Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
В современной Японии широко используются визуальные медиа для конструирования имиджа страны. С помощью аниме, комиксов и игр яркие образы национальной культуры транслируются на Запад. При этом авторы произведений часто опираются на сложившиеся европейские стереотипы о стране.
Эти тенденции нельзя назвать новыми. Во второй половине XIX века одним из самых продаваемых японских товаров в Европе и Америке была сувенирная фотография. Тщательно поставленные снимки не просто поддерживали западные стереотипы о Востоке — они их формировали. Фотографы в студиях воспроизводили яркие искусственные образы средневековой Японии и продавали их иностранцам, полностью игнорируя современный уклад жизни.
О том, как под влиянием сувенирной фотографии было сформировано массовое восприятие Японии на Западе, рассказывает искусствовед Илья Леонов.
Чтобы не пропустить новые тексты Perito, подписывайтесь на наш телеграм-канал и инстаграм.
Фотография пришла в Японию с Запада и долгое время была развлечением небольшого числа состоятельных феодалов. В 1843 году голландцы доставили первую дагерротипную камеру в Нагасаки, единственный японский порт, открытый для иностранцев при режиме Токугавы. Местный торговец купил фотоаппарат для Симадзу Нариакиры, главы княжества Сацума и известного любителя западных технологий. Портреты Симадзу и членов его семьи считаются первыми снимками, созданными в Японии.
В условиях внешней изоляции страны у местных фотографов были ограниченные возможности для изучения технологии. Развитие японской фотографии и ее популяризация происходили после прекращения изоляционной политики в 1853 году. Страна открылась для иностранцев, среди которых были не только дипломаты, предприниматели и путешественники, но и профессиональные фотографы. В начале 1860-х американцы и европейцы расширили применение фотографии в Японии, открывая собственные фотоателье и мастерские и принимая в них местных художников.
Сувенирная фотография была основным направлением, в котором работали западные фотографы. Продукция распространялась в договорных портах, где жили зажиточные иностранцы и останавливались туристы.
Пионером сувенирной фотографии считается итало-британский фотограф Феличе Беато. Он прибыл в Йокогаму в 1863 году и к этому моменту уже имел репутацию значимого специалиста в сфере благодаря репортажам с театра военных действий на Ближнем Востоке и этнографическим снимкам из Индии и Китая. Интерес к экзотике и опыт определили успех Беато на японском рынке. Он заложил стилистические основы японской коммерческой фотографии и сделал ее узнаваемой на Западе. Принципы Беато в дальнейшем развивались его учениками, наиболее успешным из которых был Кусакабэ Кимбэй,– крупнейший японский фотограф второй половины XIX века.
Беато, предположительно, первым в Японии начал раскрашивать снимки. Для этого он нанимал местных художников. С помощью пигментов на водной основе можно было накладывать цвета тонкими прозрачными слоями и создавать натуралистичные, но при этом живописные виды. Многоцветность стала наиболее узнаваемой чертой японской фотографии. В рекламных объявлениях фотостудии делали акцент на яркости и долговечности раскрашенных снимков, а «японские» краски, преимущественно поддельные, продавались на Западе как сверхкачественный художественный материал.
Мастера оформляли обложки альбомов композициями в изысканной лаковой технике маки-э и инкрустировали их слоновой костью и перламутром. Как правило, снимки выбирали покупатели из каталога той или иной студии. В результате сувенирные фотоальбомы становились уникальными произведениями и обретали еще большую ценность в глазах клиента. При этом, несмотря на сравнительно высокую стоимость — около 700 долларов по нынешнему курсу, они продавались в весьма значительных количествах. Так, в 1896 году было продано более 1 200 альбомов.
Фотографы отдавали предпочтение сценам традиционной жизни Японии, игнорируя актуальные темы, категорически отвергая любые проявления модернизации, которые происходили в результате Реставрации Мэйдзи. Пока значительная часть японцев знакомилась с европейской модой и технологиями, герои сувенирных снимков продолжали существовать в идиллическом мире, застывшем в доиндустриальной эпохе. В этом отношении японская фотография кардинально отличалась от других видов визуального искусства, например печатной гравюры, в которой образы современности имели гораздо большее значение.
Анахронизм фотографий связан с западным восприятием местной культуры. Многие европейцы видели Японию как экзотичную страну с архаичными обычаями и укладом жизни. Эти стереотипы, сформированные в период внешней изоляции Японии, сохранялись на протяжении всего XIX века. Их нередко воспроизводили в западных публикациях, в том числе и в туристических путеводителях. Люди, которые читали эти материалы и по ним составляли представление о стране, приезжая в Японию, ожидали увидеть вокруг себя соответствующие сцены. Однако ожидания и реальность не всегда совпадали, и потому европейцы шли в фотостудии за сувенирами, которые воплощали запросы путешественников.
Феличе Беато заложил и сюжетную классификацию сувенирной фотографии. В каталогах мастера изображения были разделены на две категории. Первая — «виды», то есть пейзажи и достопримечательности Японии. На этих снимках часто были изображены достопримечательности, встречающиеся на основных туристических направлениях: гора Фудзи, гигантская статуя Будды в Камакуре, синтоистское святилище Тосё-гу в Никко и другие популярные места.
Во второй группе были «костюмы» –– натурные или постановочные сцены повседневной жизни. На этих кадрах в наибольшей степени проявился ориенталистский характер сувенирной фотографии. Западная аудитория воспринимала изображения архаизированного японского быта как аутентичную репрезентацию восточных обычаев. Местные фотографы стремились извлечь максимальную прибыль из этого интереса и намеренно экзотизировали окружающую действительность.
Эти сюжеты сувенирной фотографии прямо соотносятся с западными стереотипными представлениями о японской культуре.
Одним из популярнейших героев «костюмных» фотографий был самурай. Чаще всего на снимках были изображены казни или ритуальные самоубийства сэппуку, все сцены воспроизводились в фотоателье. Благодаря сценографии, декорациям и последующему раскрашиванию образы получались яркими и запоминающимися. Например, на одной из фотографий Феличе Беато 1867 года «казнь» осужденного происходит на фоне картонного пейзажа с заснеженной вершиной Фудзи на заднем плане.
Аутентичность снимков не вызывала сомнений у западных зрителей, несмотря на очевидную художественную постановку. В их представлении подобные сцены были напрямую связаны с ритуальным насилием –– неотъемлемым атрибутом самурайского кодекса чести и средневековой Японии в целом. Клише оказалось настолько живучим, что эти образы продолжали тиражировать и успешно продавать на протяжении всего XIX века.
Фотографии 1860-х нередко публиковались в конце столетия в изданиях, продолжающих тему суровых порядков японского общества. В то же время настоящие самураи и их наследие последовательно искоренялись правительством Мэйдзи (так, в 1870-е годы было запрещено публичное ношение мечей). В этих реалиях сувенирные снимки оставались для иностранцев одним из немногих способов взаимодействия с уходящей культурой.
Другим частым объектом изображения на коммерческих снимках были сцены японской повседневности с акцентом на традиционных профессиях и занятиях. Например, большое внимание уделялось культивации и потреблению риса. Его центральное место в японской диете и экономике вызывало удивление у иностранцев.
Аналогичной популярностью пользовались снимки других национальных ремесел: сцены производства чая и шелка, изготовления зонтиков и сямисэнов, борьба сумо, фотографии представлений в театрах но и кабуки. У фотографов была возможность создавать натурные и документальных снимки с этими сюжетами, однако они продолжали использовать студийные помещения. С одной стороны, это было связано с длинной выдержкой ранних камер, которая не позволяла качественно запечатлевать документальные кадры. С другой — студийные декорации лучше подходили для создания театрализованных сувенирных снимков.
Схожими были и снимки отдельных людей и явлений, которые встречались туристам во время путешествия по стране. Обычные японцы на этих фотографиях становились объектами экзотизации и нередко представали в довольно эксцентричном виде. Так, странствующий врач на снимке Феличе Беато благодаря авторской аннотации превращался в «фокусника и некроманта», продающего обереги и глотающего лезвия на потеху публике.
Интерес вызывали герои, связанные с непривычными для европейцев и американцев способами передвижения — рикши или носильщики паланкина каго, — а также уличные герои: бродячие торговцы или татуированные почтальоны. Фотографы не обошли вниманием и религиозную сферу, представленную образами буддистских монахов и пилигримов.
Но самыми популярными среди потребителей сувенирной фотографии были изображения женщин. Об уровне спроса говорят как минимум данные каталогов японских коммерческих студий: женским персонажам были посвящены больше половины «костюмных» снимков Кусакабэ Кимбэя. Фотографы снимали и воспроизводили в студии жизнь и быт японок, их детство, юность, замужество, материнство и старость, утренний туалет, дневные занятия, приготовление ко сну. На снимках можно было видеть крестьянок, торговок, артисток, гейш, девушек из публичных домов.
Столь тщательное описание женского мира можно объяснить фиксацией на нем мужчин-иностранцев. Многие из них воспринимали японок как возвышенных и необычных существ, нередко противопоставленных западным женщинам — «проницательным Церцеям» с твердым характером и «ограниченными способностями к добру», как о них писал известный британский японист Бэзил Холл Чемберлен. В более широком контексте восхищение женственностью японок отражало ориенталистскую симпатию внешнего наблюдателя к местной культуре в целом.
Выступая с позиции представителей более «прогрессивной» цивилизации, западные путешественники находили особое очарование в образах традиционной Японии, не затронутой индустриализацией и социальными преобразованиями Нового времени. Эта увлеченность закономерно переносилась и на сувенирные фотографии женщин, которые становились наиболее популярными символами «утонченной» восточной культуры.
Экзотизация японок соседствовала с сексуальной объективацией. На снимках домашних сцен девушки нередко изображались в чувственных позах и ракурсах, а иногда и полуобнаженными, что придавало повседневным сюжетам вуайеристский характер. Некоторые снимки лишались даже этой бытовой «обертки» и представляли собой откровенную эротику.
Довольно распространенными были и фотографии куртизанок. Легальная проституция в Японии казалась западным путешественникам яркой диковинкой, а «веселые кварталы» имели статус одной из главных туристических достопримечательностей. Вне зависимости от того, пользовались ли иностранные гости секс-услугами или, наоборот, яростно осуждали подобные нравы, они значительно повышали внимание к этой сфере и расширяли ее рынок. Фотография выступала не только как изображение самобытности японских порядков, но и как реклама конкретных заведений, например борделя «Нектарин» в Йокогаме или квартала Ёсивара в Токио.
Сувенирные снимки оставались главным направлением в японской фотографии почти 50 лет, примерно до 1910-х годов. К концу XIX века каталоги ведущих фотостудий насчитывали тысячи кадров, а некоторые заказы западных издателей требовали еще большего количества изображений. Одной из наиболее крупных была серия книг британского журналиста Фрэнсиса Бринкли «Japan: Described and Illustrated by the Japanese». Некоторые тома этого популярного издания 1897–1898 годов содержали по 250 раскрашенных фотографий, а всего в проекте было использовано больше 340 тысяч снимков из японских коммерческих студий.
Такие издания, как многотомник Бринкли, сыграли ключевую роль в формировании массового восприятия Японии на Западе. Суровые воины, изящные девушки и многочисленные виды Фудзи прочно закрепились в европейском и американском сознании как основные символы национальной культуры.
Но ориентальные образы пережили японских фотографов XIX века. Несмотря на всемирный успех аниме и видеоигр, самураи, гейши и другие герои, запечатленные на сувенирных снимках, остаются важной частью культурного экспорта страны и до сих пор пользуются популярностью среди иностранцев.
