Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
Чаще всего горнолыжные курорты в Альпах представляют собой тихие городки с деревянными домиками, затерянные посреди нетронутых снежных сугробов. Если добавить уютные террасы и оленьи рога над каждым камином, получится образ, который не менялся уже сотни лет. Однако среди альпийских курортов есть свой гадкий утенок — бетонный бруталистский «Флен», расположенный на границе Франции и Швейцарии. Перевели материал Vice об этом месте, которое на волне интереса к модернистской архитектуре и столетнего юбилея школы «Баухаус», вероятно, ждет новый расцвет. После коронавируса, конечно.
В 1950-х богатая семейная пара любителей французского искусства решила создать горнолыжный курорт, который отличался бы от традиционных пасторальных деревень, распространенных в Альпах. Финансист Эрик Буассоннас и его супруга Сильвия основали курорт «Флен», больше похожий на панельные пригороды Парижа банльё (Banlieue).
Для нового курорта чета Буассоннас выбрала склон на границе Франции и Швейцарии с великолепным видом на Монблан. То, что местные фермеры были против постройки 8-местных подъемников на их холмах, никого особенно не интересовало.
Разумеется, строительство коммерческого курорта на нетронутом участке природы — это всегда спорная инициатива. Современный пример тому — борьба застройщика с местными жителями на леднике Джамбо в Британской Колумбии. В итоге в 2020 году строительство запретили. Но в 1960-е порядки были другие.
К проектированию курорта привлекли Лорана Шапписа, известного в горнолыжных кругах благодаря работе над Куршевелем. Его философия, которую можно сформулировать как «забота о склонах», стала основой для курортов четвертого поколения — полноценных поселений, минимизирующих ущерб окружающей среде. Он также придумал домики, из которых сразу же можно выезжать на склон, что сильно сокращает промежуток между выездом и вечерним отдыхом.
Правда, осторожный и вдумчивый взгляд Шапписа раздражал заказчиков курорта. Местная пресса описывала Буассоннаса, человека со вспыльчивым нравом и странностями, как «поэта, страдающего из-за обладания 40 миллиардами франков». Никто не мог спорить с его видением будущего курорта как модернистской художественной утопии. В конце концов, это были 1960-е, времена, когда в архитектурном авангарде считалось, что бетон может решить любую проблему.
Это была кульминация полувековых разрушений во Франции, сначала по причине войны, а затем из-за инициатив урбанистов, помешанных на том, чтобы избавиться от грязи и сложности старого мира. Буассоннас видели эстетику будущего Европы в суперсовременных панельных кварталах, концентрическими кругами возникающих вокруг Парижа, поэтому решили, что утонченный Шаппис не подходит для этой работы.
Новым проектировщиком стал Марсель Брейер, учившийся у лидеров архитектурного модернизма, в том числе у основателя школы «Баухаус» Вальтера Гропиуса. Брейер уделял огромное внимание каждой детали объекта, над которым работал. Несмотря на последующие монументальные архитектурные проекты по всему миру, больше всего, пожалуй, он прославился за легкие стальные стулья, которые разрабатывал еще в студенчестве.
Гропиус был так впечатлен работами молодого дизайнера, что впоследствии сотрудничал с ним всю жизнь. Во время Второй мировой оба сбежали сначала в Великобританию, а затем в США. С собой они увезли и свой стиль, так что блочные дома, похожие на космические корабли, стали появляться по всему англоговорящему миру.
Брейер был особенно влиятелен как преподаватель Гарвардской высшей школы дизайна. Если бы он родился чуть раньше, сегодня мог бы быть такой же иконой, как Ле Корбюзье. Вместо этого Брейер сделал карьеру на составлении из безумных футуристических находок своих предшественников зрелого, крепкого и очень узнаваемого стиля. Если не вглядываться, его поздние работы могут показаться грудами бездушного серого бетона, однако вблизи можно увидеть все их очарование.
Разумеется, Буассоннас не могли не нанять человека с такой репутацией. Надеясь ухватить дух времени, пара заказала Брейеру проектирование «Флена» в новом англо-американском бруталистском стиле. Получилась группа бетонных гостиничных блоков, один из которых опасно нависал над пропастью.
В бюро Брейера тщательно разработали самые мелкие детали зданий «Флена» от скульптурных каминов до дверных ручек, изогнутых так, чтобы удобно ложиться в лыжную рукавицу. В курортный комплекс вошли и художественная галерея, и необычная угловатая часовня. По словам Гилберта Кокуарда, директора Центра искусств «Флена», искусство — в ДНК курорта. Он прав. Где еще можно покататься на лыжах среди работ Виктора Вазарели, Жана Дюбюффе или Пикассо, которые украшают фасады зданий?
«Почему искусство должно быть ограничено только музеями? — продолжает Кокуард. — „Флен“ — это открытый музей».
«Флен» стал полным уходом от традиций, максимально далеким от уютных домиков в соседних долинах. Гостям курорта приходилось забыть о своих ожиданиях от Альп и селиться в бруталистских зданиях под названиями вроде «Бетельгейзе».
Наблюдая за бедламом, который разворачивался в парижских пригородах, где было в основном съемное жилье, средний европеец 1960-х ассоциировал бетон с залитыми мочой лестничными пролетами. А горные лыжи всегда были занятием для элиты, и архитектурный язык коммунальных квартир не нашел особого понимания среди ее представителей.
Как и «Марсельская жилая единица» Ле Корбюзье, которую местные прозвали «Сумасшедшим домом», работа Брейера оказалась слишком новаторской. Как если бы группа Kraftwerk попыталась исполнить традиционный тирольский йодль.
Несмотря на самые современные на тот момент удобства, например первую в Европе пушку с искусственным снегом, «Флен» не оценили. Он затерялся на фоне других альпийских курортов, его прозвали гадким утенком. Но сейчас ситуация меняется.
В 2019 году исполнилось 100 лет с момента основания школы «Баухаус». Это повлекло критическую переоценку стилей, которые зародились в ней. Полвека оказалось достаточно, чтобы попытаться вновь принять брутализм, самого грубого потомка модернизма.
Бесконечный поток текстов и стильных фоторепортажей помогают публике ретроспективно признать уютную, смутную ностальгию по бетонным уродцам, которые они когда-то презирали.
Сам курорт «Флен» сейчас перезапускают. Престижная сеть отелей Maisons et Hotels Sibuet начала капитальный ремонт одного из зданий курорта, стремясь подчеркнуть его своеобразие. Туда даже привезли знаменитые металлические стулья работы Брейера. Кокуард подводит итог: «Это современное место для современных людей, даже сейчас». Хочется верить, Гилберт, хочется верить.
