«Мирный» атом: крепкие узы энергетической зависимости

Человечество надеялось получить из атома много дешевой энергии. Надежды оказались тщетными. Если перевести в деньги последствия загрязнения окружающей среды — от добычи урана и аварий на станциях до захоронения радиоактивных отходов, — цифра будет гигантской. В конце концов, ядерная энергетика проиграла гонку за ценой киловатт-часа солнечным и ветряным электростанциям.

Лоббисты атомной энергии, тесно связанные с военными и властями, позиций не сдают. Они до сих пор пропагандируют строительство АЭС. За этим стоят десятки лет крепких экономических связей и сильные позиции в странах, где будут возведены станции.

В третьей части проекта «Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой» Perito рассказывает о цене «мирного» атома для России и мира.

Выпускник МИФИ, некогда аспирант Курчатовского института, а теперь учитель физики Андрей Ожаровский начал выступать за отказ от АЭС в России 30 лет назад. Он говорит, что людям угрожают все звенья технологии — от добычи урана до радиоактивных отходов станций. К этому добавляется несовершенная система контроля и закрытость даже той информации, которая должна быть открытой.

Несколько раз в год Ожаровский отправляется на объекты атомной промышленности с дозиметром, и каждый раз он находит фонящие радиацией ручьи, лужайки и камни. Благоприятные отчеты о радиационной обстановке Ожаровский считает мнимыми. Этим летом он провел отпуск в очередной поездке, в городе Краснокаменске в Забайкалье. Именно здесь находится крупнейшее разрабатываемое в России месторождение урана.

Символ Краснокаменска — атом. Его символическое изображение встречает на стеле с названием города.

Краснокаменск проектировали ленинградские архитекторы, поэтому он, как и город на Неве, поделен улицами на прямоугольники. Вокруг города множество дачных участков. Мечты жителей Краснокаменска остались в прошлом. Сейчас это 50-тысячный умирающий город, который зависит от уранового завода. С 2011 года население здесь сокращается. Средняя зарплата — 78 тысяч рублей в месяц, но медианный показатель — всего 35 тысяч рублей. Большинство горожан получает гораздо меньше среднего.

Градообразующее предприятие — Приаргунское производственное горно-химическое объединение (предприятие госкорпорации «Росатом»), на котором извлекают уран из местной руды. В 2022 году на нем добыли 1 917 тысяч тонн урана, это один из самых высоких показателей в мире. Котлован Стрельцовского месторождения, где несколько десятков лет добывали уран открытым способом, находится всего в пяти километрах от Краснокаменска. Радиоактивный фон у кромки котлована все еще почти вдвое выше разрешенного максимума (в России по СанПиН безопасной дозой облучения считается 1 миллизиверт (мЗв) в год, а максимальной — 5 мЗв в год).

Андрей Ожаровский благодаря своим проверкам стал известным человеком. В городе его ждали; предприятие даже временно прекратило сброс насыщенных ураном и радием шахтных вод в «Плотину» — искусственный водоем. Раньше местные жители в нем купались и ловили рыбу, а на берегу стоял санаторий. Теперь в плотину сливают отходы от добычи урана.

Физик зафиксировал повышение радиационного фона. Фонил радиоактивный щебень, которым отсыпали берега «Плотины». Коммунальные службы используют его для разных нужд и в городе. Поэтому фонили обочины дорог, гаражи, детские площадки.

После публикаций Ожаровского и его интервью местным СМИ на предприятие пришла с внеплановой проверкой прокуратура. Специалисты замерили мощность дозы гамма-излучения на детских площадках Краснокаменска. По их отчетам получалось, что незначительные превышения радиационного уровня «на отдельных поверхностях декоративных камней» не представляют вреда для жизни и здоровья населения. По мнению физика, это попытка закрыть глаза на очевидную угрозу для жизни людей и недобросовестные измерения.

«Атомная энергетика грязна», — утверждает Ожаровский. Ему не нравится обычная для индустрии формулировка «ядерный топливный цикл производства топлива для АЭС», он исправляет на «ядерная топливная цепочка производства топлива». Цикл предполагает замкнутость, а вопрос отходов в атомной энергетике до сих пор не решен.

В России предприятия атомной цепочки принадлежат госкорпорации «Росатом». 350 предприятий работают в 27 городах России.

Машиностроительный завод в подмосковном городе Электросталь, производящий ядерное топливо для российских и зарубежных АЭС, дает самые большие показатели в мировой индустрии. В лесу рядом с предприятием физик обнаружил пятно загрязнения площадью несколько сотен квадратных метров в месте, где производилась разгрузка урановой руды в 1950–1960-е годы. «В нескольких местах мощность дозы превышает 100 мкЗв/ч (10 000 микрорентген (мкР)/ч). Это больше, чем в Чернобыле», — рассказывает Ожаровский. Болото поблизости считают загрязненной территорией даже атомщики. Но никаких действий по ликвидации участков радиоактивного загрязнения ни «Росатом», ни АО «МСЗ», ни муниципальные власти не предпринимают.

В Нижегородской области с 1962 года работает ФГУП «Радон» — место хранения радиоактивных отходов. Как рассказывает Ожаровский, сейчас на предприятие отходы свозят в контейнерах, которые содержатся на открытом складе без защиты от дождя и снега. Близ забора «Радона» физик обнаружил повышенный фон радиации, но говорит, что «это еще цветочки». Без утечек отходы хранятся 20–30 лет, дальше их нужно перезахоранивать.

В окрестностях Екатеринбурга, на территории, примыкающей к хранилищу радиоактивных отходов того же ФГУП «Радон» рядом с Верхней Пышмой, Ожаровский нашел несколько радиационных аномалий. Мощность дозы гамма-излучения здесь повышена в пять-шесть раз по сравнению с фоном в лесу вдали от хранилища отходов.

Но самая большая проблема — огромное хранилище радиоактивных отходов ФГУП «Радон» в Сергиево-Посадском районе Московской области. Там тоже есть огромный могильник курганного типа, который, по-видимому, уже начал протекать, как утверждает Ожаровский. Физик зафиксировал радиационное загрязнение у ручья, который течет рядом с могильником.

Еще одно загрязнение эксперт зафиксировал на юге Москвы. На склоне Москвы-реки возле Московского завода полиметаллов находится огромный могильник, где в разное время с начала 1950-х годов было захоронено почти 60 тысяч тонн радиоактивных отходов. Рядом с ним закончено строительство автомобильной Юго-Восточной хорды, которую местные жители и активисты прозвали «радиоактивной хордой». Перед началом строительства автодороги замеры подтвердили 50-кратное превышение радиационного фона на участках склона, где предполагалось масштабное строительство. Только под давлением общественности и после публикаций материалов Ожаровского на проблему обратили внимания СМИ, и московские власти согласовали вывоз части загрязненного грунта.

Семьдесят лет назад атомная энергетика начиналась как поистине проект века. Казалось, что технологии, сопровождающие создание разрушительной бомбы, станут благословением для человечества.

Во время работы над ядерной бомбой в 1940-е годы американские и английские физики увидели, что в реакторах для производства оружейного плутония и урана выделяется огромная энергия. Ее необходимо было каким-то образом утилизировать. Так возникла идея использования энергию ядра в мирных целях. Побочный продукт военной промышленности сулил прорыв в энергетике. Дело было за малым: убедить общество, что атом может не только разрушать.

Советские физики, как и их зарубежные коллеги, поняли перспективы получения атомной энергии. Вопрос о ее мирном использовании в СССР был поднят в ноябре 1945 года. Только убеждать в целесообразности исследований надо было не общество, а партийное руководство.

Управляло военным и мирным советским атомом Министерство среднего машиностроения, Минсредмаш (большинство предприятий советского Минсредмаша передано «Росатому»). Если с бомбой СССР отстал от США, то в мирном атоме вырвался вперед. В 1954 году Советы в секретном поселке физиков Малоярославец-1 (будущий Обнинск) запустили первую АЭС. На станцию приезжали делегаты из Чехословакии, Восточной Германии и Румынии.

Пропаганда в СССР педалировала добрую волю в распространении технологии, а президенту США Дуайту Эйзенхауэру надо было исправлять репутацию американских физиков-ядерщиков после Хиросимы. Восьмого декабря 1958 года он произнес речь «Атом для мира».

У американского поворота в позиционировании атома есть и другое, практическое объяснение. Запуск и обслуживание реакторов, которые вырабатывают «начинку» атомного оружия, крайне дорогое занятие. Весомую строку в военном бюджете удобно «размыть», а затраты на реактор — перенести в строку субсидий на производство мирной электроэнергии на АЭС. Обществу достается идея дешевой энергии, а военным — начинка для бомб.

«Век атома начался с изобретения оружия, начался с осознания мрака и обреченности, — сказал Эйзенхауэр с трибуны конгресса. — Но атом может предстать в другой великой роли, которая даст невиданные преференции человечеству», — добавил президент США. Штаты продвигали атомные технологии с помощью денег. В 1955 году страны, заинтересованные в АЭС, могли получить грант в размере 350 тысяч долларов США на исследования и технологию. Первой соглашение подписала Турция, а к концу 1957 года в портфеле США было 50 таких бумаг.

Лозунг «Атом для мира» мгновенно стал международным. «Мне в 90-е годы подарили американскую брошюру по пропаганде мирного атома со слоганом „Too cheap to meter“ („Слишком дешево, чтобы измерять“). Там рассказывается, что на планете наступит атомный рай, производства, искусственные сады и огороды можно будет разбивать под землей. Энергии будет достаточно для любых технологий», — вспоминает Ожаровский.

Ставшую крылатой фразу «Too cheap to meter» в 1954 году сказал председатель комиссии по атомной энергетике США Леви Страусс. Государственные вложения в поддержку атомной энергетики в первые годы составили около 50 миллиардов долларов, но это никого не смущало. Технология использования атомной энергии была новой и обнадеживающей. Но во всем мире рядом с новенькими, чистыми, прорывными реакторами всегда стояли военные и велась наработка оружейного плутония и урана.

В 1956 году построили АЭС в Великобритании. Первый промышленный реактор во Франции подключили к электросети в 1959 году. Франция стала четвертой страной, испытавшей ядерную бомбу в 1960 году. США в 1950 году вначале передали Канаде ядерное оружие, а позже, в 1962-м, первая канадская АЭС, «Ролфтон», заработала в провинции Онтарио.

В 1960-е годы, в разгар атомной эйфории, началось строительство 614 реакторов. Предполагалось, что к 2000 году в мире заработает две тысячи АЭС, которые будут вырабатывать 25 % электроэнергии на земном шаре. Прогноз не оправдался.

Сейчас в мире эксплуатируется 412 ядерных реакторов, еще 58 ядерных реакторов находятся на стадии сооружения. Больше всего атомных энергоблоков в США, на втором месте Франция, на третьем — Китай. В России сейчас эксплуатируется 37 энергоблоков, и это чуть больше 19 % от всей вырабатываемой в стране энергии.

Рекламировать АЭС было относительно легко: аккуратные станции без выбросов и неприятных запахов, космические формы реакторов, люди в белых халатах. А вот пропагандировать добычу уранового сырья было куда сложнее.

В 1889 году Антуан Анри Беккерель случайно установил опасное биологическое действие радиоактивности. Он взял у своих учеников Мари и Фредерика Кюри немного урановой руды для лекции и положил его в карман. Когда он отдал образец обратно, то обнаружил на коже покраснение. Отважный Фредерик Кюри стал носить на своем теле пробирку с образцом урана, чтобы проверить выводы патрона. Его кожа также покраснела, а затем в месте прилегания пробирки появилась язва. В 1955 году были обследованы записные книжки Марии Кюри. На них до сих пор фиксируются следы радиоактивного загрязнения. На одном из листков сохранился радиоактивный отпечаток пальца Пьера Кюри.

Ученые зафиксировали опасность, но это никак не отразилось на условиях добычи урана. Рабочие в 1940–1950-х годах трудились в шахтах без защитной одежды и оборудования. При извлечении урана из земной коры люди получают значительную дозу облучения, радиоактивные вещества попадают в организм, вызывая внутреннее облучение, как и вода, почва и воздух на расстоянии многих километров от места добычи.

Для немецкой и американской атомных бомб уран был получен из Бельгийского Конго (сейчас — Демократическая Республика Конго). Шахту на месторождении Шинколобве открыли в 1915 году, эксплуатировали ее не конголезцы, а бельгийцы. Добычу руды вели вплоть до 1958 года, потом европейцы затопили шахту. Дело было в разгар борьбы за независимость Конго, страна обожала Патриса Лумумбу, который собирался изгнать колонизаторов. Европейцы же, в свою очередь, опасались, что шахта, уран и доходы от продажи достанутся конголезцам.

США был очень нужен собственный уран. Безработный геолог случайно обнаружил в окрестностях города Моаб в штате Юта залежи руды. К выкупу перспективных шахт подключился бизнес. Так Моаб стал урановой столицей США.

Одновременно с американцами уран для атомной бомбы искали в СССР. В 1950-е годы было известно только одно крупное месторождение — близ Ленинабада (сейчас — Худжанд) в Таджикистане. Урана оттуда хватило для первых бомб, но наращивание ядерного потенциала требовало разработки новых месторождений. В 1940-х крупные залежи не были обнаружены, поэтому уран рискнули попросить у США якобы для улучшения качества стали. США тоже говорили, что добывают уран для стали, но делиться стратегически важным ресурсом с Советами предсказуемо не захотели.

В 1945 году в поле зрения НКВД попали урановые месторождения Саксонии и Чехословакии. Эти территории после разделения Германии по итогам Второй мировой войны относились к зоне влияния СССР. Советские геологи нашли нужный уран в Саксонии, где его разрабатывало крупное горно-обогатительное предприятие «Висмут». Для секретности его назвали в честь минерала, который не имел никакого отношения к урану.

На «Висмуте» к 1947 году работало около 30 тысяч немецких военнопленных, а урановая руда вывозилась в СССР в качестве репараций. Однако довольно скоро использовать труд заключенных прекратили. В 1950-х годах предприятие стало крупнейшим в Европе по добыче урана, а в 1960-х — третьим в мире. Первого января 1954 года советский объект «Висмут» частично передали правительству ГДР.

Уран мало просто добыть — надо еще получить топливо для АЭС. Для этого его сначала конвертируют в гексафторид урана UF6, а затем обогащают на центрифугах до 2–6 % доли изотопа 235U. Наличие радиоактивных изотопов 235U в уране позволяет запустить необходимую цепную реакцию деления, при которой выделяется энергия. Если нужных изотопов мало, то цепная реакция никогда не начнется. Урановая порода без каких-либо дополнительных усилий не пригодна для использования в промышленности.

К началу 2022 года казалось, что рынок поставщиков этой продукции сложился. Лидером по мощностям и производству обогащенного урана на протяжении последних 10 лет остается Россия, а среди компаний первое место занимает «Росатом». Он закрывает около 30 % годовых потребностей ЕС и США по конверсии и обогащению.

После начала военных действий в Украине и последующих санкций западные страны стали рассматривать возможность отказа от поставок урана из России. Пока не получается — единственный конверсионный завод в США прекратил работать в 2017 году. ЕС тоже нужно время, чтобы уйти от уранового сотрудничества с Россией: обогатительная фабрика европейского консорциума Urenco покрывает лишь 19 % спроса.

Контролирует ядерщиков всех стран и сотрудничает с ними МАГАТЭ — Международное агентство по атомной энергии. В его состав входят 177 стран. Единственным государством, покинувшим организацию, была Северная Корея (КНДР). МАГАТЭ отстаивает интересы отрасли, комментирует катастрофы, например на Фукусиме, и снаряжает комиссии, чтобы оценить безопасность той или иной АЭС. Эколог Иван Блоков в разговоре с Perito подчеркнул, что ни одно заключение МАГАТЭ не говорило о необходимости закрытия АЭС даже в случае серьезных аварий.

Чтобы обеспечить функционирование атомной энергетики в периоды политической нестабильности или санкций, МАГАТЭ предложило создать надгосударственные структуры: центры обогащенного урана и банк обогащенного урана. Первый международный центр по обогащению урана (МЦОУ) в Сибири создан «Росатомом» с участием Казахстана, Армении и Украины.

С 2012 года МЦОУ поставляет 60 тысяч ЕРР (единиц разделения изотопов) в год своему акционеру — государственному концерну «Ядерное топливо» (Украина). На сайте МЦОУ в качестве одного из учредителей значится украинская компания. Представителей «Ядерного топлива» пригласили на годовое собрание акционеров, состоявшееся 30 июня 2023 года. Приехала ли украинская сторона на эту встречу, публично не сообщалось.

Физика Олега Бодрова пригласили на работу в Научно-исследовательский технологический институт, где испытывались двигатели для атомных подводных лодок, в 1976 году, сразу после учебы. Молодой выпускник попал на одно из самых престижных в СССР рабочих мест: хорошо обеспеченный всем необходимым оборудованием институт, зарплата вдвое выше, чем у сверстников, и принадлежность к инженерной элите.

В июле 1979 года, когда Бодров пришел на работу, оказалось, что здание, где находилась его лаборатория и экспериментальная ядерная установка, разрушено тепловым взрывом. Погибли люди. Уверенность Бодрова в способности науки создать безопасную атомную технологию пошатнулась. В разговоре с Perito ученый рассказал, что во взрыве даже некого было винить. Теоретические предположения и расчеты, на основании которых установка должна была работать безопасно, не оправдались. Случилось непредвиденное.

Косвенно этот вывод Бодрова подтверждает независимый эксперт Дмитрий Горчаков. Он говорит, что каждая авария на ядерном реакторе тщательно изучается, разрабатываются новые системы безопасности, поэтому позже уже случившиеся аварии не повторяются. Однако ученые сталкиваются с новыми проблемами, которые до этого нельзя было предположить. «Это нормальный процесс для науки», — отмечает Горчаков.

Видимо, исходя из подобных соображений, академик Анатолий Александров, глава РАН в 1970-е годы, утверждал, что реакторы РБМК-1000 настолько безопасны, что их можно строить на Красной площади, вспоминает Бодров. «Он [Александров. — Прим. ред.] считал, что советский реактор — непревзойденное чудо, и высказывался, что готов этот реактор поставить себе под кровать и даже на Красной площади, настолько это надежная и безопасная машина. Оказалось, не так. Так что Анатолий Петрович при всем моем к нему уважении в данном случае ошибался. Потом мы встретились в Чернобыле. Он сильно сдал. Его эта катастрофа выбила из колеи. <…> Случившееся его потрясло. Да и всех нас тоже…» — рассказывает знавший Александрова академик Борис Патон.

После аварии Бодров ушел из отдела испытаний подводных лодок и 11 лет проработал в экологической сфере. Он изучал воздействие ядерных энергетических установок на водные экосистемы Финского залива Балтийского моря.

В 1986 году Олег Бодров с исследовательской миссией посетил 30-километровую зону радиоактивного загрязнения после аварии на Чернобыльской АЭС. По роду деятельности он отвечал за согласование проектов новых АЭС, и это сделало его очень придирчивым в отношении безопасности проектов. Бодров лично столкнулся с тем, как атомщики скрывают информацию об экологической безопасности АЭС.

После написанного ученым отрицательного экспертного заключения по одному из новых проектов строительства руководство потребовало от Бодрова либо дать положительное заключение, либо уйти «по собственному желанию». «Уходить было невероятно сложно. Это потеря положения, денег, привычного круга общения», — говорит Бодров. Плюсов было два: чистая совесть и возможность оставаться профессионально честным.

Экологи выделяют еще одну проблему атомной энергетики — хвостохранилища, в которых хранятся отходы добычи урана. Они просто лежат. Переработка, дезактивация или захоронение отходов не предусмотрены.

Проблема радиоактивных хвостохранилищ существует во всех странах бывшего СССР, где шла добыча урана. Кыргызстану и Таджикистану деньги на ликвидацию загрязнения выделял Евросоюз, но назвать это полноценной дезактивацией нельзя. Отходы просто засыпали или вывозили подальше от поселков и ставили знаки радиационной опасности.

«Росатом» пытался помочь в ликвидации отходов в Кыргызстане. В 2017 году он организовал конкурс на выполнение работ по программе вывода из эксплуатации (ликвидации) хвостохранилища «Туюк-Су», консервации хвостохранилища «Дальнее» и рекультивации хвостохранилища «Каджи-Сай».

Хуже всего были дела в районе хвостохранилища «Туюк-Су», где сосредоточено 450 тысяч кубометров радиоактивных отходов. Там существует угроза схода оползня с образованием подпрудного озера. Это приведет к размыву хвостохранилища — и ядовитая вода польется в реку Кёкёмерен.

Представители «Росатома» связывают свою активность в Кыргызстане с добрососедством и помощью в границах СНГ. А вот эксперты полагают, что так госкомпания пытается договориться о разработке нового уранового месторождения вблизи озера Иссык-Куль. Пока получается плохо. В 2019 году в республике приняли закон, запрещающий разработку урана.

В Казахстане похожая ситуация. Несмотря на планы ликвидировать хвостохранилища времен СССР собственными силами, республика обратилась за международной помощью. В начале 1990-х, как рассказывает казахстанский эксперт Даурен Абен, сразу после развала Союза, хвостохранилища были бесхозными — ни опознавательных знаков, ни проволоки. Потом знаки поставили, но на работы по ликвидации опасных отвалов денег внутри страны не нашли.

Конечно, такие хвостохранилища есть и в России. Например, рядом с Краснокаменском, где ходит с дозиметром физик Ожаровский, одно из самых больших. В начале 2000-х в России начали уточнять число радиоактивных могильников, снабжать АЭС комплексами по переработке отходов. В 2016 году было реконструировано приповерхностное хранилище в Новоуральске, куда и стали вывозить все отходы на вечное хранение.

Накопитель в Новоуральске находится неглубоко в земле. Такие хранилища строить в разы дешевле, чем расположенные глубоко под землей. Захоронение отходов вменено в обязанности специальному предприятию «Национальный оператор по обращению с радиоактивными отходами», которое входит в состав «Росатома». Прибыли предприятие не приносит, затраты оплачиваются из бюджета, в стоимость электроэнергии АЭС они не включены. Караулить отходы предстоит не менее 500–600 лет, то есть шести-семи поколениям потомков.

Еще один вид ядерных отходов — отработавшее ядерное топливо — был проблемой с первого пуска АЭС. Не спасало даже то, что для АЭС нужно в десятки тысяч раз меньше топлива, чем для газовых и угольных станций. По подсчетам МАГАТЭ, в настоящее время в мире накоплено 370 тысяч тонн радиоактивных отходов от АЭС. Сначала их сбрасывали в воду, потом строили техногенные каскады, но полностью изолировать рукотворную водную систему от природной оказалось нельзя. И это никак не исключает аварий или несанкционированных сбросов отходов.

Кроме рек, «хранилищем» для отходов стал и океан. Технологию захоронения отходов в специальных контейнерах назвали «дамплинг». Чиновникам, военным и бизнесменам дамплинг казался идеальным методом, тем более что человечество десятки лет бросало в океан все, что мешало жить на суше.

С 1946 по 1993 год 13 стран использовали захоронение в океане в качестве метода утилизации радиоактивных отходов общим объемом около 200 тысяч тонн. Считалось, что глубины океана безжизненны, а также лишены течений, но позже бочки с отходами стало прибивать к берегам, а погружение бочек на значительную глубину часто сопровождалось взрывами и разливом ядовитых отходов.

Сбросом отходов в океан занимались Советский Союз, Великобритания, Швейцария, США, Бельгия, Франция, Нидерланды, Япония, Швеция, Россия, Новая Зеландия, Германия, Италия и Южная Корея. СССР сваливал бочки с отходами в арктических водах, остальные предпочитали Тихий океан и Атлантику. В 1994 году вступил в силу запрет на сброс радиоактивных веществ в океаны и моря, но программы ликвидации ранее сброшенных отходов в мире нет.

Одновременно с запуском проектов модернизации и строительства современных могильников Россия объявила о готовности принимать на временное хранение отходы с чужих станций. В 2021 году об этом заявил секретарь совбеза России Николай Патрушев. Теперь в Сибирь привозят отходы обогащения с прекративших работу немецких и французских станций. А вот глубинное хранилище для сильно радиоактивных отходов в России пока не построили.

Правительства и атомщики педалируют дешевизну энергии. Но «антиатомные» эксперты включают в оценку ее стоимости затраты на обращение с отходами, риски аварий, ущерб окружающей среде. Кроме того, часто АЭС строят за счет кредитов страны-строителя и полученных с помощью МАГАТЭ. То есть затраты на строительство могут быть вне бюджета стран, где АЭС будет строиться, а включать будущие затраты на эксплуатацию, когда объект еще не построен, власти желанием не горят.

Россия строит большинство АЭС за рубежом, кредитуя другие страны. Компания «Росатом» занимает первое место в мире среди конкурентов по числу проектов строительства АЭС за рубежом: 33 энергоблока. В Бангладеш «Росатом» возводит станцию «Руппур». Для этих целей Россия выдала азиатской стране кредит в размере 11,38 миллиарда долларов. Пуск АЭС намечен на 2024 год.

АЭС в Беларуси строили по такой же схеме. На сооружение АЭС Россия выделила Беларуси кредит в размере 10 миллиардов долларов, что покрывает 90 % стоимости контракта. Оставшиеся 10 % были дополнительно прокредитованны Внешэкономбанком РФ по просьбе белорусской стороны.

Кредит на 10 миллиардов евро обещан Венгрии для проведения «Росатомом» работ по продлению срока службы реакторов АЭС «Пакш». Египетская станция «Ад-Дабаа» стоимостью 35 миллиардов евро также будет строить российская госкорпорация. Кредит на 25 миллиардов евро Египту выдаст Россия.

В Турции Россия строит АЭС «Аккую». Выработана уникальная схема, по которой все расходы на постройку и обеспечение работы станции взяла на себя Россия, а Турция обязалась покупать электроэнергию АЭС. Фактически это будет российская АЭС на территории Турции.

По состоянию на 2023 год переговоры о строительстве АЭС идут со многими странами экваториальной части Африки: Эфиопией, Нигерией, Буркина-Фасо и другими. В основном представители «Росатома» предлагают строить в регионе АЭС малой мощности.

Физик Ожаровский говорит, что внутри России АЭС также не дает дешевую энергию: или растет плата для потребителя, или государство вынуждено субсидировать стоимость энергии. Эксперт вспоминает о скандале в 2017 году, связанном со вводом в эксплуатацию четвертого энергоблока Белоярской АЭС. После запуска станции средневзвешенная нерегулируемая цена на мощность для крупнейших предприятий в европейской части России и на Урале выросла на 52 % к январю, а на пике — на 72 %.

Эксперт по вопросам безопасности АЭС и ее экономики Стив Томас (Steve Thomas) указывает на разные цели бизнеса и общества. Коммерческие решения принимаются на горизонте планирования до 30 лет. А вот проблемы устаревания, повышения цены обслуживания станций и захоронения отходов возникают позже. В интересах общества сразу понять последствия строительства станций на период жизни как минимум одного поколения. При этом компании мало внимания уделяют затратам на утилизацию и вывод станций из эксплуатации.

Сильное давление на цену станций с начала атомного века стала оказывать безопасность, открытость и вопросы ликвидации накопленного и будущего отработанного ядерного топлива, а также демонтаж станций. По данным Блокова, демонтаж станции стоит чуть дешевле, чем ее постройка, только в цену АЭС демонтаж никто не закладывает.

В 1990-е казалось, что золотой век АЭС прошел. Благодаря новым технологиям добыча сланцевого газа стала дешевле, и стоимость киловатта на АЭС оказалась выше, чем энергия, произведенная на газовых ТЭЦ. Это приговор в условиях рыночной экономики: частные инвесторы сразу ушли из сектора.

В 1975 году в Дании появился самый известный символ антиядерного движения — логотип «улыбающееся солнце» с надписью «Atomkraft? Nej tak» («Атомная энергия? Нет, спасибо»). Самое большое число сторонников движение нашло в Германии.

Консервативные немцы из сельских общин, где намеревались построить станции, не хотели жить с ними рядом, а молодые горожане придерживались левых взглядов и считали строительство АЭС происками капитализма. После аварии в Чернобыле Германия взяла курс на уход от АЭС, после Фукусимы обозначила срок отказа от ядерной энергетики. В 2023 году в Германии закрыли последнюю АЭС.

После Чернобыльской АЭС боязнь атома пришла и в СССР. Во время активного антиядерного движения, с 1988 по 1992 год, на территории СССР отменили несколько десятков ядерных проектов.

В России против развития военного и мирного атома выступали двое известных ученых, однокурсников: биолог Николай Воронцов, который был первым министром экологии СССР, и член-корреспондент РАН Алексей Яблоков. Воронцов на трибуне съезда Верховного совета требовал запретить испытания ядерного оружия. Биолог Яблоков выступал против развития АЭС. В 2000 году он опубликовал книгу «Миф о необходимости строительства атомных электростанций».

Яблоков предупреждал об опасности ввоза чужих ядерных отходов в Россию. Он доказывал, что увлечение атомом в России ведет к оттоку финансирования от разработки других способов производства энергии. По его мнению, отставание СССР в производстве современных газовых ТЭЦ (первая была построена только в 1996 году) связано как раз с тем, что все деньги уходили на развитие АЭС.

На помощь атомщикам пришла проблема изменения климата. При сжигании уголь, газ и нефтепродукты выбрасывают в атмосферу миллиарды тонн СО2. Это парниковые газы, которые разгоняют изменение климата. От АЭС таких выбросов нет, но сотни предприятий ядерной топливной цепочки, без которых АЭС не могут работать, парниковые газы производят. В 2015 году 174 страны подписали Парижское соглашение, которое стимулирует сокращение выбросов и сохранение климата, к 2023 году к соглашению присоединилось 194 страны.

В 2020 году в ЕС атомные станции признали «зелеными», то есть безопасными для климата. США придерживаются той же точки зрения. Миллиардные инвестиции, предназначенные для борьбы с изменением климата, могут быть направлены в атомную энергетику. Атомное лобби не устает раскручивать этот повод для наращивания доли атомной энергетики в мире.