых случаях метрополии поощряли метисацию, например в Мадагаскаре. В Новой Каледонии и Французской Полинезии власти признавали ее существование.
В СССР метисацию одобряли на идеологическом уровне, но не на практике. В Советском Союзе был распространен уничижительный термин «местнорусские» в пику приехавшим «настоящим» русским.
Некоторые государства связывали метисацию и миф о собственном основании. В Мексике или Бразилии метисация — полноценный элемент официальных исторических нарративов.
Наиболее сложные отношения между государством и смешанными народами сложились в Канаде, где метисы вместе с индейцами и инуитами принадлежат к числу коренных жителей страны. Их статус закреплен в конституции страны, принятой в 1982 году, однако в документе отсутствует определение, кто такие метисы.
Включение этого статуса в канадскую конституцию — результат политической борьбы активистов и ассоциаций метисов в 1960–1970-х годах. Заметным борцом движения была Федерация метисов Манитобы (ФММ), самая многочисленная. Именно в Манитобе в XIX веке метисы (скотоводы, земледельцы и охотники на бизонов) были одной из наиболее крупных общностей. Попытка отчуждения плодородных земель и истребление англо-канадцами бизонов спровоцировали два восстания.
Первый бунт, в 1869 году, привел к образованию метисной провинции Манитоба, в которой метисы недолгое время были большинством. Спустя 15 лет случилось второе восстание, в результате которого метисы потеряли плодородные земли. Под запретом оказалась сама метисная идентичность. Канадские власти приписали часть метисов к белым, а других назвали индейцами. В итоге метисы потеряли индивидуальные и коллективные права, которыми обладали другие этнические меньшинства Канады. Некоторые группы канадских метисов до сих пор подвергаются дискриминации.
Первыми, кто столкнулся с «метисной проблемой», были колониальные администраторы. Чиновники не понимали, к какой категории отнести смешанное население, к колонизируемым или к колонизаторам. Метисы оказывались либо недостаточно белыми, либо «слишком туземцами». Нередко фактор метисного происхождения, если он портил статистику, просто игнорировался.
В текстовых источниках сложное происхождение метисных групп описывалось через негативные стереотипы или, как и в случае с чиновниками, вовсе игнорировалось. Православный миссионер, а затем митрополит Иннокентий (Вениаминов) в «Записках об островах Уналашкинского отдела» (1840) очень детально описал алеутов и их быт, но не упоминал креолов.
Яркий пример колониального взгляда на фигуру метиса представлен в рассказе «Виннипегский волк» канадца Эрнеста Сетона-Томпсона. Детский писатель транслирует пренебрежительное отношение к «полукровкам» (halfbreeds). Скрипач Поль — воплощение всех негативных стереотипов о метисах: он и трус, и пьяница, и бабник, и садист, который издевается над волком, посаженным на цепь. Другую героиню, девушку Нинетт, рожденную от матери-индианки, Сетон-Томпсон описывает как красивую и глупую. Третье измерение halfbreed в рассказе сугубо зоологическое: это дворняга, которую на улицах Сен-Бонифаса разрывает на части Виннипегский волк — олицетворение дикости и природной силы.
Для этнографов «серая зона», куда попадали смешанные группы, имела несколько иные рамки. Большинство авторов XIX века воспринимали метисацию как проявление ассимиляции, когда более сильная группа поглощала другую, более слабую. На промежуточных этапах этого процесса могли появляться группы сложно определяемой этнической принадлежности. Метис оказывался в «серой зоне», и ученым было проще проигнорировать явление, чем объяснить его.
Наибольший интерес метисы представляли для антропологов на рубеже XIX–XX веков. Исследователей интересовали не этничность и идентичность, а разрез и цвет глаз, рост, форма черепа, цвет кожи метиса.
Только в 1970-х годах представители гуманитарных дисциплин начали обращать внимание на проблематику метисации. Помимо антропологов и этнологов, уделявших внимание теме идентичности, исследователей интересовали различные аспекты метисации в области культуры: питание, архитектура, музыка, особые экономические уклады и практики, религия, совмещающая элементы разных культов, механизмы культурных трансферов, языки.
Большой импульс для исследований метисов дала постколониальная оптика. Она позволила вскрыть механизмы символического и инструментального насилия, которым пользовались государства и доминирующие группы при контакте с метисами. Однако на уровне антропологической теории феномен метисации в полной мере так до сих пор и не осмыслен.