Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
Perito продолжает серию публикаций колонок про идентичность. Журналистка, иллюстраторка и соведущая подкаста «А вы, наверное, сестры?» Виктория Ли рассказывает о своей идентичности и внутреннем конфликте, когда ты не чувствуешь себя полностью своим ни в семье, ни среди друзей.
Чтобы не пропустить новые тексты Perito, подписывайтесь на наш телеграм-канал и Instagram.
По национальности я кореянка. Мои предки жили на Дальнем Востоке, но в 1937 году их депортировали в Казахстан. Так рассказывает папа. Оттуда они уже по собственной воле перебрались на Северный Кавказ, где родились мои родители и я. На корейском языке мы в семье не разговариваем, все корейское, что осталось в нашей семье, — это фамилии, внешность, еда, некоторые традиции и устои.
Полжизни я прожила в Моздоке — это маленький город в Северной Осетии. Я не чувствовала себя неуютно из-за своей национальности, потому что в моей школе часто проводили культурные мероприятия, на которых мы узнавали о традициях разных народов, живущих в нашем городе. Это осетины, русские, чеченцы, кабардинцы, кумыки, корейцы, турки, украинцы. Но были и небольшие сообщества, например немцев или лезгин. В моем детстве вопрос «Кто ты по национальности?» никогда не звучал оскорбительно, его задавали из чистого любопытства. В первом классе меня немного дразнили, но я всем давала отпор, и больше вопросов ко мне не было.
Все изменилось, когда я переехала в Ростов-на-Дону. В Ростове корейцев довольно много, но в школе нас было только двое, я и еще одна девочка. Тогда я впервые почувствовала себя белой вороной. Одноклассники задавали мне странные вопросы: «Почему ты так хорошо говоришь по-русски?» Не знаю, серьезно ли они спрашивали или это была такая постирония, но меня это шокировало. Раньше никто никогда не сомневался, кто я и откуда.
После школы я переехала в Москву и поступила в РГГУ. Иногда я сталкивалась с проявлением даже не враждебности, а, скорее, невежества. Новые знакомые спрашивали меня: «Север или юг?» Они имели в виду Корею, но я отвечала: «Север», потому что я из Северной Осетии. Спрашивали про русский язык, путали меня с другими азиатами. Были, конечно, и странные персонажи, которые могли на меня «наехать» и послать туда, «откуда я приехала», но это случалось очень редко.
Примерно в 14 лет я начала читать про феминизм и системы неравенства, поэтому консервативные представления о том, как должна жить женщина, меня отталкивали. Так и получилось, что все корейцы, которых я знаю, мои родственники, друзья семьи и люди из корейской церкви, стали ассоциироваться у меня с репрессивным традиционным воспитанием и укладом жизни, поэтому я специально не дружила с ребятами моей национальности, чтобы сбежать от своего происхождения. Я не пыталась делать вид, что я русская, — с моим лицом это было бы смешно. Я просто долгое время была человеком без национальности вообще. Конечно, меня оскорбляли невежественные вопросы и выпады в мою сторону, но я все еще держалась от своей национальности подальше.
Примерно в 21 год мои отношения с идентичностью начали меняться. Я начала работать журналисткой и потихоньку вливалась в тусовку прогрессивных, умных ребят, среди которых я чувствовала себя не в своей тарелке. Не потому, что они вели себя невежественно из-за моей национальности, а потому, что я сама чувствовала себя неуместной в этой компании, хотя разделяла их взгляды.
Временами я испытывала глубокое одиночество. Вдруг оказалось, что для родных я слишком дикая и невоспитанная, а для прогрессивных ребят я как будто слишком старомодная. Родственники не понимали мой образ жизни и мои взгляды, а друзья, конечно, не говорили мне прямо, что я не такая, но от них можно было услышать, что я «слишком серьезная».
Секс — хороший индикатор в этой странной дуальности. К сексуальным отношениям до брака в корейском сообществе до сих пор относятся с укором и осуждением (по крайней мере, на Кавказе). Но с точки зрения моих прогрессивных друзей я жила по-монашески, потому что избегала непостоянных связей, всего два раза была в отношениях, а потом вообще вышла замуж, довольно рано по меркам жителей мегаполиса, в 24 года.
Есть и не такой спорный пример — отношения с родными. Многие мои друзья не знают своих родственников дальше дядь и теть, если такие вообще есть. А у меня большая семья, и я знаю всех родственников вплоть до троюродных племянников. Для меня очень важно их не подвести и не опозорить.
Недавно я рассказала о чувстве долга и ответственности перед родней своей подруге. Она очень удивилась, что для меня это важно, ей абсолютно безразлично, что про ее поступки и решения подумает семья. Подруга предположила, что у меня проблемы с сепарацией. Но я не думаю, что дело в этом. Сепарацию, по-моему, я уже давно прошла, а эти чувства — другое.
Когда я переезжала в Москву, папа сказал, что приедет и убьет меня, если узнает, что я там живу непристойно и позорю семью. Я не думаю, что он бы убил меня, но я тогда очень четко его поняла. Я должна вести себя прилично и достойно представлять свою семью, род и корейцев вообще. Я не должна заниматься непотребствами или делать это так, чтобы меня не поймали. В нашем воспитании очень важная ценность — твое лицо, то есть репутация. И эту ценность я продолжаю нести в себе до сих пор, хотя и не всегда осознаю это.
Я стараюсь сохранять лицо в моменты, когда принимаю сложное решение, общаюсь с посторонними людьми, веду какие-то рабочие дела. Кажется, что, если я поступлю неправильно, нечестно, некрасиво, предосудительно, я испорчу жизнь всем корейцам. Это тяжелый груз ответственности. Он часто спасал меня от не очень хороших поступков, но вообще нести на своих плечах такое довольно тяжело.
Кстати, мне было странно наблюдать дискуссии о коллективной ответственности, которые продолжаются уже больше года. Многие россияне впервые ощутили на себе то, что я чувствую всю свою взрослую жизнь, — когда плохо поступил кто-то другой, а виноватым будут считать в том числе тебя.
Я пытаюсь найти баланс между своим происхождением и окружающим меня, примирить эти два противоречивых мира в своей голове. У них есть свои плюсы и минусы. В корейском сообществе ты не будешь одинок. У тебя есть большая семья, друзья семьи и даже просто однофамильцы. Но в то же время ты должен вести определенный образ жизни или хотя бы делать вид, чтобы от тебя не отказались. Стандарты для женщин и мужчин очень разные. Если ты парень, ты можешь пить, курить, ругаться матом, шляться где-то по ночам. А девушке все это не положено, иначе о ней будут говорить, что она «непорядочная» и ее не стоит сватать. Не то, чтобы мне это все было нужно, просто меня бесит несправедливость.
А в современном обществе не все понимают твою привязанность к корням и каким-то традициям. Зачем они нужны, когда у нас тут вообще-то глобализация идет полным ходом? Традиции усложняют жизнь и создают лишние барьеры, говорят люди. Но в то же время мы так одиноки и разобщены как раз из-за такого отношения.
Мне страшно думать о том, что будет, когда не станет моего папы. Мне кажется, что тогда я потеряю связь со своей идентичностью. Я единственный ребенок в семье, моя мама уже умерла, с родственниками я общаюсь мало, друзей-корейцев у меня практически нет, мой муж не кореец, мы не живем по корейским традициям.
Что во мне будет корейского, когда я останусь одна? Моя фамилия, мое лицо, мамина рисоварка и рецепты Розы Ли из инстаграма? На этот вопрос у меня нет ответа.