Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
Пожары в окрестностях Лос-Анджелеса, начавшиеся 7 января, уже называют одними из самых разрушительных в истории Калифорнии. За две недели их жертвами стали по меньшей мере 27 человек. Нагрузка на систему здравоохранения и токсичный дым (современные дома содержат огромное количество пластика), по оценкам специалистов, повлекут за собой еще тысячи преждевременных смертей. Огнем уничтожено больше 12 тысяч домов. К этой ситуации привели не только природные условия — пожары тесно связаны с городским планированием. Как в зоне повторяющейся природной катастрофы появился город и почему пожары усиливают городское неравенство, разбирается Наташа Наумова.
Консервативная американская пресса пестрит сообщениями о поджогах, которые якобы совершают нелегальные мигранты и бездомные, по традиции представляя их виновниками всех бед. Ученые указывают на необычные погодные условия и глобальное потепление: за последние десятилетия скорость распространения пожаров выросла более чем вдвое, а пожарный сезон стал дольше. Но что часто остается без внимания, так это системный характер проблемы. Природные пожары для региона явление естественное и неизбежное. Но если так, то почему год за годом город не может с ними справиться и страдает от масштабных разрушений?
Для ответа на этот вопрос можно обратиться к работам Майка Дэвиса — урбаниста, который посвятил большую часть жизни исследованию своей родной Южной Калифорнии. Его книга 1998 года «Экология страха: Лос-Анджелес и воображение катастрофы» объединяет экологическую историю с глубоким социокультурным анализом. В центре внимания книги, конечно, Лос-Анджелес, город, который почти каждый год страдает от природных катаклизмов: пожаров, землетрясений, наводнений и торнадо. Погружаясь в детали городского управления и взаимосвязанных естественных процессов, Дэвис убедительно показывает: уязвимость Лос-Анджелеса перед стихийными бедствиями — это результат неустойчивой и безответственной урбанизации, главным двигателем которой выступил рынок. Игнорируя экологический здравый смысл, власти и девелоперы сами себя загнали в череду катастроф, которых можно было бы избежать (или по крайней мере снизить ущерб от них) с помощью грамотного городского планирования.
Возьмем пример Малибу, пригорода Лос-Анджелеса, протянувшегося узкой полосой вдоль тихоокеанского побережья. Малибу особенно подвержен пожарам, именно в тех краях, между Малибу и Санта-Моникой, полыхает район Пасифик-Палисейдс. Как пишет Дэвис, Малибу можно считать столицей природных пожаров Америки и, возможно, даже всего мира. Все дело в его расположении. Калифорнийские каньоны направляют сухие и жаркие ветра Санта-Ана, рождающиеся над нагорьем Большого Бассейна и плато Колорадо, вниз к побережью, словно кузнечные меха, усиливая их до порой ураганной скорости. Осенью и зимой эти «огненные ветра» особенно активны. Тогда достаточно искры, чтобы они раздули пожар такой силы, что потушить его практически невозможно, можно только пытаться сдержать его боковое распространение.
С начала XX века средиземноморский климат и живописные холмы, спускающиеся к идиллическим пляжам, ежегодно привлекали в Лос-Анджелес и окрестности десятки тысяч новых жителей. С проблемой пожаров Малибу столкнулся практически сразу после основания. В 1930 году, тогда еще будучи небольшим прибрежным комьюнити, он пострадал от первого крупного пожара. Огонь полностью спалил окружающие холмы и уничтожил часть поселения. Однако вместо того, чтобы задуматься о рациональности расширения города в этих местах, девелоперы продолжили застройку.
Следующий большой пожар разразился в 1956 году и нанес катастрофический ущерб переживающему строительный бум Малибу. Легко поддающиеся огню жилые кварталы усилили лесной пожар, и сгорели сотни домов. Регион был объявлен зоной национального бедствия. Но вместо создания буферной территории пожарного риска и ограничения строительства правительство направило колоссальные средства на восстановление города. Огромные бюджетные деньги, вложенные в Малибу, привели к удорожанию жилья. При этом пожары никуда не исчезли.
С каждым пожаром сумма государственных субсидий увеличивалась, а реконструкция становилась все масштабнее и эксклюзивнее, способствуя росту цен на недвижимость. Высокие страховые выплаты пострадавшим и налоговые льготы привлекали еще больше капитала. Постепенно менялся и социальный портрет жителей: с такими ценами жить здесь могли себе позволить только голливудские звезды и другие представители элиты.
Поскольку правительство отказалось от предложений экологов передать земли в общественное пользование, очень скоро окружающие холмы были приватизированы, что открыло путь чрезмерной застройке. Разрастаясь под давлением погони за прибылью, Малибу и другие богатые пригороды Лос-Анджелеса проникали все глубже в зоны высокого пожарного риска — огневые коридоры, по которым из-за ветров легко распространяется пламя. Смешение растительности и домов на границах города усугубило пожары и сделало их тушение гораздо сложнее. В итоге вокруг города вырос «огненный пояс» престижной субурбии.
Как пишет Дэвис, страх состоятельных анджелинос (жителей Лос-Анджелеса) перед стихийными бедствиями породил множество конспирологических теорий о поджигателях. Так, после разрушительных пожаров 1993 года город охватила истерия по выявлению и наказанию виновных в поджогах, хотя у версии поджога не было никаких доказательств. Были созданы специальные антиподжоговые патрули. Это способствовало криминализации проблемы природных пожаров, зачастую общественное мнение просто отказывалось признавать их неумышленный характер. Консерваторы и сторонники неограниченной застройки обвиняли в поджогах гомосексуалов, либералов, бездомных и природоохранные организации. Развернулась целая кампания по выявлению «пятой колонны поджигателей», накаляя публичный дискурс до почти маккартистского уровня паранойи. Пожары, по выражению Дэвиса, открыли ящик Пандоры белого страха, подпитывая слухи о группировках темнокожих, поджигающих белые богатые районы, и причастности террористов-исламистов.
Многие проблемы, описанные Дэвисом, существуют до сих пор и даже усугубились. Пожары подсвечивают самые острые социальные противоречия США, а компании извлекают выгоду из климатического кризиса в лучших традициях капитализма катастроф. Пока жители пострадавших от огня и эвакуированных районов пытаются найти себе жилье, арендаторы зарабатывают на бедствии, взвинчивая стоимость аренды гораздо выше установленных законом пределов. Страховые фирмы массово уходят с рынка, опасаясь рисков, а оставшиеся повышают стоимость полисов или массово их отзывают. В итоге вся финансовая нагрузка от пожаров ложится на государство и семьи, которые не могут позволить себе страховку. Тем временем лоббисты строительных компаний продолжают блокировать законодательные инициативы, направленные на ограничение застройки в пожароопасных зонах.
Облик Лос-Анджелеса определяет вопиющее экономическое неравенство, которое находит выражение в топографии: большинство жителей со средними и низкими доходами живут внизу, на равнине, тогда как элита облюбовала живописные холмы, дающие ощущение приватности. Одни из самых дорогих особняков в мире находятся в горах Санта-Моника. Однако пожары затронули не только богатых обитателей холмов. Спустившись в городские районы, огонь уничтожил дома тех, у кого нет страховки или накоплений. Так пожары провоцируют джентрификацию и усугубляют неравенство, вытесняя малоимущих из пострадавших районов.
Классовые различия влияют и на доступ к пожарной охране: состоятельные домовладельцы пользуются услугами частных противопожарных служб, чтобы защитить свою собственность. Например, с их помощью Рик Карузо, миллиардер-девелопер, баллотировавшийся в 2022 году на пост мэра Лос-Анджелеса, спас от огня свою виллу и торговый комплекс. Все остальные здания в округе были уничтожены. К частным пожарным бригадам обращаются и страховщики для того, чтобы избежать необходимости выплаты компенсаций. Стоимость противопожарного пакета для одного имения составляет около 25 тысяч долларов, плюс цена выезда в случае чрезвычайной ситуации (три тысячи за команду из двух пожарных). Пока городу нечем тушить возгорания из-за нехватки воды, богатые устанавливают личные пожарные гидранты. Защита от пожаров стремительно коммодифицируется, превращаясь из общественного блага в источник баснословной прибыли.
Не секрет, что для борьбы с пожарами правительство Калифорнии с 1946 года использует заключенных. Формально осужденные вызываются на тушение добровольно. Но в действительности условия содержания в тюрьмах настолько ужасны, что люди готовы на что угодно, лишь бы не оставаться там. Вероятность получить травму у заключенных в несколько раз выше, чем у профессиональных пожарных, а за работу им платят один-два доллара в час. При этом после освобождения устроиться на работу в пожарную охрану они не могут.
Использование труда заключенных для тушения огня в последние годы вызывает все больше критики. Многие отмечают, что так называемые исправительные работы служат единственной цели — экономии средств правительством с помощью эксплуатации почти бесплатной рабочей силы. Власти пытаются выставить эту практику как волонтерскую помощь местному сообществу, которая меняет маргиналов и преступников в лучшую сторону и помогает немного уменьшить срок заключения. Но картина, в которой социальные низы за бесценок рискуют жизнью ради имущества знаменитостей и самых богатых людей США, выглядит как жестокая биополитическая ирония.