Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
После окончания холодной войны мы наблюдали постепенное ослабление контроля за ядерным оружием — от разрыва старых договоров до появления таких вооружений в очень конфликтных регионах в руках авторитарных лидеров. В таком неустойчивом мире важно осознавать истоки современного регулирования ядерных вооружений, почему это меняется, как старые ядерные державы снова колонизировали страны Глобального Юга и нужно ли странам Юга учиться не волноваться и полюбить ядерное оружие. Разбирается политический исследователь Роман Колеватов.
«Суверенитет — очень важная вещь. Он должен быть внутри, в сердце», — сказал Владимир Путин на своей последней прямой линии. Такое романтическое восприятие размытой в общем концепции для него напрямую связано с вполне конкретным ядерным оружием. По предложению президента была переработана ядерная доктрина России: теперь критическая угроза суверенитету России обычным оружием будет основанием для ядерного ответа. Дополнением к новым угрозам со стороны Путина стало размещение российских ядерных боеголовок в Беларуси.
После распада СССР России и США удалось ненадолго усилить ядерное сотрудничество, в частности в рамках Международного агентства по ядерной энергии и расширения действия ДНЯО через дополнительные протоколы 1995 и 1997 годов. Другим успехом взаимного сближения стала программа Нанна — Лугара по ликвидации угроз от оружия массового поражения на территории бывшего Союза.
Конец холодной войны привел также к тому, что Россия и США решили ликвидировать нестратегические ядерные вооружения, в том числе те, которые США размещали в Европе. Но еще в допутинский период российские чиновники начали снова апеллировать к «взаимности» ядерных угроз. Так, на московском саммите по ядерной безопасности 1996 года министр по атомной энергии Виктор Михайлов проговорил, что, если США разместят ядерное оружие на территории новых членов НАТО, это приведет к зеркальному ответу со стороны России. Госсекретарь США Мадлен Олбрайт привела в ответ политику «трех нет»: нет намерений, нет планов и нет причин размещать ядерное оружие в странах — новых членах Североатлантического альянса в мирное время. Такая миролюбивая клятва позволила смягчить позицию Москвы, и в 2010 году стороны заключили новый договор о мерах ядерного разоружения.
С трудом достигнутое равновесие продержалось недолго. Две крупнейшие ядерные державы, Россия и США, в течение последних пяти лет последовательно заявляли о приостановке участия в ключевых соглашениях — договоре о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД) и договоре о стратегических наступательных вооружениях (СНВ-3). После начала полномасштабной войны в Украине ядерные угрозы со стороны России усилились. Усложнялась ситуация и на других направлениях: США вышли из ядерной сделки по Ирану, КНДР расширила ядерную и ракетную программы. На двух последних конференциях по договору о нераспространении ядерного оружия (в 2015 и 2022 году) стороны не пришли к согласию.
Все это время в странах Глобального Юга рос кризис доверия к мировой системе ядерного регулирования. Несмотря на то что самыми яркими симпатизантами идеи нераспространения ядерного оружия являются страны Запада — и шире Глобального Севера, — последние не стремятся присоединиться к новым соглашениям, ведущим к запрету такого вида вооружений. Договор о запрещении ядерного оружия вступил в силу в 2021 году, его подписали 92 государства. Но большинство из этих 92 подписантов — страны Глобального Юга либо страны Севера, которые и так не обладают ядерными кнопками.
Такая ситуация закладывает почти неразрешимое противоречие между странами Юга с одной стороны и ядерными державами (США, РФ, Великобритания, Франция, КНР) — с другой. Они не дают другим странам обладать собственным ядерным арсеналом и ограничивают их в мирном использовании ядерных технологий и материалов.
Глобальные противоречия вокруг ядерного оружия, если переводить их в букву закона, крутятся вокруг договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), вступившего в силу в 1970 году. Этот документ прямо устанавливает, что «государством, обладающим ядерным оружием, является государство, которое произвело и взорвало ядерное оружие или другое ядерное взрывное устройство до 1 января 1967 года». Эта формула закрепила клуб старых ядерных держав: СССР (сейчас — Российская Федерация), США, Великобритания, Франция и Китай. Неудивительно, что кому-то это не понравилось. К договору не присоединились Индия, Пакистан, Израиль, а КНДР сначала подписала документ, но потом вышла из соглашения. Эти четыре государства в итоге вошли в клуб молодых ядерных держав.
Глобальный Юг обычно рассматривают в контексте более широкой дискуссии о государствах, не обладающих ядерным оружием, и движения неприсоединения. Но некоторые страны обладают ядерным оружием, а КНР принадлежит «клубу» старых ядерных держав. Индия фактически даже выполняет международные нормы как государство, обладающее ядерным оружием, следуя обязательствам, изложенным в ДНЯО, тем самым как бы отделяя себя от Глобального Юга. Идея Юга как цельного субъекта, противостоящего ядерному распространению, также осложняется ситуацией в Иране, который технически может обладать ядерным оружием.
Но гораздо больше ядерного оружия страны Юга волнует доступ к мирной ядерной энергии. Статья 4 ДНЯО признает право государств — участников договора развивать ядерную энергетику в мирных целях и участвовать в международном сотрудничестве по этому вопросу. По этой логике старые ядерные державы должны не только активно препятствовать разработке ядерного оружия, но и способствовать развитию мирного атома. Этого не происходит — конечно, из-за опасения в переводе из мирного в военное.
Этот конфликт развивается на фоне общего ослабления гегемонии Запада и переноса экономических центров в Азиатско-Тихоокеанский регион. В условиях изменения климата и роста спроса на безуглеродную энергетику ядерный актив, несмотря на высокие издержки и риски, может стать удобным вариантом для многих стран.
Под этим понятием кроются катастрофы гигантского масштаба, вызванные ядерными испытаниями и сбытом ядерных отходов. Оба эти явления произведены странами Глобального Севера, а продолжают страдать от них страны Глобального Юга. Ядерное оружие как «предельный колонизатор» несет не только потенциал ущерба, но и с самого своего появления уничтожает тех, кто формально не является врагом.
Во времена холодной войны ядерные державы выводили испытания своего оружия «на аутсорс» — внутренние районы или заморские территории. СССР, США, Великобритания и Франция провели больше 750 ядерных испытаний на периферии. Это привело к массовым загрязнениям, распространению радиации и нанесению непоправимого вреда местным жителям.
С 1949 по 1958 год Москва провела 456 испытаний на семипалатинском полигоне в Казахстане; США с 1946-го по 1958-й — 67 на Маршалловых островах; Соединенное Королевство между 1952-м и 1957-м — 12 атмосферных испытаний на островах Монтебелло, а также в Маралинге и Эму-Филд в Южной Австралии и несколько испытаний в Кирибати; Франция с 1960 по 1966 год детонировала 17 атомных бомб в Алжирской Сахаре, а с 1966-го по 1996-й провела 193 ядерных испытания во Французской Полинезии.
Локализация ядерных испытаний стала формой ядерного колониализма, определяемого как «способ, с помощью которого ядерные сверхдержавы присвоили земли и вытеснили оттуда коренные народы испытаниями, разработкой, добычей и военным обучением». При этом колонии служили не просто полигоном, но и источником тех ресурсов, которые возвращались туда в виде ядерного оружия. Так, Узбекистан и Кыргызстан выступали для СССР поставщиками урана, а Таджикистан — производителем оксида урана. Для Франции и Великобритании такими же поставщиками были их бывшие колонии в Африке.
Другой стороной ядерного колониализма стало использование колоний в качестве хранилищ для ядерных отходов. В Советском Союзе, помимо периферии, страдали и люди в РСФСР: в 1949 году больше сотни тысяч жителей Челябинской области получили облучение после сброса в реку Течу радиоактивных отходов. В 1957 году после сброса ядерных отходов произошла Кыштымская авария, в которой пострадавших было уже больше 200 тысяч.
В США больше всего пострадали навахо, которые жили в резервации на территории штатов Юта, Аризона и Нью-Мексико. Как малооплачиваемые рабочие около четырех тысяч индейцев навахо трудились на урановых шахтах с 1940-х по 1980-е годы. Там же власти расположили и крупнейшие ядерные захоронения. Результатом такой колониальной политики стал высочайший уровень заболеваемости раком среди коренного населения, превышающий средний показатель по стране.
Ситуация островных народов Тихого океана сложилась не лучше. После испытаний термоядерного оружия США в 1950-х годах у более чем 90 % детей младше 12 лет, проживавших на атолле Ронгелап, развился рак щитовидной железы, а 40 % населения Маршалловых островов после 1954 года столкнулись с проблемами со щитовидкой. Атолл Бикини, где проходили эти самые испытания, не подлежал заселению в течение 20–90 лет.
Война в Украине ярко продемонстрировала неравенство между ядерными державами и государствами, не обладающими таким видом вооружений. Российская агрессия против Украины, которая отказалась от своего ядерного арсенала по Будапештскому меморандуму, в очередной раз подняла вопрос об эффективности действующих гарантий безопасности. Эта война может послужить предостережением другим государствам.
Япония и Южная Корея, которые в значительной степени полагаются на обязательства США, все сильнее беспокоятся по поводу своей безопасности в условиях ядерной угрозы со стороны КНДР. Для Южной Кореи обсуждения по укреплению собственных ядерных возможностей в итоге привели к Вашингтонской декларации, подписанной в 2023 году. Впервые с 1981 года американские атомные подводные лодки с баллистическими ракетами на борту будут заходить в порты Южной Кореи.
В то же время Иран демонстрирует большую склонность использовать свои ядерные разработки в военных целях с минимальной обеспокоенностью о санкциях.
Способность решать текущие проблемы ядерного распространения сопровождается напряжением, растущим среди самих ядерных держав. Действия России и последующая поляризация разрушили прежнее какое-никакое, но единство. Усиливающееся разъединение среди постоянных членов Совбеза ООН еще больше усложняет решение потенциальных кризисов ядерного распространения. После начала вторжения в Украину Россия наложила вето на резолюции Совета Безопасности ООН по Северной Корее и оградила Иран от международного контроля за его ядерными разработками. Такие шаги, демонстрирующие неспособность международных механизмов обеспечивать соблюдение устоявшихся правил, могут потенциально воодушевить другие государства на разработки собственных ядерных технологий.
Несмотря на преобладающие предубеждения о безусловной поддержке действий России странами Юга, последние часто критикуют политику ядерных держав в целом и РФ в частности. Страны — члены движения неприсоединения на Генассамблее ООН в октябре 2023 года выразили озабоченность по поводу роста ядерной напряженности. На втором совещании по договору о запрещении ядерного оружия в ноябре 2023 года они раскритиковали ядерные державы за модернизацию и расширение ядерных арсеналов и угрозы применения ядерного оружия, звучавшие, в частности, от Путина. Несмотря на попытки Москвы привлечь на свою сторону страны Юга на таких ранее относительно нейтральных площадках, как МАГАТЭ или Первый комитет Генассамблеи ООН (ответственный за глобальное разоружение и международную безопасность), полного контроля над ядерной повесткой Россия так и не получила.
Россия как наблюдатель в движении неприсоединения в августе 2023 года выразила интерес участвовать в переговорах, связанных с договором о нераспространении ядерного оружия. В ответ на это было принято новое правило, которое позволяет участвовать в таких встречах только государствам, не обладающим ядерным оружием. Хотя резолюция не упоминает конкретно Россию, этот шаг вызвал недовольство среди российских дипломатов.
После окончания эпохи биполярного противостояния Российская Федерация как наследница СССР перестала быть сверхдержавой, но кое-что оставила за собой. Помимо сохранения места в Совете Безопасности ООН, самым надежным активом России, подтверждающим ее современное зыбкое положение великой державы, остается ядерное оружие. Еще до начала открытой конфронтации с коллективным Западом в 2006 году Путин говорил о необходимости модернизации ядерного арсенала в контексте ответственности «держав, обладающих ядерным оружием» за обеспечение глобальной стабильности. Через несколько государственных концепций внешней политики вплоть до военной версии 2023 года проводится линия о том, что «место России в мире определяется <…> ее статусом <…> одной из двух крупнейших ядерных держав». Такая ядерная зацикленность заметна во всем, вплоть до учебников, по которым учат в российской дипломатической колыбели. Так, в базовом мгимошном издании «Дипломатическая служба» под редакцией ректора этого вуза прямым текстом говорится, что место России как великой державы определяется ее геостратегическим положением, постоянным членством в Совбезе ООН и ядерным потенциалом — экономическому потенциалу места в документе не нашлось.
После аннексии Крыма в 2014 году Россия еще демонстрировала способность сотрудничать по ядерным вопросам с Западом, что позволило добиться прогресса по переговорам по ядерной программе Ирана. Россия предлагала эффективные решения в рамках совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД, иранская сделка). Благодаря Москве решились такие ключевые вопросы, как установление порога в 300 килограммов для запасов низкообогащенного урана, разработка механизма отката санкций против Ирана и конверсия одной из обогатительных фабрик. После выхода администрации Трампа из ядерной сделки Россия продолжила критиковать политику максимального давления в отношении Исламской Республики, при этом настаивая на возвращении Тегерана к ограничениям СВПД и обеспечению контроля со стороны МАГАТЭ.
Стоит учитывать, что Россия с 2006 года последовательно поддерживала санкции Совбеза ООН в адрес Ирана и КНДР. Кроме того, Москва, как и международное сообщество, формально не признает Северную Корею как ядерную державу. Окончательный разрыв с концепцией ядерного нераспространения произошел только тогда, когда Россия в 2023 году разместила арсенал нестратегического ядерного оружия в соседней Беларуси.
После вторжения в Украину Россия перешла к активному блокированию решений во многих областях, где наблюдались разногласия. Приоритеты России в военных действиях привели к переоценке внешнеполитических стратегий: нераспространение ядерного оружия отошло на второй план, его заменила потребность в артиллерии, дронах и живой силе из Ирана и КНДР.
Глобальный Юг, который не является цельным антиядерным субъектом, стоит на серьезном перепутье. Несмотря на критику молчания Юга по вопросам ядерной безопасности, это особый актор, со своим пониманием проектов в глобальном ядерном управлении. Важнейшую роль здесь играет договор о запрещении ядерного оружия.
Такой радикализм в решении ядерной проблемы станет менее удивителен, если мы внимательнее посмотрим на чудовищные последствия, которые западный колониализм создал в странах Юга. И сейчас эти государства прекрасно осознают свое положение в контексте общего, все менее контролируемого роста ядерных арсеналов.
