Хельсинки и ресторан, в котором никогда не ел Жан-Поль Сартр

Однажды мы решили написать путеводитель по Хельсинки. Обсуждая гид лично, мы виделись в первый раз. До этого общались в инстаграме, где нас свел московский Scandinavia Club, там и договорились о встрече. Магия соцсетей — в XXI веке идеи проектов рождаются так же стремительно, как бежит лента чата. Правда, зачастую и исчезают они так же — совершенно магическим образом: карета, то есть проект, на следующий день становится тыквой… В это непростое для проектов время мы честно попытались сделать для своего больше, чем просто обсудить.

С Леной мы встретились в хельсинском кафе Roasberg и сразу сошлись на том, что путеводитель не должен выглядеть как «Рыночная площадь — Кафедральный собор — Эспланады». Мы сидели у окна, я пила пиво, Лена — чай, а за окном, выходившим на площадь перед Центральным вокзалом, шли и шли люди. Приезжие и местные, те, кто был связан с Хельсинки либо на время, либо навсегда. И мы решили: ну конечно, надо начать с людей! С тех, кто запомнился в связке с этим городом. С тех, кто добавил на карту Хельсинки свой уникальный маршрут. Ян Сибелиус, Туве Янссон, Алвар Аалто — очевидная троица самых известных жителей Хельсинки сразу пришла на ум. А что, если поговорить о современниках и приезжих? Мне в голову пришел Сартр, о котором упоминалось в уже написанных путеводителях. Он приезжал в Хельсинки, обедал в ресторане Sea Horse, и его не тошнило!

Дальше мы с Леной расстались. Она взялась за современников, прежде всего за джазовых музыкантов, а я — за главу о Сартре. Во всех материалах о Хельсинки, где упоминался французский философ, о нем говорили очень кратко — одной-двумя фразами — и всегда в связи с известным рестораном Sea Horse, где он якобы пришел в восторг от балтийской селедки.

Мне стало интересно. Захотелось написать об этом визите больше пары фраз. Например, что я напишу про Туве Янссон, было понятно сразу: родительский дом в Катаянокке, студия с высокими потолками и арочными окнами на Улланлиннанкату, крошечный дом на выглядывающей из моря скале рядом с Порвоо. Про Сартра — нет, и поэтому глава о нем мне нравилась больше всего. Она казалась самой загадочной.

На следующий день после встречи с Леной я поехала в район больницы Эйра, где находится Sea Horse. Поплутала среди цветных вилл по бегущим к морю улицам, дошла до ресторана, остановилась у входа, изучила меню на стене — помимо двух видов селедки, там были оленина и голубцы. Возможно, точно так же меню ресторана изучали Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар, посетившие Хельсинки в 1955 году.

Я представляла их эксцентричную пару среди модернистских особняков. Жан-Поль, расчесанный на косой пробор, с трубкой, в круглых очках, с косящим правым глазом, поражающий с одной стороны своим уродством, с другой — интеллектом. Рядом — статная Симона в массивных украшениях, с высокой прической или в тюрбане, с ридикюлем, элегантная феминистка. Ее рука лежит на плече Сартра, так удобней, чем идти под руку, потому что он ниже ростом. Хотя ходили ли они в рестораны вместе? В конце концов, у них были свободные отношения.

В ресторане Sea Horse с белыми скатертями и гигантскими морскими коньками на стенах — роспись под стать названию — мне подтвердили, что Сартр у них обедал. О Симоне никто ничего не знал. В заведении посоветовали обратиться к Ламппу Лааманену, местному автору, который написал книгу о легендарном ресторане. Я тут же отправила ему письмо.

Интересовало все: обедал ли Сартр один или с Бовуар? Может, у него была другая компания? Что он заказывал? Неужели только селедку? Что пил? И как ему, избалованному парижскими кафе, показалось финское заведение? Наконец, во сколько Сартр обедал, откуда приходил и куда направлялся после еды? Оставлял ли на чай?

Пока я ждала ответа, я прочитала все, что смогла нагуглить, о визите Сартра и Бовуар в Хельсинки. И в моей голове начал складываться текст. 1955 год, Сталин уже умер, Венгерское восстание еще не случилось, интеллектуалы с двух сторон железного занавеса сближаются насколько это возможно, их объединяет антивоенная идея. В июне они встречаются в Хельсинки на Всемирной ассамблее сторонников мира. Приезжают сотни делегатов с Запада и Востока.

Среди приехавших — Сартр и Бовуар, звезды антивоенного движения, задававшие ему тон. Инфлюенсеры, как сказали бы теперь. Пару приглашают повсюду, их встречают как глав государств. В Хельсинки Сартр и Бовуар летят через Стокгольм. Бовуар писала об этом путешествии в «Силе обстоятельств»: «На несколько часов мы задержались в Стокгольме, потом поднялись над морем такого холодного зеленого цвета, что оно казалось похожим на расплавленный лед. Я видела россыпь затерянных островков, представлявшихся еще более одинокими, когда на каком-нибудь выступе вставал вдруг дом. Они множились, и я уже не понимала, пролетаю ли я над водами, усеянными землями, или над землей, разбитой водой. Восторжествовал материк: ели, таинственные, под стать рифам, озера». Сам Хельсинки ей не понравился. Похоже, больше всего парочку пацифистов интересовала политическая повестка, а не город.

На конгрессе Сартр выступил с речью: «Мир, которого мы хотим, не должен быть так называемым миром между войнами». Илья Эренбург просил склонявшегося к марксизму философа не слишком нападать на США — ради всеобщего дела мира. Выступление следовало за выступлением, обсуждение за обсуждением, дискуссии порой продолжались до утра. Из-за белых ночей терялось ощущение времени. Прямо на конгрессе пили грузинское вино. Симона не всегда оставалась до конца.

Бовуар вспоминала, что иногда ждала своего любовника, попивая виски в баре на 16-м этаже отеля. В 1950-е годы в Хельсинки было только одно настолько высокое здание. Так что все указывает на то, что Сартр и Бовуар остановились в гранд-отеле Torni. Его название переводится как «башня». Правда, сейчас в башне только 14 этажей… Возможно, Симона напутала с цифрами, но вид с последних этажей Torni ни с чем не спутаешь. Потягивая виски, Бовуар видела, как волны разбиваются о берег. И если по возвращении Сартра они продолжали дискуссии о том, куда катится наша планета и возможен ли мир во всем мире, наверху, то декорациями к разговору служил лучший панорамный вид на Хельсинки.

В своем ненаписанном тексте о Сартре я уже дошла до названия, то есть серьезно продвинулась. Среди вариантов были «„Морской конек“ с налетом экзистенциализма» и «Парочка пацифистов в баре». И тут мне ответил Ламппу:

Селедочная легенда и мой план написать больше, чем два предложения, о трапезе Сартра в Sea Horse рухнули. Больше у меня не было никаких зацепок. Возможно, в Хельсинки Сартр оставил свою парижскую привычку ходить в кафе каждый день. Может, он был слишком занят пацифизмом, может, как Симона, счел Хельсинки некрасивым городом. А может быть, вовсе не заметил его. И город ответил ему взаимностью — след Сартра на улицах Хельсинки стерся.

Главу про французского философа пришлось вычеркнуть. Было искренне жаль красивой истории, которую я так легко могла себе представить. Без нее вера в путеводитель пошатнулась. Единственную написанную главу про маршруты Туве я сдала в «Афишу Daily», Лена за это время написала кучу всего о героях Хельсинки в свой блог в инстаграме @northern.sights. Возможно, когда-нибудь мы все-таки соберем это в путеводитель по финской столице, но на нем уже не будет никакого налета экзистенциализма.

P. S. А полусартровским маршрутом по Хельсинки грех не воспользоваться. Сойдя с поезда, выпить кофе с морковным пирогом в Roasberg (Mikonkatu 13). Отправиться на прогулку в район Эйра, побродить под серым небом среди желтых и терракотовых домов с толстыми колоннами, каменными арками и окнами непредсказуемых форм. Пообедать в Sea Horse (Kapteeninkatu 11), вместо Сартра продегустировать селедку. А вечером подняться на верхний этаж Torni в бар Ateljée (Yrjönkatu 26), выпить лонкеро — финский лонг-дринк из джина и грейпфрутовой газировки — и смотреть, как крыши Хельсинки тянутся до самого моря, а за ними паромы скользят по воде, огибая острова и поднимая в небо чаек.