«Нанимаем. Требуются только филиппинцы»: Как в ОАЭ сегрегируют экспатов и мигрантов

«Нанимаем. Требуются ТОЛЬКО ФИЛИППИНЦЫ» — гласит плакат в одном из обменников в Дубае. Экономика Объединенных Арабских Эмиратов выстроена на труде мигрантов. Их доля — около 85 %. Привлечение работников со всего мира сочетается с политикой жесткой сегрегации, а с 2019 года ОАЭ даже депортируют мигрантов по упрощенной схеме. Социолог Константин Глазков разбирается для Perito, как работает и вписывается в городское пространство миграционная политика.

В 1970-х годах в Персидском заливе произошел нефтяной бум, который привел к беспрецедентному росту спроса на рабочую силу в строительной, нефтяной и промышленной сферах. Он не только способствовал повышению уровня жизни местных жителей, но и сделал регион привлекательным для рабочих из соседних стран (Пакистан, Индия, Египет). С ними ОАЭ годами развивали экономические связи, в том числе по региональным программам трудовой миграции. Со временем в состав дешевой рабочей силы попали выходцы из Юго-Восточной Азии и Африки. И тогда, и сейчас привлечение мигрантов строится на кафале — системе найма, распространенной в мусульманских странах Ближнего Востока.

Низкоквалифицированные мигранты регулярно жаловались на злоупотребления со стороны работодателей. Во многих случаях зарплата не выплачивалась в полном объеме, требовалась сверхурочная работа (до 21 часа в день), питание, жилищные условия или медицинское обслуживание были недостаточными. Некоторые мигранты и мигрантки сталкивались с физическим или сексуальным насилием.

Обычно мигранты устраиваются на работу через компании и агентства, подбирающие людей для конкретных услуг: строительство, такси, уборка, общепит. Такими фирмами управляют выходцы из разных стран, которые ищут и нанимают сотрудников по своим каналам. В результате в некоторых сферах могут быть задействованы мигранты только из отдельно взятого региона. Например, в гостиничном бизнесе большой процент индийцев, а в клининге – филиппинцев. По законам ОАЭ, после заключения контракта мигрантам не разрешается менять работу и ожидается, что они покинут страну сразу после истечения контракта. Таким образом, закрепление профессий за выходцами из определенных стран только усиливается.

«У меня было несколько таких наблюдений в Лувре в Абу-Даби, — рассказала моя коллега Н., работающая в музее. — Там есть отдел, который занимается безопасностью на пляже, спасатели. В основном это мужчины-африканцы. В других отделах ты их не замечаешь. Также мы обращали внимание на русскоязычных сотрудников в гардеробе и сувенирном магазине, где иногда нужно говорить по-русски. В то же время в туалетах всегда дежурит сотрудник, который фанатично убирается, чуть ли не после каждого посетителя. Преимущественно это филиппинки и филиппинцы». Н. отмечает, что разрыв особенно заметен на мероприятиях музея. Посетители и кураторы — это европейцы или «эмирати» (так в ОАЭ называют граждан страны, — прим. ред.), а обслуживающий персонал — только мигранты.

Графики иллюстрируют сложившиеся различия между национальными группами. На примере Дубая видно, что руководящие должности в подавляющем большинстве занимают представители западных национальностей. Рабочий класс представлен 61 % азиатов, при этом около 15 % из них тоже занимают руководящие и требующие квалификации должности. В свою очередь, выходцы из арабских стран более равномерно распределены по шкале занятости.

В последние годы трудовое законодательство в ОАЭ стало меняться. Мигранту позволяется расторгать контракт без потери иммиграционного статуса и с возможностью получения нового разрешения на работу, но только в случае несправедливого отношения со стороны работодателя. В конце 2022 года правительство приняло закон, регулирующий права домашних работников и предполагающий ежегодный оплачиваемый отпуск (минимум 30 дней), оплачиваемый отпуск по болезни и медицинскую страховку.

Способы регулирования национального состава населения в ОАЭ ярче всего видны на примере механизма получения виз и продления резидентства. Многим иностранцам, и трудовым мигрантам и европейским экспатам, могут отказать в легализации без объяснения причин.

В 2022 году в ОАЭ была введена новая система, по которой можно получить различные варианты резидентских виз: золотую, зеленую, семейную и рабочую. Золотая виза на 10 лет выдается высококвалифицированным специалистам, которые работают в местных компаниях в сфере медицины, естественных и инженерных наук, IT, бизнеса и управления, образования, права, культуры и социальных наук. При этом их ежемесячный доход должен быть не ниже восьми тысяч долларов. Золотую визу могут получить и владельцы недвижимости стоимостью более 500 тысяч долларов.

Зеленая виза сроком на пять лет предоставляется фрилансерам при наличии действующего трудового договора и месячной зарплатой не менее 15 тысяч дирхамов (примерно четыре тысячи долларов). Семейная виза предоставляется членам семьи резидента, который в этом случае выступает их спонсором. Рабочая виза на два года выдается иностранцам, желающим въехать в страну с целью трудоустройства. Работать при этом разрешается только в той компании, которая выдала приглашение.

Недавно у моей знакомой возникла сложность: ей было нужно трудоустроить иранца. Из-за конфликта между Саудовской Аравией и Ираном по религиозным, политическим и экономическим вопросам (так называемая холодная война на Ближнем Востоке), в котором ОАЭ выступает на стороне саудитов, выходцы из Ирана порой сталкиваются с бóльшими трудностями при получении виз и продлением резидентства, чем мигранты из других стран Персидского залива. Люди могут жить и работать в ОАЭ много лет, снимать квартиру, заниматься бизнесом, их дети могут учиться в местных школах, — а потом неожиданно столкнуться с отказом в продлении визы. Нередко это вынуждает их спешно покинуть страну.

Отказать в продлении визы могут даже тем, кто родился в ОАЭ, потому что гражданство предоставляется только по «праву крови» детям родителей-«эмирати». Такие мигранты во втором поколении обычно имеют долгосрочные резидентские визы на 10 лет, но при попытках их продления порой возникают трудности. Родители моего знакомого Б. из Египта, он сам родился в ОАЭ, всю жизнь живет здесь, окончил местную школу и университет, работает аналитиком в строительной компании. Несколько лет назад при продлении резидентской визы Б. получил отказ, из-за ему пришлось получать новую визу через компанию в другом эмирате. Это позволило избежать депортации. «ОАЭ — мой дом, — говорит он после этого. — Но я не могу быть стопроцентно уверенным, что меня когда-нибудь отсюда не депортируют». Постоянно нависающая угроза и ее непостижимость подчеркивает уязвимость мигранта, делая его более покладистым и бесправным.

Разделение по национальному признаку в ОАЭ происходит не только на бюрократическом уровне, но и в общественных пространствах Дубая. В линейном городе без ярко выраженного центра вся инфраструктура расположена вдоль моря. Это хорошо видно по трем линиям: береговой с роскошными виллами и отелями, главной автомобильной магистрали Шейх-Заид и красной ветке метро.

Дубай поделен на замкнутые районы, границы которых очерчивают широкие автотрассы. Недвижимость в основном принадлежит крупным девелоперам, которые централизованно определяют уровень цен на жилье. Стоимость аренды может отличаться в 5–10 раз в зависимости от района. По этой причине город делится на мигрантские и экспатские районы. В мигрантском Al Mankhool квартира с одной спальней может стоить около 700–800 долларов в месяц (при этом 60 % рабочих мигрантов получают в месяц менее 1 360 долларов), в то время как в экспатском Tecom квартира обойдется минимум в 1 700–2 000 долларов, а в туристических Dubai Marina и Jumeirah Palm — все 2 500–4 000 долларов.

«Эмирати» чаще всего живут на виллах, обособленно. В экспатских районах обитают высококвалифицированные сотрудники из более богатых стран, в мигрантских — неквалифицированные рабочие из Южной и Юго-Восточной Азии, Африки. Друг с другом эти три группы горожан почти не пересекаются, разве что в торговых центрах и на дорогах.

Отличаются и магазины. В мигрантских районах можно встретить пекарни с горячими лепешками парата, чайные уголки, где за 60 центов можно выпить карак (молочный чай со специями) и взять пирожки самоса или десерт гулаб джамун. Рядом будут мастерские по починке обуви, часов, велосипедов, магазинчики с «фирменной» одеждой.

В экспатских районах этого нет, зато есть «мишленовские» рестораны, зеленые общественные пространства, велодорожки, лавочки и прогулочные зоны. Станции велопроката расположены именно на экспатских территориях и вдоль моря, но не в мигрантских частях города: перемещаться на прокатном велосипеде считается привилегией. У многих мигрантов для коротких поездок есть старенькие велосипеды, оборудованные корзинами для перевозки грузов. Мигранты чаще предпочитают метро и автобусы и почти не пользуются такси. В свою очередь, экспаты передвигаются по городу на собственных авто либо вызывают такси. В метро и автобусах их можно встретить гораздо реже.

В контексте пространственной сегрегации можно также упомянуть общежития для индийских и пакистанских эмигрантов в районе Сонапур. На первый взгляд это обычный удаленный квартал с жилой застройкой, но внутри жилье больше похоже на российские «резиновые» квартиры с двухъярусными кроватями, в которых мигранты живут по 4–6 человек в комнате без удобств.

Одним из пунктов концепции по развитию Дубая к 2040 году значится двукратное увеличение численности населения города, с 3,3 до 7,8 миллиона человек. Можно предположить, что эти планы строятся на стремлении государства привлекать больше эмигрантов со всего мира, создавая условия для их продолжительного проживания в ОАЭ. Однако, на мой взгляд, развитию мешает политика сегрегации, модель экспоненциального роста которой после пандемии начинает себя исчерпывать.