Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
В научных трудах Высочайше учрежденной комиссии Российской империи по устройству Северного края сказано, что Новая Земля — наиболее суровая арктическая местность из всех известных на земном шаре. «Сознание какой-то беспомощности и бессилия пред мертвенною окружающей природою <…> производит на психическую сторону человека такое тягостное впечатление, что даже развивает наклонность к самоубийству» — такие выводы комиссия опубликовала в 1885 году. К этому моменту уже 13 лет туда, на Новую Землю, империя отправляла ненцев, чтобы отстаивать свои территориальные интересы.
Это вторая часть цикла Ильи Чеберина, автора подкаста «У шамана три беды» и сооснователя этнографического сообщества «Чернозем», об освоении Новой Земли — от открытия необитаемого архипелага до создания там ядерного полигона.
Чтобы не пропустить новые тексты Perito, подписывайтесь на наш телеграм-канал и инстаграм.
Летом 1878 года норвежцы из города Тромсё на судне «Превен» ловили рыбу недалеко от Новой Земли. На быстром ходу к ним подошли поморские шхуны «Общее счастье» и «Св. Сергий». Несколько мужчин спрыгнули с их бортов на палубу судна и начали что-то кричать на смеси русского и норвежского о том, кому принадлежит здешняя рыба. Завязалась драка. Рыболовы достали ружья, но в потасовке не смогли их применить. Поморы конкурентов побили, отобрали шесть ружей, две подзорные трубы и, вернувшись на свои корабли, поспешили скрыться.
Через год губернатор Архангельска получил из Министерства иностранных дел Российской империи письмо. Требовали срочно разобраться в драке, которая случилась год назад у Новой Земли, выяснить все обстоятельства и «принять меры к установлению правильных отношений на этом острове, иначе повторяющиеся столкновения могут вовлечь нас в неприятные объяснения с иностранными державами».
В последней трети XIX века на Новой Земле, где до этого никто не осмеливался жить, власти построили для моряков спасательную станцию Малые Кармакулы. При ней создали колонию «инородцев» из Российской империи — ненцев, которые вдали от цивилизации пытались сохранить свой образ жизни, затерявшись в арктической тундре. Больших надежд чиновники на поселение не возлагали, основав его исключительно для того, чтобы спорная территория не досталась Норвегии.
За 10 лет, прошедших с момента основания в 1877 году спасательной станции, с которой началась колонизация, власти про нее просто забыли. Ни Общество спасения на водах, построившее ее, ни столичные министерства, выделявшие деньги, поселение ни разу не ремонтировали. Деревянные здания в арктическом климате быстро разрушались, а колонисты могли их чинить только обломками кораблей, которые время от времени прибивало к берегу.
Суда, обеспечивающие переселенцев продуктами, тоже ходили редко, а то, что на них привозили, те не могли купить. Все добытое на Новой Земле ненцы продавали за бесценок частным норвежским, русским и поморским купцам, которые на небольших корабликах заходили на архипелаг гораздо чаще, чем государевы грузовые суда. В таких условиях переселенцы на острове не приживались, многие ненцы и поморы, попытав удачу с новоземельскими промыслами, бросали дело и возвращались на материк. На рубеже XIX–XX веков в разные годы на островах жили то меньше 30, то больше 100 человек.
«А людей здесь мало! Крестов могильных, кажется, больше. Впрочем, это так и есть: и населеннейшие города, и пустыни имеют больше людей в земле, чем на ней. Не знаю, сколько душ приходило к нашему священнику на исповедь, но отпевать приходилось слишком уж много. <…> Заболевший здесь умирает. Кто упал, тот уже не встанет. Если цинга свалила человека, нет сил больше удержаться, — он погиб, ибо ни свежей пищи, ни зелени, не говоря уже о лекарствах, здесь нет. Правда, сердобольные товарищи не дают больному цингой засыпать, так как движение иногда спасает его; под руки они подвязывают больному шест и тащат его с горы на гору, несмотря на стоны и мольбы его… Если оставить его лежать, он заснет — и погибнет».
А. Наталин. «Поездка на Новую Землю», «Новый журнал для всех» 1912 г., №5
Экономика колоний строилась особым образом. Наличные на архипелаге были не нужны, переселенцев снабжали всем необходимым с материка, поэтому каждому выдавалась сберегательная книжка, в которой указывалась сумма, хранящаяся на его счете в Государственном банке. Каждый год приходили корабли, и новоземельцы продавали им добычу. Вырученные деньги записывались на сберкнижки. Они почти полностью принадлежали промысловикам и делились между ними в зависимости от того, кто сколько добыл. Государству отдавали 10–12 % на особые траты, связанные с транспортными издержками, строительными материалами и другими расходами.
Успешные зверобои могли скопить приличные суммы, купить хорошие скорострельные ружья и предметы роскоши. Их тоже доставляли следующим корабельным рейсом. Одному колонисту, скопившему 900 рублей, в 1896 году в Малые Кармакулы привезли с материка даже собственный деревянный дом. За эти же деньги он мог бы два с половиной года снимать пятикомнатную квартиру в столице.
Но в конце 1880-х станция в Малых Кармакулах оказалась на грани исчезновения. Хоть как-то помочь переселенцам пытались лишь власти Архангельской губернии. Губернатор Николай Голицын договорился с министерством внутренних дел, что в колонии появится фельдшерский пункт и врач будет не только проводить осмотр жителей, но и заведовать продовольственным складом и следить за состоянием зданий спасательной станции. А еще по распоряжению губернатора моряки провели лоцию и изучили новоземельский берег от Малых Кармакул до пролива Маточкин Шар, район, который мореплаватели знали плохо и считали опасным. Это увеличило количество рейсов до Новой Земли и сделало их регулярными. Усилиями архангельских властей не только удалось сохранить первую колонию, но и в 1888 году основать новую — как раз в проливе Маточкин Шар.
Все это время среди чиновников продолжались споры: десятилетия колонизации никак не помогли решить, на кого возложить роль переселенцев, на поморов или ненцев. Губернатор Голицын, решая проблемы колонистов, снова усомнился в идее делать колонизаторов из «инородцев». Привыкшие к кочевому образу жизни, ненцы не оставались подолгу на одном месте и в любой момент могли уйти жить в тундру. У кочевников не было постоянных поселков, они не устанавливали государственных границ и, значит, не оберегали архипелаг от иностранцев. Обеспокоенный губернатор вновь достал из ящика стола план 1881 года, в котором острова предлагалось заселить поморами.
Но в министерстве финансов идею опять отвергли. Во-первых, в столице по-прежнему считали, что только самоеды могут выжить в нечеловеческих условиях Новой Земли, а во-вторых, заглянули в отчеты русского консула в Норвегии и узнали, сколько во время промыслов на архипелаге зарабатывают иностранцы. В документах говорилось, что в 1887 году к Новой Земле отправилось 52 норвежских судна (всего 539 человек). Пять из них утонуло, а остальные вернулись с добычей примерно в 315 тысяч крон. Получается, каждый промысловик заработал примерно 644 кроны —около 200 рублей тогда (и 134 731 рубль сегодня, примерно столько получал в год учитель гимназии). И это еще не считая, что часть суммы тратилась на снаряжение экспедиции. Предприятие сочли убыточным.
На смену Голицыну губернатором Архангельской губернии поставили Александра Энгельгардта. Уже на второй год работы он лично посетил обе колонии на Новой Земле и привез с собой еще восемь ненецких семей. Тогда же в Малых Кармакулах наконец отремонтировали спасательную станцию, а колонисты получили новые субсидии из казны, и промыслы впервые начали окупаться. В 1895 году при расходах в 4 005 рублей 69 копеек переселенцы суммарно заработали 6 135 рублей 90 копеек (если сравнивать цены на муку, то сейчас это было бы примерно 2 792 928 рублей и 4 278 291 рубль, соответственно). Для сравнения: еще год назад на обеспечение было потрачено 4 665 рублей, а получено всего 2 472 рубля (примерно 3 069 560 и 1 626 628 современных рублей, соответственно).
Энгельгардт, в отличие от своего предшественника, поддерживал план ненецкого освоения Новой Земли. Он считал, что «инородцы» лучше знают, как выжить на архипелаге, и в чем-то даже учился у них. Губернатор заметил, что ненцы, чтобы не мешать друг другу вести промыслы, не кучкуются в одном месте, а «расселяются ежегодно по разным пунктам острова: одни промышляют на Гусиной Земле, другие — около Костина Шара». Из чего сделал вывод, что поселений нужно сделать больше и рассредоточить их по архипелагу.
Третью колонию построили в 1897 году в Белушьей губе. Туда отправили 34 переселенца, среди которых была семья русского промышленника Василия Кириллова, хотя Энгельгардт был против смешивания ненцев с представителями других народов. Он опасался, что поморы и коми-зыряне, если их не отгородить от ненцев, начнут эксплуатировать самоедов. И, в общем-то, оказался прав.
Межнациональные отношения складывались плохо. Ненцы шли в переселенцы, рассчитывая уйти из-под влияния Российской империи на богатые для промыслов территории Новой Земли, но к ним регулярно продолжали приплывать поморы и зыряне. Одних привлекала торговля с «инородцами», которые легко давали себя обмануть, другие интересовались государственными льготами и пробовали жизнь переселенцев на себе.
Путешественник А. Наталин во время высадки на архипелаг в 1912 году увидел, как два ненца, мужчина и женщина, пытались выменять водку у сошедшего на берег зырянина. Тот называл самоеда тюленем, подшучивал и вместо алкоголя предлагал «дать в морду». Колонист, которого уже споили купцы, не мог ничего возразить: «И в морду давай, — соглашался тот, — и водка давай…»
Под предлогом защиты «инородцев» от предприимчивых соседей губернские власти запретили на Новой Земле частную торговлю и установили государственную монополию. Дважды в год на архипелаг приходил корабль с чиновником. В первый приезд он забирал весь промысел ненцев, отвозил в Архангельск на продажу, а на вырученные средства покупал колонистам все необходимое и вторым рейсом доставлял провизию на острова.
Это тоже не решило проблему. Ненцев продолжали обманом или угрозами заставлять работать на поморские артели, а их жены жаловались на приставания пьяных моряков. От конфликтов «инородцы» предпочитали просто уходить вглубь острова.
Была предпринята попытка разобраться в межнациональном вопросе с помощью русификации и христианизации колонистов. Небольшую часовню, которую в 1878 году построили в Малых Кармакулах, через 10 лет заменили большой церковью. Еще через год там же основали монашеский скит. Для паствы в церкви была школа, в которой преподавал служивший на архипелаге иеромонах. Каждую навигацию к нему на помощь приезжали с материка другие священники. Они крестили и причащали переселенцев и должны были распространять русскую культуру среди ненцев и прививать им оседлый образ жизни.
В 1890-х годах «инородцев», будущих колонистов, перед отправкой на Новую Землю везли в Архангельск, где выдавали новую, русскую, одежду и крестили под пение хора на ненецком языке: «Нум сингириптэ» вместо «Господи, помилуй» и «Нум да» вместо «подай, Господи». Несколько месяцев ненцев «переделывали» на русский лад, а за процессом наблюдал губернатор Энгельгардт, особенно проявивший себя в соучастии делам Церкви на Новой Земле. Благодаря священникам, писал он, колонисты совсем оставляли язычество и охотно посещали храм, где им особенно нравилось ставить перед иконами свечи.
«Два-три месяца, проведенные самоедами в городе, совершенно преобразили этих грязных, косматых полудикарей, прикрытых оленьими шкурами; вымытые и причесанные, одетые в ситцевые рубахи и шерстяные куртки, а женщины — в сарафаны, с платками на головах, они нисколько не походили на прежних уродов».
Александр Энгельгардт. «Русский север. Путевые записки»
Путешественники и ученые, посещавшие Новую Землю, радости губернатора не разделяли. Многие свидетельства указывают на то, что вера ненцев длительный период представляла собой смесь христианства и язычества, и на это слабо влияли усилия православных священников, а их методы часто оказывались как минимум спорными.
Сцену борьбы религий засвидетельствовал исследователь севера Борис Житков. Будучи на архипелаге, он увидел, как в Пасху к дому иеромонаха пришел ненец и стал стучать в дверь, требуя водки. Когда ему никто не открыл, он достал из-за пазухи идола, трижды обошел с ним дом священника. Дверь по-прежнему оставалась закрытой. Ненец злобно выкинул идола и пошел прочь.
Весомых результатов политика русификации не принесла. Вплоть до 1920-х единственным действенным способом защиты ненцев от эксплуатации другими народами оставалось участие архангельских властей, которые запрещали частным промышленникам торговать с переселенцами.
Все это время Российская империя осваивала только южную часть Новой Земли. На севере не было ни одного поселения, да и территория оставалась малоизученной. Происходить в той части островов могло все, что угодно, — ни столичные, ни архангельские чиновники никак это не контролировали.
Весной 1909 года в проливе Маточкин Шар были задержаны две норвежские промысловые яхты. На бортах был груз из 29 живых медвежат, 1 000 шкур и 2 500 пудов звериного сала. Суда двигались с севера Новой Земли. Архангельского губернатора Ивана Сосновского, который пришел на смену Энгельгардту, произошедшее озадачило. Он предположил, что на севере могли сложиться норвежские поселения, которые в будущем могут быть использованы для вторжения. Требовалось избавиться от terra incognita.
Губернатор отправил в министерства несколько писем и попросил помощи. Откликнулось только Главное управление землеустройства и земледелия, выделившее 2 000 рублей, которых хватило на несколько небольших экспедиций. Частью из них командовал арктический исследователь Владимир Русанов. В 1907-м Русанов без нормального снаряжения, плохо одетый для сложного климата, зато с местными «инородцами» в проводниках осмотрел восточную часть архипелага. Общаясь с колонистами, исследователь познакомился с Тыко Вылкой — пожалуй, самым известным ненцем во всей истории колонизации Новой Земли.
Вылка был идеальным проводником. Он родился на архипелаге, в становище Белушья Губа, с семи лет ходил на промыслы и в поисках зверя уже несколько раз бывал на севере Новой Земли. В дневниках Вылки записаны десятки историй об экстремальных путешествиях, больше напоминающие сцены из голливудских фильмов. Он ходит вдоль скал, проваливается под наст, катится в ледяные ущелья, но в последний момент выживает: выхватывает нож, вонзает в снег и останавливает падение.
В экспедициях Русанова Вылка стал незаменимым помощником. Его карты пусть и были сделаны наивно, но оказывались точнее других. «Карта была Новой Земли. Я тогда смотрел, по-моему, неправильно. Эти карты никуда не годятся», — говорил Вылка про чужие работы.
Вылка и Русанов двигались на шлюпке вдоль северного берега Крестовой губы и в сумерках увидели незнакомую избушку. Из печной трубы шел дым. Из дома вышел человек и рукой пригласил пристать к берегу. Оказалось, что путешественники нашли промысловую станцию норвежской артели из Хаммерфеста. Русанов спросил, есть ли на острове другие норвежцы. Ничего не подозревающие иностранцы ответили, что станций много: в губе Норденшельда, в Архангельской губе. Норвежцы хвастались: «В этом году мы хорошо промышляли. Мы хотим занять половину острова».
Худшие опасения губернатора Сосновского оправдались. Паники добавили газеты: «Норвежцы ведут активную политику тем, что заселяют быстро Новую Землю, раскидывая в разных местах свои поселки и пользуясь субсидиями правительства в лице министра иностранных дел Кристоферсена».
«Вся суть в том, кто заселит эти пустынные места. Если этот остров, близкий более всего к русскому берегу и окруженный водами, омывающими наши владения, будет еще заселен в достаточной степени русскими людьми, то, конечно, фактически мы его удержим.
Исследовав его и захватив лучшие гавани, мы тем самым завоюем его у океана и водрузим наш флаг не как символ, а как показатель нашей власти. Администрация северного края и старается заселить его, установить частые сношения и, главное, монополизировать промыслы за русским населением».
А. Наталин «Поездка на Новую Землю», «Новый журнал для всех» 1912 г., №5
Чтобы опередить норвежцев, в Архангельске на 5 500 рублей (примерно 2 285 810 современных рублей) в ускоренном темпе построили деревянный дом, часовню и баню. Губернатор Сосновский 8 июля 1910 года лично переправил их на пароходе в Крестовую губу и организовал там новую северную колонию Ольгинское. Отстроились всего за неделю.
Спешили не просто так. На несколько месяцев раньше, в феврале, шкиперский союз норвежского города Тромсё, для которого арктический промысел был хорошим заработком, объявил Новую Землю «ничейной». В терминах международного права это значило, что архипелаг в свои владения могло включить любое европейское государство, которое первым создаст там колонию. Ненецких переселенцев иностранцы всерьез не воспринимали и считали, что для островов по-прежнему актуальны законы эпохи Великих географических открытий. Заявление шкиперского союза не считалось официальной нотой Норвегии, но со дня на день ждали, что король поддержит поданных и начнет аннексию. Нужно было срочно доказать, что Новая Земля — это не пустой кусок суши, населенный редкими северными кочевниками.
Ольгинское основали как русскую колонию. Первые 11 жителей были крестьянами из деревни Немировской, — учитывая политическую ситуацию, лучшие из лучших. Исправник Шенкурского уезда так рапортовал о них: «Поведения безукоризненного, образ жизни ведут правильный, под судом не были». Власти выдали поселенцам оружие, снасти, продукты, все необходимое на 2 055 рублей (примерно 854 272 современных рубля) и каждой семье заплатили еще сверху по 350 рублей (примерно 145 432 современных рубля).
Через два года, когда Ольгинское навестила очередная научная экспедиция, в поселении обитали всего 14 человек. Главным был Алексей Усов, самый старший и имевший 20-летний опыт жизни на Новой Земле. В колонии он был и судьей, и полицейским, отвечал за пожарную безопасность, охранял берега от браконьеров и готовился обороняться в случае норвежского вторжения. Не был разве что врачом — почти все женщины-переселенки заболели цингой и вернулись на материк.
Первая колония, состоящая только из русских крестьян, осталась преимущественно мужской, зато в ней имелся собственный свод законов, зафиксированный в «Книге записей». Вот две основные статьи: «Все поселенцы равны между собой. Они обязаны жить в мире и согласии, памятуя заповедь Христову о любви к ближнему. Они должны уважать друг друга, быть готовыми разделить последнюю корку хлеба и сознавать долг перед родиной и царем» и «Путешествующие, потерпевшие крушение и нуждающиеся, должны найти в поселке радушие и гостеприимство».
Журналист, прочитавший законы, сначала восхитился переселенцами и увидел в них дух республиканцев Северной Америки, но потом подробнее разглядел быт колонистов и сделал другие выводы: «Чувствовалась бедная, ограниченная жизнь, где один день похож на другой. Колонисты и жители запасались скудными запасами на целый год, получили и отдали скудную плату и с тупым равнодушием смотрели на наше отплытие. Им было все равно: подходит уже осень; надо думать, скоро лед запрет выход в море, а там долгая полярная зима с вьюгами, морозами и белыми медведями под окнами занесенных снегом избушек».
Долгожителей Новой Земли не радовала излишняя суета чиновников вокруг новых колоний. Задержания норвежских судов с добычей, строительство новой колонии на севере архипелага, где раньше стояли избушки иностранных промысловиков, рано или поздно могли привести к войне, а это неминуемо отразилось бы на поставках с материка. Жители архипелага смогли бы прокормиться охотой, но для этого требовались порох и патроны. На островах же никаких производств не было.
«Только что начали огибать последний островок, видим — из-за него мачта показалась, смотрим — немного погодя и судно показалось, норвежское, паруса зарифлены, недалеко лодочка в стороне плывет… Глазам не верим… Никогда не запомнят самоеды, чтобы в такую пору норвежцы приходили к берегам Новой Земли. Едем к судну, нас заметили, на судне засуетились, высыпали на палубу, подъезжаем, причаливаем, нам подают трап. Зашли на палубу, поздоровались и спрашиваем: откуда это они взялись так рано? "Из Тромсё", — говорят. Самоеды стали спрашивать про войну; они очень боятся такого случая, думая, что они останутся на этом острове без провизии и, главное, без пороха и свинца. Норвежцы, подделываясь под русский язык, им говорят: "Война нет, русский царь большой, англичанка маленькой… какой война…"»
Из книги полярного исследователя Константина Носилова «Таинственное из жизни самоедов»
Войны избежать не удалось. Первая мировая, революция, Гражданская — переселенцы почти не имели информации о том, что происходило на материке. Они продолжали бороться за выживание, ходили на промыслы и даже сбывали добычу примерно в тех же объемах, что при монархии, даже несмотря даже на то, что без охраны русских кораблей норвежцы вновь вторглись на территории колонистов. За один только 1919 год «интервенты» вывезли пушнины и сала на более чем 200 тысяч рублей (примерно 83 141 670 современных рублей).
Во время Гражданской войны переселенцы впервые остались без поддержки государства и оказались предоставлены сами себе. За два года, с августа 1918-го по февраль 1920-го, пароходы Временного правительства были на Новой Земле лишь дважды. От них колонисты получили 10 винтовок «Винчестер», 1 500 патронов и 30 ружей «Ремингтон», закупленных в Норвегии. В 1917 году, уже осенью, с материка пришли представители новой власти и объявили, что островом теперь будет управлять избранная комиссия. Назначили выборы. Ненцы не поняли, как и зачем голосовать, и просто согласились на кандидатов, которых предложили агитаторы.
Планируя свое будущее, новоземельцы хотели обеспечивать себя торговлей с частными купцами и зверобоями. Но колонизация архипелага всегда имела лишь геополитический смысл, экономически в ней не было никакой выгоды. Переселенцы поняли это, когда спустя несколько месяцев купли-продажи заглянули в банковские счета. В январе 1919-го их капитал составлял 207 649 рублей 66 копеек (примерно 86 321 094 современных рубля). К июню, всего полгода спустя, на балансе оставалось в 2,5 раза меньше — 75 637 рублей 95 копеек (примерно 31 442 940 современных рублей).
Переселенцы обратились к губернским властям за кредитом и попросили установить повышенную норму продовольствия. Впереди их ждало советское будущее, в котором Новая Земля должна была прогреметь на весь мир. Ненцы изберут себе президента, чиновники разрушат логистические цепочки, и, в конце концов, на островах произойдет катастрофа, последствия которой ощущаются до сих пор. Об этом читайте в третьем, завершающем тексте нашего цикла о Новой Земле.
