В сентябре 2023 года в заброшенном поселке под Воркутой неизвестные разрушили крест, установленный в память о репрессированных поляках. Таких мемориалов в Республике Коми несколько, и чаще всего они находятся в отдаленных безлюдных районах, там, куда с февраля 1940 года по июнь 1941-го ссылали бывших граждан Польши. Переселенцы жили в тяжелых условиях, работали на лесоповалах и голодали. До 1989 года ни число ссыльных, ни тем более их имена не были известны. Исследователь истории Коми рассказывает, как случайная находка в архиве помогла восстановить память о тысячах поляков, сосланных в Коми.
Чтобы не пропустить новые тексты Perito, подписывайтесь на наш телеграм-канал и Instagram.
В один из дней 1989 года историк Михаил Рогачев изучал документы в Национальном архиве Республики Коми в Сыктывкаре и неожиданно обнаружил запись о польских дипломатах в селе Объячево, которое находится в двух часах езды к югу от столицы республики. Рогачев был известным ученым, сотрудником Коми научного центра Уральского отделения Академии наук и одним из главных специалистов по истории Коми края. Но он никогда не слышал, что здесь бывали польские дипломаты. Сотрудники архива рассказали Рогачеву, что у них есть отдельная папка «Переписка с польским посольством», в которой собраны десятки документов, посвященных работе польского представительства в Коми в 1940-е годы.
Вопросы оставались: почему польские дипломаты работали в Коми АССР? Откуда в этом далеком северном крае взялись поляки? Случайная находка стала началом длительной работы, которая открыла одну из многочисленных темных страниц истории СССР.
В 1939 году Европа готовилась к войне. СССР вел переговоры с Великобританией и Францией о военной помощи разным странам в случае нападения на них Германии. Переговоры окончились неудачей, Польша отказалась пропускать через свою территорию советские войска. Это было ожидаемо: в 1920 году страны воевали друг с другом. В этих условиях Советский Союз подписал с нацистской Германией Договор о ненападении. Но главное было не в договоре, а в секретном дополнительном протоколе к нему, который определял сферы интересов двух стран в Восточной Европе. В зоне влияния СССР оказывались Финляндия, Эстония, Латвия, северо-восточная часть Румынии и восточная Польша.
1 сентября 1939 года войска нацистской Германии перешли западную границу Польши. 3 сентября Франция и Великобритания объявили войну Германии. Началась Вторая мировая война. Вермахт превосходил польскую армию числом и вооружением. При отступлении поляки оказались на востоке страны, на территориях, которые входили в сферу влияния СССР. 17 сентября 1939 года посол Польши в Москве получил от СССР ноту, в которой говорилось, что польское государство перестало существовать (это было неправдой), а Красная армия будет защищать население Западной Украины и Белоруссии. Уже через несколько часов советские войска перешли границу Польши. Польская армия была частично уничтожена и взята в плен, частично оказалась в соседних странах. 30 сентября во Франции было организовано польское правительство в изгнании. После поражения Франции в июне 1940 года оно переехало в Лондон.
В результате «освободительного похода» под контролем СССР оказалось больше половины территории Польши и около трети ее населения. Советизация захваченных территорий началась сразу. Новые власти включили оккупированные области в состав Украинской и Белорусской ССР. Жители присоединенных территорий получили советское гражданство. Коммунисты распустили все «буржуазные» общественно-политические организации (политические партии, частные учебные заведения), закрыли польские школы и национализировали предприятия.
Вскоре начались репрессии против несогласных с новой властью. За семь месяцев на оккупированных территориях арестовали более 100 тысяч человек, причем половину из них обвинили в незаконном переходе границы. Число поляков, которых принудительно переселили в отдаленные республики Советского Союза, существенно превысило количество арестованных.
С февраля 1940 года по июнь 1941-го прошло четыре этапа депортации. Жертвами высылки стали примерно 300 тысяч поляков, около 20 тысяч из них сослали в Коми АССР. Также поляков массово вывозили в Казахстан, Сибирь и на Урал.
Для советских властей массовая депортация не была чем-то новым. Можно вспомнить высылку кулаков в начале 1930-х годов, которая привела к сотням тысяч смертей. Как правило, зажиточных крестьян выселяли в необжитые местности Урала, Сибири и Центральной Азии. По своей сути такие депортации были формой репрессий. Удар наносился по всей социальной или этнической группе в целом, а не по конкретным людям. Позднее, в 1940-е годы, депортации подвергнутся многие народы СССР: турки-месхетинцы (жившие в Грузии, крымские татары, чеченцы, ингуши, калмыки и другие.
В Польше советская власть решила избавиться от нелояльных, по ее мнению, социальных групп: крестьян-осадников (переселенцы из центральных районов Польши на восточные земли), просто зажиточных крестьян, предпринимателей, семей репрессированных польских военных, евреев, бежавших от вермахта на восток Польши.
В неразберихе, которая сопутствовала высылке, не обходилось без трагикомических ситуаций. Осадник Тадеуш Витос вспоминал, как в его деревне забрали человека по имени Петр Выленгала, который остановился на ночь в доме своих родственников. Выленгала не был осадником, а просто шел мимо деревни. На его протесты, что он не подходит под категорию выселяемых, Петру ответили, что с его статусом разберутся на месте. «Местом» оказался поселок Ягшордин в Прилузском районе Коми АССР.
Польских граждан высылали именно в Коми как минимум по двум причинами. Путь до республики был ближе, чем до Сибири или Казахстана, но в то же время это была труднодоступная местность, и сбежать из ссылки было просто некуда: на десятки километров вокруг расстилалась неосвоенная тайга. Во-вторых, лесозаготовительные хозяйства Коми испытывали острый недостаток рабочей силы. В начале 1940 года на лесозаготовках работали 13,4 тысячи человек, а требовалось как минимум 17,5 тысячи.
В Коми поляков везли зимой 1940 года. Путь до места высылки оказался очень тяжелым. Железной дороги до Сыктывкара в то время не было (она появится только в 1961 году), поэтому переселенцев доставляли либо до станции Мураши на севере Кировской области, либо до Котласа и дальше везли по рекам Вычегде, Сысоле и Выми до Сыктывкара и поселков региона.
Ян Пророк, ссыльный из Львовской области, образованной на присоединенных территориях, писал в своих воспоминаниях о трудной дороге от Мурашей до поселка Джепт в Сыктывдинском районе Коми. Его семья преодолела десятки километров на грузовых автомашинах и пешком, ночевала в холодных помещениях: кинотеатре, бывшей церкви. Сотрудники НКВД выдавали ссыльным скудный паек из картошки и хлеба. Семье Пророка пришлось забыть о личной гигиене — за все время поездки им удалось помыться один раз в сельской бане.
«Маленькие местные лошадки плелись медленно, не особенно реагируя на частые посвистывания женщин-возниц. Снег шел без перерыва крупными хлопьями, беззвучно ложась на дорогу, деревья и наши узлы. Мы шли за санями гуськом, с руками в карманах или в рукавах, с поднятыми воротниками и опущенными головами — совсем как пингвины по ледяным торосам. Вокруг нас, куда ни посмотри, был лес, один только лес… Полдень прошел, и уже сгущались сумерки, когда вдали, среди деревьев замигал на мгновение слабый огонек, предвещая близость людского жилья».
Из воспоминаний ссыльного Яна Пророка
Поляк Вацлав Закшевский добровольно отправился в ссылку вместе с пожилым отцом. Сначала их везли в товарном вагоне до Котласа, а затем на барже — до Сыктывкара. В столице республики ссыльных собрали на центральной площади, куда пришли председатели колхозов. Они выбирали тех, кто может работать. Закшевский и его отец остались на площади в числе немногих «нераспроданных» спецпереселенцев. Их отвезли в деревню на Сысоле. Вацлаву пришлось пройти 14 километров до другой деревушки, где ему все же удалось найти работу на стройке.
Советские ведомства Коми АССР не были готовы к такому количеству ссыльных. В то время в Сыктывкаре жили около 30 тысяч человек, а туда привезли около трех тысяч поляков. Население города выросло на 10 % всего за год. Из-за нехватки ресурсов у ссыльных не было приемлемого жилья и доступа к медицине.
Спецпоселенцами занимались два ведомства: НКВД и Наркомлес (Народный комиссариат лесной промышленности). Первый обеспечивал надзор за высланными и охрану спецпоселков, в которых они жили, а Наркомлес предоставлял жилье и коммунально-бытовое обслуживание. Благодаря документам НКВД известно многое о жизни спецпереселенцев. Сотрудники не скрывали факты, ведь за быт отвечала другая инстанция, и потому описывали ситуацию достаточно беспристрастно.
Ссыльных распределили по десяткам лагпунктов в Коми, где они должны были помогать лесным хозяйствам валить и обрабатывать лес. Работа на лесоповале была непростой даже для уроженцев края, привыкших к холодному климату. Поляки, в основном крестьяне и горожане, не были готовы ни к суровой русской зиме, ни к лесоповалу. Проверяющие поселенцев в Летском леспромхозе сообщали: «После проработанного дня в лесу большая часть работающих от работы отказалась, мотивируя тяжестью работы и болезнью». Местные начальники требовали выработку плана и просто прекращали платить полякам, когда те не справлялись. Спецпоселенцы выходили на работу, но не могли выполнить план — срубить и обработать установленное количество деревьев. Чтобы не умереть от голода, они продавали местным свои вещи, которые привезли из Польши (ссыльным разрешали брать с собой 100 килограммов). На продажу шла и зимняя одежда. По воспоминаниям ссыльных, большинство жителей Коми относились к полякам с сочувствием, но мало чем могли помочь, так как сами жили небогато.
Но руководители предприятий, на которые распределили ссыльных, отнеслись к ним без всякого снисхождения. «Большинство из них ставят рваческие требования о выдаче им одежды, обуви, постельных принадлежностей и так далее, а установленную норму вырабатывают всего на 20–25 %», — писал глава Стройтреста в записке региональным властям. Проведенная НКВД проверка показала, что руководитель треста врал: поляки выполняли план минимум на 50 %.
Жилищные условия ссыльных, особенно распределенных по леспромхозам, были удручающими. Осадник Тадеуш Витос рассказывал, что поляки жили в домах из сосновых бревен и досок. Несмотря на законопаченные мхом щели, в домах было постоянно холодно. Не помогала сохранить тепло даже постоянно топящаяся печь. Одежда и обувь не сохли. Витосу особенно не повезло: через его комнату соседи ходили на улицу в туалет.
Сотрудники НКВД в своих документы тоже описывали спецпоселения без прикрас: старые бараки без перегородок и какого-либо ремонта, на одного человека выделялось полтора квадратных метра, разваленные дымоходы, разбитые оконные стекла, отсутствие простейшей мебели.
В Коми почти не было предприятий, которые производили одежду, обувь, лекарства и продукты питания, практически все завозилось в республику из других регионов. Сложности с продуктами отмечали все комиссии, которые занимались положением ссыльных. Начальник Прилузского районного отдела НКВД писал так: «В наш район завезли дополнительно шесть тысяч человек, а фондов отпускают столько же, сколько отпускали до завоза этих людей».
Ссыльные выживали, выменивая у местных свои вещи на картошку. Некоторые получали редкие продуктовые посылки с родины, их отправляли почтой. Многие спецпоселенцы слабели от полуголодного существования, не могли работать, а значит, зарабатывать деньги, и попадали в замкнутый круг.
Советские власти старались выдавать ссыльным теплые вещи, но их не хватало. Когда одежду все-таки отправляли в спецпоселения, до поляков доходили остатки: сотрудники лесопунктов забирали хорошие вещи себе. В поселке Кылтово люди оставались в бараках, потому что им нечего было надеть, чтобы выйти на работу. Согласно докладной записке, для полякам отправили 50 пар резиновых сапог на тысячу ссыльных.
Вместе с Тадеушем Витосом в поселке жила семья Длугошей. Ее глава, Станислав Длугош, ходил на работу в лаптях из липового лыка и защищал ноги от мороза, заматывая их разными тряпками. «Несмотря на это, он мерз, а поскольку и одежду имел плохую, мерз весь целиком и не столько работал, сколько грелся у костра. Прокормить семью он не мог, и от голода дошел до того, что собирал пищевые отходы, пытался, стоя босиком в ледяной воде, поймать примитивной удочкой какую-нибудь рыбешку, варил суп из ворон, забавы ради подстреленных мастером Бахаревым», — рассказывал Витос.
Весной 1940 года власти помогли ссыльным расчистить землю под огороды, выделили семенной фонд, а женщин и детей, не занятых на работе, отправили собирать грибы и ягоды, разрешили ловить рыбу. Но ко второй зиме положение поляков только ухудшилось. Погода была суровой даже по меркам Коми, к голоду добавились жестокие холода, и многие потеряли надежду выбраться из ссылки живыми.
У осадников было очень много детей. Устроить их в ясли и детские сады в крупных поселках было очень трудно. Даже если у ссыльных появлялась возможность отдать ребенка в сад, многие отказывались. Один из спецпоселенцев говорил: «Я своих детей не отдам, пусть они подохнут вместе со мной, но не допущу, чтобы их воспитывали в коммунистическом духе».
Тяжелая работа, недостаток еды и постоянные травмы на производстве приводили к многочисленным болезням. Очень распространенной была никталопия («куриная слепота») — ухудшение зрения в темноте, вызванное авитаминозом. Зимой на севере России поздно светает и рано темнеет, поэтому поляки с никталопией оказались в затруднительном положении. Они просто не могли дойти до работы. Один из ссыльных рассказывал, что более здоровые товарищи сопровождали группы больных «куриной слепотой» в лес.
В отдаленных поселках не было даже амбулаторного лечения, и больные шли пешком несколько километров до ближайшего медпункта. Ян Пророк настолько обессилел из-за условий ссылки, что ему, 20-летнему парню, было тяжело переступить даже через порог в бараке.
Подобные условия стали причиной высокой смертности среди спецпоселенцев. По данным Управления ЗАГС, в Коми умерли 1 640 поляков (почти 8 % от числа высланных).
22 июня 1941 года Германия напала на Советский Союз. Великая Отечественная война коренным образом изменила положение поляков, высланных в Коми. Уже 30 июля власти СССР заключили договор с польским правительством в изгнании. На территории СССР начала формироваться польская армия, а всех польских заключенных и спецпоселенцев амнистировали.
СССР и польское правительство в изгнании договорились, что на территории Союза будут созданы организации, представляющие Польшу. В Коми появилась делегатура посольства Республики Польши. Именно документы делегатуры в 1989 году нашел Михаил Рогачев. Организации старались улучшить жизнь ссыльных поляков и следили, чтобы люди, подлежащие амнистии, смогли получить ее и выехать со спецпоселения.
После объявления амнистии 12 августа 1941 года численность поляков в Коми начала сокращаться. Часть ссыльных, в особенности бывшие военные, записывалась в армию Андерса — вооруженные силы, сформированные на территории СССР из польских граждан. Другие спецпоселенцы перебирались южнее к родственникам и знакомым. По официальным данным, в 1941 году количество уехавших составило 866 человек. Вероятнее всего, это заниженная цифра, потому что многие покидали Коми, не сообщая об этом советским властям. По оценкам Михаила Рогачева, на конец 1942 года в Коми оставалось около 12 тысяч ссыльных поляков (изначально в республику сослали около 30 тысяч поляков).
25 апреля 1943 года СССР разорвал отношения с польским правительством в изгнании и обвинил его в сотрудничестве с нацистами. Причиной конфликта стал Катынский расстрел пленных польских солдат.
Вместо распущенной делегатуры в Коми появилось отделение Союза польских патриотов (СПП). В нем преобладали коммунисты, поэтому организация пользовалась поддержкой советского правительства. Союз активно распределял финансовую помощь среди нуждающихся, пытался улучшить условия жизни поляков и начал лоббировать их перемещение в районы СССР с более мягким климатом. Руководство Коми не соглашалось отпускать узников, хотя те формально были свободными гражданами. Из-за мобилизации в Коми не хватало рабочей силы. Но Союз польских патриотов сумел добиться своего. В апреле 1944 года советские власти согласились переселить бывших польских граждан, сосланных на север. Вывоз поляков из Коми закончился в июле 1944 года.
Житель Коми, тогда подросток, вспоминал, как у пароходной пристани неожиданно выяснилось, что один из ссыльных, безногий поляк Войцех, отсутствует. Поляки бросились в барак, где увидели катающегося по полу и плачущего Войцеха. Мужчины едва успели подхватить своего товарища и подняться на палубу, как пароход отчалил. «Дружный, видимо, народ был», — заключил местный житель.
Ян Пророк сумел выехать из Коми и в итоге вернулся в Польшу. Его мать Анна и два дяди, Ян и Францишек, оказались среди 8 % погибших ссыльных. В 1990 году Пророк приезжал в Коми, посетил места, где похоронены его родные и установил на этом месте деревянный крест. В 1992 году он написал книгу воспоминаний «Обреченные на смерть».
В 2023 году по всей России начали сносить памятники репрессированным иностранцам. Мемориальные знаки, кресты, памятники ссыльным польским гражданам и полякам — жертвам репрессий снесли в Санкт-Петербурге, Пермском крае, Якутске. В нескольких областях вандалы повредили памятники и мемориалы. Эта волна уничтожения материальной памяти не обошла стороной и Республику Коми. Памятник полякам — жертвам политических репрессий, который находился в заброшенном поселке недалеко от Воркуты, разрушили в сентябре 2023 года.
После находки в архиве Михаил Рогачев посвятил свою жизнь установлению имен и выяснению судеб десятков тысяч репрессированных, отправленных в Коми АССР. С 1989 по 2007 год он был председателем правления общественной организации «Мемориал». В конце 1990-х Рогачев стал редактором и составителем 14-томного мартиролога «Покаяние». В нем перечислены имена репрессированных, места их ссылки или заключения, а также приведены архивные материалы и многочисленные документы. За свою работу по возвращению имен польских граждан, репрессированных СССР, историка наградили Кавалерским крестом ордена «За заслуги перед Польшей». В 2021 году Михаил Рогачев посмертно получил звание почетного гражданина Сыктывкара.