В эмиграции, в условиях политических преследований все чаще звучат дискуссии о возможности коллективных политических действий. Автор Perito рассказывает историю борьбы за сохранение исторического наследия, у которой было много успешных действий. Разбираемся, как градозащита успела объединить людей разных взглядов, как сотрудничала с государством и оппонировала ему, выстраивала свою идею на националистических чувствах, но постепенно отказалась от них.
Если идти по Москве вдоль Покровского бульвара, в окне одной из многочисленных усадеб можно заметить странную вывеску: металлический крест на черном фоне. Похожий силуэт используется на обложке книги «Кодекс русского офицера», бестселлера современного националистического издательства с говорящим названием «Черная сотня». Галерея называется «Память». Точно так же называлось и крупное националистическое объединение в постсоветской России, которое читатели могут помнить по песне Егора Летова. В ней, кстати, тоже упоминается крест.
«Шашка сверкнула — кому-то пиздец.
Штык ковырнул ненавистную плоть.
Общество „Память“ — лихой наш отец,
Нас поведет раздирать и колоть.
Вспыхнули раны закатным лучом —
Гордое племя, на битву вставай!
Мы призываем крестом и мечом:
Вешaй жидов и Россию спасай!»
Галерея «Память» — выставочное пространство московского отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИиК), первого крупного общественного объединения, созданного еще в 1960-х для защиты и охраны памятников архитектуры. Общество быстро стало всесоюзным феноменом. Его члены успешно оспаривали официальные решения о сносе домов, которым присваивали статус наследия. Почему же современная айдентика некогда низового гражданского движения поразительным образом совпадает с националистической символикой, а иногда копирует ее?
В 2009 году благотворительный фонд развития образования «Синергия» выпустил первый из пяти томов дневников Владимира Десятникова, художника и искусствоведа, одного из основателей ВООПИиК. Младший товарищ Петра Барановского, основателя музея Андрея Рублева, Владимир Александрович Десятников вел насыщенную творческую жизнь, написал более 20 книг и 600 статей об искусстве, музыке, архитектуре и монастырях. Начиная с 1960-х годов он последовательно протоколировал свою жизнь и выпустил эти заметки под названием «Дневники русского».
«Дневники русского» — рассказ советского чиновника (Владимир Александрович работает на тот момент в Министерстве культуры СССР), который вместе со своими друзьями-спутниками (помимо Петра Барановского, очень активно упоминается художник Илья Глазунов, тоже один из основателей ВООПИиК) ездит по монастырям центральной России, усердно молится, читает Библию, работает и создает с единомышленниками кружки для обсуждения актуальных проблем сохранения культурного наследия. Одна из главных проблем, по мнению Десятникова, засилье в строительной среде архитекторов и инженеров евреев, которые из-за врожденной ненависти ко всему русскому специально разрушают церкви и храмы. Выход остается один: неравнодушным русским необходимо объединиться против «интернационалистов» и защищать свое наследие. На этом основании и создается первое крупное градозащитное движение в СССР.
«Не буду хулить членов коллегии, скажу лишь о самом Кузнецове. <…> Кузнецов подобрал состав новой коллегии министерства таким образом, что национально ориентированному человеку, к примеру В. А. Солоухину, ни при каком раскладе места там не могло быть. И что же это за министр культуры и первый зам., если они, как черти ладана, боятся посетить нашу главную святыню — обитель преподобного Сергия? <…> Что можно ждать от Фурцевой, когда за нее все доклады пишет, как сказал бы Маяковский, тихий еврей Зись. <…> Ни дать, ни взять — умный еврей при генерал-губернаторе».
Владимир Десятников«Дневники русского», 16 декабря 1963 года
«По студенческой Москве прокатилась волна вечеров, посвященных охране памятников истории и культуры. Такой всплеск гражданской активности во многом вызван тем, что Главное архитектурно-планировочное управление столицы (Посохин-Пейсохин), выполняя социальный заказ по реконструкции города, планомерно ведет работу по сносу старинной застройки и в первую очередь церквей».
Владимир Десятников«Дневники русского», 11 апреля 1964 года
«И опять общественность восстала. Снова мы ходим, собирая под нашей петицией подписи именитых русских людей — Л. М. Леонова, А. А. Пластова, П. Д. Барановского, Б. А. Рыбакова, П. Д. Корина — в защиту памятников Отечества. Собственно, а у кого, как не у своих, мы можем найти понимание? За все время мне даже в голову не пришло идти подписывать письма к И. Г. Эренбургу или С. В. Образцову. Вовек не забыть, как Образцов визжал и брызгал слюной на обсуждении Всероссийской художественной выставки в Манеже. Дескать, кто дал право включать в каталог картины с антисемитскими названиями. Если уж ему мерещится антисемитизм на этикетках картин, то, прочитав наше письмо, он тут же сообщит куда следует».
Владимир Десятников«Дневники русского», 6 марта 1967 года
Нелюбовь Десятникова к «интернационалистам», само собой, не связана исключительно с вопросами архитектуры и сохранения наследия. Например, 31 марта 1977 года Владимир Александрович огорчается, что ни советские официальные издания, ни европейские почему-то не отпраздновали столетие с момента публикации эссе Федора Достоевского «Еврейский вопрос», которое автор дневников называет пророческим. Исправляя эту историческую несправедливость, Десятников цитирует Достоевского: «Уже не потому ли обвиняют меня в „ненависти“, что я называю иногда еврея „жидом“? Но, во-первых, я не думал, чтоб это было так обидно…» В конце дневниковой записи Десятников проясняет, почему эссе все-таки пророческое: именно евреи, которых обличил Достоевский, стали причиной революции и убийства Николая II.
В тексте «Дневников русского» обвинения в сторону других национальностей плавно перетекают в восхваление русской духовности и Божьего замысла, которым всегда противостоят большевики и (или) евреи. Этот взгляд на мир переносится и на деятельность в области сохранения наследия. «Этот вопрос в первоисточниках явно затемнен, и никто не спешит докторскую диссертацию на эту тему защищать. Впрочем, и без диссертации все ясно как Божий день: поп с Христом, а Ленин — с антихристом», — замечает советский чиновник Десятников в апреле 1964 года.
В одном из наиболее важных исследований по политической истории постсталинского СССР историк Николай Митрохин восстановил развитие так называемой «русской партии». Постепенно разные позиции в советской власти, прежде всего в ВЛКСМ, стали занимать чиновники странных с точки зрения официозной публичной доктрины СССР взглядов — им была свойственна смесь религиозных и этноцентричных националистических убеждений. Эти люди постепенно формировали свое коммуникативное пространство: разнообразные группы, клубы и собрания. Поднимаясь по карьерной лестнице, они помогали своим единомышленникам, защищали их от возможных репрессий и гонений, продвигали на новые должности. Эти действия укрепляли «русскую партию», члены которой все чаще занимали посты, связанные с культурой, в том числе в издательстве «Молодая гвардия».
«"Молодая гвардия" подчинялась напрямую ЦК комсомола (ВЛКСМ), считалась официальным молодежным издательством и пользовалась инфраструктурными преимуществами, например, собственной типографией. В издательстве выпускали не только пропагандистские книги о комсомоле, но и действительно популярные у читателей книжные серии — "Библиотека современной фантастики", "Жизнь замечательных людей" — и широко известные журналы, например, "Веселые картинки". В то же время в некоторых редакциях издательствах на протяжении 70-80-х годов развивались альтернативные официальному дискурсу идеологии — к примеру, исследователь Виктор Шнирельман писал о публикациях книг по "истинной истории славян" в редакции фантастической литературы "Молодой гвардии"», — отметил в разговоре с Perito историк Максим Лукин.
Созданное 24 июня 1965 года ВООПИиК изначально почти полностью состояло из членов «русской партии», да и сами ветераны общества этого не скрывают. Директор «Молодой гвардии» Валерий Ганичев рассказал в интервью Николаю Митрохину о том, что в клуб «Родина» (организация, предшествовавшая ВООПИиК) входил и активно участвовал актер Дмитрий Васильев (Бурцев), монархист и антисемит, создавший в 1980-х то самое общество «Память», о котором пел Егор Летов.
Первые члены ВООПИиК оставили много текстов, из которых предельно ясна их позиция. Сергей Семанов был журналистом и заведующем редакцией «Жизни замечательных людей», а во внерабочее время — одним из основателей и лидеров «Русского клуба», неформального объединения при ВООПИиК. Его участники собирались в здании одного из московских монастырей, чтобы обсудить развитие русской культуры. После развала СССР, когда официальная цензура больше не могла остановить Семанова от публичного выражения своей позиции, он опубликовал несколько книг со звучными названиями, в которых иногда рассказывал и о деятельности по защите наследия: «Русско-еврейские разборки», «Русско-еврейские разборки вчера и сегодня», «Россия без русских», «Русский клуб. Почему не победят евреи».
О втором лидере «Русского клуба» и тоже основателе ВООПИиК Дмитрии Жукове Десятников вспоминает: «Сегодня Прощеное воскресение. Мы с Галей и Д. А. Жуковым ездили в Троице-Сергиеву лавру. В поезде — интересный разговор об Аввакуме Петрове. Жуков читал вслух главы из своей книги о неистовом протопопе. Это лучшее из того, что он написал» (23 февраля 1969 года).
Через несколько лет после этой записи Дмитрий Жуков станет сценаристом документального фильма «Тайное и явное (Цели и деяния сионистов)» (1973) о сионистском заговоре против русских и СССР. Правда, в широкий прокат фильм не пошел: идеологические органы СССР увидели в нем явное «черносотенство» и противоречия ценностям интернационализма. Кроме того, создатели фильма не постеснялись использовать кадры из нацистских фильмов 1930-х годов, что как минимум не поощрялось. После своего создания фильм так и лежал «на полке», пока неожиданно в 2021 году Сыктывкарский городской суд не внес советский документальный фильм в Федеральный список экстремистских материалов.
Многие члены общества охраны памятников имели схожие взгляды. Художник Илья Глазунов призывал восстановить в России монархию и крепостное право. Другой художник, Павел Корин, был, по воспоминаниям современников, рад, что ему получилось создать образ русского героя Александра Невского и заместить им имена Розы Люксембург и Клары Цеткин. Историк Борис Рыбаков искусственно удлинял историю русского этноса (доводил его чуть ли не до эпохи мамонтов) и долгое время доказывал, что Хазарский каганат никак культурно не повлиял на Древнюю Русь. (В научной дискуссии эта проблема никогда не считалась первостепенной, однако она была важной для националистически ориентированных идеологов, так как Хазарский каганат в какой-то момент принял иудаизм.) А первый глава ВООПИиК химик Игорь Петрянов-Соколов, по воспоминаниям коллег, не очень разбирался в вопросах сохранения наследия, зато был ярым русским националистом, которому начальство прощало его позицию. Почему? Все просто: Игорь Васильевич всю жизнь работал в военной промышленности и разрабатывал химическое оружие массового поражения.
Таким образом, в первые годы своего существования ВООПИиК объединяло консервативно настроенных представителей советской интеллигенции, которые, несмотря на националистические позиции, были крепко встроены в советские властные организации, что давало им определенную защиту. Конечно, члены организации не могли публично высказывать свою позицию, и, конечно, некоторые из членов ВООПИиК в какой-то момент утрачивали доверие КГБ, что провоцировало понижение в должностях и гонения. Но тем не менее ВООПИиК продолжило существовать как движение, инициированное гражданами и критически настроенное к одному из аспектов государственной политики — градостроению и сносу памятников наследия. И это официальное покровительство оказалось значимым.
Достаточно быстро к ВООПИиК начали присоединяться представители более умеренных взглядов, для которых разрушение и обветшание зданий было проблемой, не связанной с национальной идей русскости. А поскольку градостроительная политика 1960–1970-х годов была весьма волюнтаристской — исторические здания активно разрушались, а мнение горожан никак не учитывалось — таких неравнодушных людей становилось все больше. ВООПИиК расширялось, ячейки организации создавались в разных регионах СССР, в том числе и национальных республиках. Изначальный фокус на сохранении преимущественно религиозных, православных построек сместился, все больше разных зданий интересовало членов общества. На пике, в 1980-е годы, в ВООПИиК входило более 10 миллионов граждан СССР, что делало его самой многочисленной общественной организацией в стране. Кто-то из участников занимался реставрационными работами, кто-то платил членские взносы, из которых формировался своеобразный фонд для работы реставраторов. Результатом общего дела стало восстановление и сохранение больше трех тысяч памятников архитектуры на всей территории СССР.
Многие из первых членов общества были совсем не рады смене курса. «Первоначальную идею ВООПИиК выхолостили, превратили его в реставрационно-архитектурное общество», — написал один из них в 2015 году. Автор этой цитаты явно тоскует по временам, когда ВООПИиК было практически политической партией с национальным уклоном. И все же это общество породило уникальный прецедент. Будучи первоначально собранием людей с довольно неприятными взглядами, ВООПИиК проявило у людей различных политических позиций умение объединяться для достижения общей цели и постепенно стало, действительно, массовым движением, платформой для коллективных политических действий в авторитарной стране.
С Н. мы встретились в одной из московских кофеен. Достаточно молодой. В других исторических обстоятельствах он мог бы претендовать на успешную политическую карьеру в одной из оппозиционных партий. У него даже был этот опыт, но в момент нашей встречи в апреле 2023-го он выглядел потерянно и признался, что ищет новую работу. Разговор об удачных протестах в рядах «Архнадзора» его явно оживил.
Новый подъем деятельности градозащитных организаций пришелся на 2000-е. Лужковскую застройку Москвы критиковали по всем фронтам. Горожане были недовольны связями мэра и его команды с наиболее успешными агентами рынка недвижимости, спорными эстетическими решениями («лужковщиной») и, конечно, сносом признанных объектов культурного наследия. Технология московского мэра была простой: здания под тем или иным предлогом лишали защитного статуса, чтобы снести и построить более выгодные объекты. Например, если дом имел статус «ценного элемента историко-градостроительной среды», то законом защищался лишь его внешний вид, а не подлинность объекта. Иными словами, застройщики могли сносить исторические здания и строить на их месте что-то новое с похожим фасадом. Как и полвека назад, московские власти поставили перед собой задачу модернизации столицы, но не учитывали мнение жителей города и действовали так, как им казалось правильным и выгодным.
ВООПИиК, в отделениях которого к тому моменту сменился уже не один состав участников, постигла судьба многих общественных организаций, разросшихся до всероссийских масштабов. Если в каких-то регионах организация продолжала быть активной, то в других ее деятельность была совсем незаметной, и она никак не могла противостоять действиям властей. В сфере градозащиты стало появляться больше небольших организаций, напрямую не связанных с ВООПИиК, и в феврале 2009 года часть из них объединилась и сформировала «Архнадзор», в котором состоял мой собеседник.
В мае 2010 года началось «стояние на Кадашевской слободе» — бессрочная акция за сохранение зданий из ансамбля Кадашевской слободы, на месте которых девелоперы хотели возвести многоэтажный элитный жилой комплекс «Пять столиц». К началу акции противостояние велось уже почти год, и «Архнадзор» успел заявить о своей победе: в апреле 2010 года инвестор на заседании Общественного градостроительного совета под председательством Юрия Лужкова согласился пересмотреть планы строительства. Но ровно через месяц как ни в чем не бывало начался снос исторических зданий, обоснованный документами, которые уже утратили силу — обычное дело при Лужкове.
Но в этот раз дело пошло не по привычному сценарию — «Архнадзору» вместе с другими движениями и партиями удалось переломить ход борьбы за город в свою пользу. Активисты разбивали палаточные лагеря в центре Москвы, ложились под экскаваторы и строительную технику, чтобы перегородить проезд. Их действия освещала пресса, становясь на сторону протестующих. В какой-то момент к активистам присоединились несколько депутатов Государственной думы, первым из которых стал Валерий Гартунг, который перелез через ограждения и чуть не подрался с представителями сил правопорядка. В 2022 году Валерий Гартунг попал под международные санкции. Через несколько недель стояния активисты достигли своей цели. Девелоперы отказались от планов разрушать историческую застройку, а вместо торгового комплекса была построена малоэтажная застройка, хорошо вписавшаяся в ландшафт.
Это была не первая и далеко не последняя акция «Архнадзора». Американский исследователь Роберт Аргенбрайт назвал движение важным символом становления гражданского общества в России. Одним из секретов успеха и размаха действий «Архнадзора» стала его риторическая аполитичность. Во многих интервью, текстах, уставах и пресс-релизах авторы подчеркивали, что «Архнадзор» не занимается политической деятельностью и не является политической организацией, хотя, кажется, даже основатели движения понимали, что это скорее поза, чем реальность. Основатель «Архнадзора» журналист и краевед Константин Михайлов в одном из интервью прямо говорил, что деятельность «Архнадзора» — это прежде всего борьба со вседозволенностью чиновников разного уровня.
Тем не менее аполитичность оказалась успешной стратегией. С одной стороны, движение не было аффилировано ни с какой оппозиционной или провластной группой и не привлекало к себе излишнего внимания со стороны контролирующих инстанций. С другой — она позволяла движению становится платформой для активистов, занимающих разные позиции в политическом спектре, и объединяться для решения конкретных задач. «Кого там только не было — от представителей движения „Солидарности“ до людей из „Светлой Руси“ и Константина Янкаускаса, известного либерального соратника Немцова. И был рядом, бок о бок такой Игорь Мангушев, которого недавно убили на Донбассе. Абсолютно разных взглядов! Казаки православные, и церковь православная была на нашей стороне, и настоятели. Они привлекли много своих сторонников, в том числе правых взглядов. И были и коммунисты, и троцкисты были, кого только не было», — отметил один из собеседников Perito.
Политика пришла в организацию, старательно сторонившуюся политики, быстро и внезапно. Первым ощутимым ударом стало репрессивное ужесточение российского законодательства о митингах и собраниях, последовавшее после знаменитых «Болотных протестов». Изменения очень сильно усложнили деятельность активистов, предпочитающих «уличную» градозащиту. Постепенно яркие акции прямого действия под эгидой «Архнадзора» сошли на нет, а публично организация стала заниматься исключительно просвещением и информированием. Второй удар последовал в 2014 году и удивительным образом во многом концептуально совпал с деятельностью ВООПИиК в 1960-е годы.
Одними из основателей «Архнадзора» были московские краеведы Константин Михайлов и Рустам Рахматуллин, каждый вступил в градозащитное движение еще в прошлом веке. Оба авторы множества статей и нескольких книг, в которых фиксировали в том числе хронику разрушения старой Москвы. Наиболее известные книги Константина Михайлова так и называются: «Москва погибшая» и «Хроника уничтожения старой Москвы. 1990–2006».
Рустам Рахматуллин называет свои тексты «метафизическим краеви́дением». Это особая деятельность, которая ни много ни мало «изучает знаки божественного Замысла о городе в надежде знать, с чем обращается к городу и через город к человеку Сам Бог». Менее возвышенны его очерки об истории Москвы, хотя и они написаны в очень специфичном стиле и крайне интуитивно-умозрительны. В них автор рассказывает об особой духовности столицы и ее территорий (иногда упоминаются бездуховные города), практически всегда речь идет только об имперской истории Москвы, особенно много внимания Рахматуллин уделяет храмам и монастырям.
В отдельных очерках возникают и не совсем градозащитные сюжеты, например необходимость отстаивать уникальную русскую духовность от посягательств Запада. В 2003 году Рустам так отреагировал на идею перенести столицу в Санкт-Петербург: «Желать возврата столицы в Петербург — значит желать и дальше отдавать духовный суверенитет на Запад». В этом же тексте автор очень много рассуждает о том, что российской власти необходимо исправить историческую несправедливость, исполнить пророчество о воцарении в Москве Третьего Рима и наконец-то стать «православным царством»: «Уклонение ведет в Четвертый Рим, в небытие». Во многих текстах появляется идея о том, что особая, метафизическая духовность Москвы связана с копированием в старой застройке плана Иерусалима.
Отдельное важное место в этих историософских размышлениях занимает Крым, его территория и вопросы владения им. В большой публикации 2002 года была устроена дискуссия о месте Крыма в истории России. Как отмечает автор, «прокрымскую партию возглавил Рустам Рахматуллин». Эта партия отмечала среди прочего, что Адам и Ева могли жить на территории полуострова, он был любимой территорией российских императоров и последним оплотом белогвардейского движения. На основании этого партия предложила сформировать «новую крымскую метрополию».
В 2014 году тема Крыма стала значимой и во внутренних дебатах «Архнадзора». Соратник Рахматуллина по организации, Константин Михайлов, 23 марта того же года опубликовал статью, в которой заявил, что «Россия заново обрела целый культурный континент», попутно несколько раз назвав украинских политиков некомпетентными. В статье он перечислил 12 культур, присутствующих на территории Крыма, назвав самой поздней культуру Российской империи. «Я с удовольствием добавил бы в этот перечень крымские памятники культуры украинской, если бы знал хоть один. Это не дань политике, это просто данность», — со свойственной «Архнадзору» «аполитичностью» подытожил Константин Михайлов.
Если в ранней истории ВООПИиК националистические взгляды организаторов движения стали основой для их объединения, то в случае с «Архнадзором» долгое время они не играли принципиальной роли (хотя стоит отметить, что к дореволюционным церквям внимание всегда было наиболее пристальным). Однако после 2014 года движение начало редеть: кого-то не устраивали публично озвученные политические позиции, кто-то отмечал, что снижение накала «уличной борьбы» началось слишком быстро после назначения на пост мэра Москвы С. С. Собянина, кого-то не устраивало все вместе. Несмотря на это, «Архнадзор» был и оставался ярким и в российских реалиях эффективным общественным движением.
Так или иначе, многим собеседникам в разговоре со мной было важно подчеркнуть, что они давно никак не связаны с «Архнадзором». Участие в движении сейчас кажется им «токсичным».
Февраль 2022 года не разделил градозащитные организации на до и после и не стал какой-то рубежной точкой. Все меньшая возможность прямых действий ощущалась активными участниками «уличной градозащиты» с 2012 года — с разгонами митингов и новым законодательством о собраниях и демонстрациях. Общественные организации, названия которых стали синонимом градозащиты (тот же «Архнадзор»), постепенно перешли от публичной борьбы к информированию, а их составы поредели и законсервировались. Новые поколения градозащитников (в прямом смысле: многие из этих активистов в разы младше архнадзоровцев) часто скептически относятся к признанным организациям и осваивают новые методы привлечения внимания к проблеме наследия.
«„Архнадзор“ на отчаянии, в принципе, и строит свою деятельность. Понятно, что любая аналитика торгует либо надеждой, либо страхом. По сути своей Архнадзор как организация — это машина по производству отчаяния. Машина, которая повторяет, что все очень плохо, что скоро все снесут, что ничего вообще не останется. Если посмотреть на сайт „Архнадзора“, то видно, что на первый план вынесены не победы, а поражения», — заметил один из молодых защитников наследия.
Новые времена потребовали новых действий. С исчезновением возможности уличного протеста расцвело множество СМИ, телеграм-каналов, медиапроектов, посвященных архитектуре и наследию. Для авторов таких инициатив это попытка мягко повлиять на публику, найти новых сочувствующих, подготовить потенциальных активистов для тех времен, когда прямые действия будут снова возможны.
Многие проекты направлены на действие, которое принимает тихие и мирные формы и не привлекает излишнего внимания. Самым ярким из таких стал фонд «Внимание», основанный по инициативе нескольких краеведов, в том числе Ильи Варламова, который к тому времени еще не стал известным блогером. Сейчас фонд выступает площадкой для привлечения средств в пользу инициативных объединений со всей России. Один из самых впечатляющих проектов — восстановление Белой башни в Екатеринбурге, которым уже много лет занимается арт-группа «Подельники», в том числе и благодаря помощи фонда.
Если же какая-то активность и пытается попасть в публичное поле, оспорив решение властей, то это чаще всего принимает формы интернет-петиций, польза от которых неизвестна.
Вместе с этим происходит более фундаментальное изменение: новые активисты малыми шагами в медиа переосмысляют основания защиты наследия и идентичности самого движения. Если раньше защита наследия была связана с националистическим и имперским мировоззрением, поддерживаемым представлениями о высокой культуре великого прошлого, то сейчас все больше заметных молодых активистов призывает осмыслить отношения метрополии и колоний, центра и регионов, объектов высокой архитектуры и типовых проектов, что создает альтернативное понимание истории, противостоящее официальным версиям, апофеозом которых стал недавний учебник истории. Все это меняет не только риторику, но и действия. Новые активисты стараются быть чувствительными к локальным нарративам и памяти, а не видеть ценное исключительно в метафизической Москве — Третьем Риме.
Глава Екатеринбургской группы «Подельники» Полина Иванова публично очень часто говорит о необходимости создавать локальные сообщества — небольшие группы инициативных граждан, работающих на благо родного места. Наверное, самая яркая из таких манифестаций — большой медиапроект «История солидарности», кураторы которого восстановили истории объединения разных групп Екатеринбурга. В этой панораме движений региональные комсомольские отделения соседствуют с обществом «Картинник», а общины старообрядцев — с обществами евреев. Главное — возможность объединения, преодоления атомизации и совместного действия, и именно в этой интерпретации описываются и общества по защите городской среды.
Успешным примером солидарности 1980-х стала история, в которой горожанам удалось отстоять исторический облик площади 1905 года. Проект строительства гигантского здания Метростроя на площади был пересмотрен благодаря кампании, которую инициировали свердловский писатель Борис Рябинин, редакция комсомольской газеты «На смену» и горожане, прежде всего интеллигенция. Вместе они собрали множество подписей против крупной перестройки площади.
Еще один такой пример — визуальный проект «allmodernism», который вырос из эстетизации ташкентского модернизма и расширил свою географию на Киев, Ереван, Калининград, Тверь, Самару, Москву и Санкт-Петербург. В разговоре со мной один из основателей проекта Сергей Поздняков сказал, что его цель — показать, что архитектурная красота не скована границами государств, наций и культур. «Наш проект задумывался как полностью визуальный проект „периода исторического оптимизма“, как мы его называем, чтобы показать людям, что здания этой эпохи тоже важны и интересны и что у архитектуры нет национальности, но есть локальные черты. Если мы возьмем ташкентский модернизм, московский модернизм, будут характерно выражены особенности в мозаике, в элементах декора, но, в общем-то, это будет всегда интернациональный стиль. Allmodernism задумывался как полностью визуальный проект, чтобы показать эти уникальные особенности местного».
Медиа «В лесах» рассказывает о региональном наследии и активистах, которые его защищают. Для команды принципиален вопрос представленности разных регионов и культур, отсутствие сфокусированности на «большой истории Москвы».
Современная градозащита находится в режиме непрямого действия, активисты пытаются не потерять себя, сохранить старую аудиторию и набрать новую, действовать хоть как-то для реального достижения своих целей, пусть и небольших. Возможно, одно из таких движений вне идеологии сможет стать платформой для построения общих политических действий.