Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
Наш постоянный автор Павел Морковкин вернулся с лонгридом об альтернативных достопримечательностях — лагерях беженцев, трущобах и фавелах и рассказывает, как и с кем можно безопасно посетить такие места. Плюс затрагивает этические вопросы, связанные с подобными поездками.
Читать Пашу и его проект Trips and Quips можно в Facebook, Vk, Instagram и Telegram.
Одни люди едут за границу, чтобы посмотреть старинные дворцы и замки, другие — чтобы полюбоваться природными красотам, третьим в кайф пробовать блюда местной кухни. Есть секс-туристы, религиозные паломники и прочие бердвотчеры — они путешествуют по местам, связанным с их хобби и интересами.
Еще одно неоднозначное направление — так называемый темный туризм (англ. dark tourism) — посещение достопримечательностей, связанных со смертью. Обычно это места военных сражений, массовых убийств, катастроф, бывшие концлагеря и тюрьмы, где трагические события происходили или несколько сотен лет назад, или относительно недавно.
Поездки в Освенцим или чернобыльскую зону отчуждения, конечно, не назовешь развлекательными, но историко-образовательными — вполне. При этом на земле есть места, где разные нехорошие вещи происходят прямо сейчас. И многие из них тоже стали объектом внимания туристов.
Территория современных Израиля и Палестины до Первой мировой войны принадлежала Османской империи. Войну османы проиграли, и их земельные владения перешли под контроль государств-победителей. Проблемный кусочек между Средиземным морем и рекой Иордан — тогда он весь носил название Палестина — достался Великобритании. Причем изначально планировалось, что это управление будет временным.
С конца 1930-х годов ситуация там начала обостряться: арабские и еврейские вооруженные отряды активно атаковали не только друг друга, но и британскую администрацию. Британцы решили, что лишняя головная боль им не нужна, и в 1947 году заявили о намерении покинуть Палестину. 600 тысяч евреев и вдвое больше арабов, не очень дружелюбно настроенных друг к другу, оказались предоставлены сами себе.
Новосозданная ООН пыталась решить эту проблему и утвердила план, согласно которому должны быть созданы два государства — еврейское и арабское. Евреи эту схему горячо поддержали, а арабы — горячо отвергли и продолжили нападать на евреев. Так в 1947 году между арабами и евреями начинается гражданская война. Несколько месяцев спустя, 14 мая 1948 года, было провозглашено создание государства Израиль.
В тот же день закончился срок британского правления, и уже в ничью Палестину на помощь местным арабам вошли армии Сирии, Египта, Ливана, Ирака и Трансиордании (нынешней Иордании). Так началась арабо-израильская война, которая длилась более года. В итоге Израиль получил немного больше земли, чем ему полагалось по плану ООН, и приобрел свои нынешние очертания, а остатки Палестины разобрали Трансиордания и Египет. В израильскую историю это событие вошло как война за независимость, а в арабскую — как Накба (в переводе с арабского — «катастрофа»). Более 700 тысяч палестинских арабов вынужденно покинули свои дома и расселились в лагерях беженцев на территории Иордании, Ливана, Сирии, Западного берега реки Иордан и сектора Газа.
Тут надо немного прояснить терминологию. БАПОР (UNRWA) — агентство ООН, помогающее палестинским беженцам, — считает такими людей, которые жили в Палестине последние два года перед войной 1948-го и которые из-за конфликта потеряли свои дома и средства к существованию. В 1967 году между арабскими государствами и Израилем произошла еще одна война, которая лишила крова более 300 тысяч человек. Эти люди тоже могут рассчитывать на ооновскую гуманитарку, но беженцами не считаются — за исключением тех, кто уже был в этом статусе. С другой стороны, если твой папа (даже приемный) — палестинский беженец, то ты тоже называешься беженцем, даже если родился и всю жизнь прожил в одном месте.
После войны ООН приняла резолюцию, согласно которой палестинские беженцы должны получить разрешение на возвращение в свои дома либо компенсацию, если жилище разрушено или они не хотят возвращаться. Но на практике это мало осуществимо. Вряд ли нищий житель трущоб в какой-то арабской стране сможет подать в суд на Израиль, если эта арабская страна де-факто с Израилем воюет.
Сегодня общее число беженцев — пять миллионов человек. Из них более полутора миллионов живет в 58 лагерях, где работает БАПОР. Лагерь — тоже понятие довольно условное. Сначала, конечно, это были палатки и бараки для временного проживания. Но сейчас это полноценные жилые дома с коммуникациями. Правда, часто довольно паршивые, перенаселенные и лишенные нормальной инфраструктуры: дорог, школ, больниц. Особенно ярко это выражено в лагерях за пределами Палестины, где права беженцев ограничены в сравнении с местными жителями.
Но ненадолго побыть в шкуре беженца довольно просто — в одной из таких лагерных квартир в Ад-Дхейше на юге Вифлеема можно остановиться через Airbnb.
Многие палестинские компании водят экскурсии в лагеря беженцев. Самый туристический из них, если тут уместно такое определение, — это Аида в Вифлееме. Все благодаря удобному расположению: полчаса езды от Иерусалима и всего пара километров от исторического центра Вифлеема, куда толпы туристов едут смотреть на муралы, гостиницу Бэнкси и место рождения Иисуса.
Лагерь примыкает к разделительной стене, которой Израиль отгораживается от арабских соседей. Этот бетонный забор, покрытый граффити, уже давно сам стал отдельной достопримечательностью города. Поэтому очень многие обзорные туры по Вифлеему включают и лагерь, и стену в свою программу (например, Murad Tours).
Каландия также расположена вплотную к разделительной стене, а рядом находится крупный одноименный пункт пропуска между Израилем и Западным берегом. Тут периодически случаются столкновения между палестинцами и солдатами израильской армии.
Дхарави — не то самый населенный трущобный район в Азии, не то второй по величине. Все зависит от того, как считать и сравнивать. В любом случае он находится на вершине рейтинга, а живет тут, по разным оценкам, от 600 тысяч до миллиона человек, преимущественно тамильцев, выходцев с крайнего юго-востока страны. Массово селиться здесь люди начали еще в конце XIX века, когда британцы стали освобождать административный центр Мумбая — тогда еще Бомбея — от фабрик и аборигенов. А за следующие 135 лет сюда понаехали жители индийских сел, искавшие в большом городе работу.
И если Дхарави может уступить по количеству жителей, то уж точно не по популярности. Здесь сняли кучу индийских фильмов, не известных широким массам, и оскароносного «Миллионера из трущоб». После успеха последнего сюда и потянулись любопытные гости из западных стран. А местные жители подсуетились и устроили организованные туры.
Самая известная фирма в трущобной отрасли — Reality Tours & Travel, они водят туристов в Дхарави уже 12 лет, а недавно еще запустили туры по трущобам Дели.
По словам компании, 80 % всей прибыли от туров отправляется на нужды общины. Так что, гуляя по трущобам, вы не только расширяете кругозор, но и помогаете местным жителям.
Если с этой организацией что-то не сложится, то есть достаточно альтернативных вариантов:
Программы у всех примерно одинаковые, но предпочтительнее, конечно же, выбрать ту, где покажут местное жилище или мастерскую. А бывает еще и дополнительная опция в виде обеда в гостях у местной семьи.
Почти для всех туров есть некоторые ограничения. Например, нельзя фотографировать внутри района. Как объясняют организаторы — чтобы не доставлять людям неудобств. Если хотите получить фотографии на память, то их пришлют на почту или предложат купить сувенирные открытки с видами трущоб и их жителей. Иногда гиды просят не особо активно морщить лица в тех местах района, где очень дымно или стоит сильный запах — по их словам, это тоже может обидеть местных.
Хотя жители наверняка уже привыкли к гостям — одна лишь Reality Tours & Travel приводит сюда в среднем 40 туристов в день. Те же люди, что побывали в Дхарави без проводников, утверждают, что жители трущоб невероятно дружелюбны и приятны. И, в отличие от большинства индусов, увидев белого мистера, не пытаются его обмануть или выпросить денег. Что до фотографий, то у автора этого текста действительно была проблема из-за камеры: толпа индийских подростков шла по пятам и настойчиво требовала сфотографировать их, из-за чего гулять по трущобам было довольно проблематично.
Если вы ожидаете увидеть тут поразительную грязь и нищету, то будете разочарованы. Гиды в шутку называют Дхарави пятизвездочными трущобами. Здесь действительно перенаселение и нет нормальной инфраструктуры. Туалет и водопровод обычно общие — на несколько десятков домов, но внутри жилищ очень чисто, да и сами улицы не намного грязнее остального Мумбая. В Дхарави работают тысячи маленьких мастерских: слесари, сварщики, кожевники, швеи, пекари, гончары, сборщики мусора. Часто ателье находится на первом этаже здания, а семья собственников живет на втором. Тут есть площадки для крикета, кафе и даже музей.
А те, кому мало погулять по трущобам несколько часов, могут остаться подольше. Slum Homestay Mumbai предлагает пожить в местном доме по цене среднего отеля. Спать придется на матрасе в комнате с 16 другими людьми, а туалет делить с 50 соседями. Зато в комнате есть кондиционер. Так что, если в Мумбай вас привело впечатление от книги «Шантарам», но вы уже насиделись в кафе «Леопольд», то здесь можете пройти еще дальше по следам Форда. Рекомендую вовремя остановиться: не сесть в тюрьму и на героин.
Город Хеврон на Западном берегу реки Иордан поделен на две неравные части. Первую контролирует армия Израиля, вторую — Палестинская администрация. В палестинской зоне живет более 200 тысяч арабов. В израильской — в самом центре старого города — восемь сотен еврейских поселенцев, которых от мусульманского окружения охраняет примерно столько же израильских солдат и полноценная граница с заборами, пунктами пропуска и паспортным контролем. Чтобы понять ситуацию в городе, достаточно почитать новостную ленту. Столкновения — нередко с жертвами — между участниками всех трех сторон происходят едва ли не каждую неделю.
В 30-х годах прошлого века ситуация была ненамного спокойнее. Тогда британская администрация приняла довольно радикальное решение. «Нет евреев — нет и еврейских погромов!» — решили они и выселили из города всех жителей иудейского вероисповедания. Это притом что еврейская история Хеврона насчитывает больше трех тысяч лет, и даже под мусульманским правлением здесь всегда существовала небольшая община. Причина для еврейского присутствия довольно весомая — в самом центре старого города находится Пещера Патриархов, которая считается могилой библейских Авраама, Исаака и Иакова, а также их жен Сары, Ребекки и Леи. Место это является одинаково священным как для мусульман, так и для иудеев. Поэтому евреи вернулись в город при первой же возможности.
Возможность появилась после Шестидневной войны в 1967 году, когда израильские войска заняли территорию Западного берега. Сначала Израиль не позволял своим гражданам селиться в Хевроне, чтобы не спровоцировать новых конфликтов. Но несколько евреев, притворившись швейцарскими туристами, сняли номер в гостинице в центре города, а потом забаррикадировались и отказались покидать здание. После переговоров с властями Израиля они согласились переместиться на военную базу на северо-восточной окраине Хеврона, где позже было основано еврейское поселение Кирьят-Арба. По этой же схеме израильтяне заняли другие дома и культовые здания, которые до выселения принадлежали евреям.
При этом еврейские поселенцы совсем не срез израильского общества. Это люди очень религиозные и совсем не чуждые ксенофобии. В Хеврон они переезжают не потому, что здесь лучше условия для жизни (скорее хуже), а потому что считают это реализацией божественного замысла и восстановлением исторической справедливости.
В 1994 году еврейский экстремист Барух Гольдштейн расстрелял мусульман, которые молились в Пещере Патриархов, — 29 человек были убиты и более сотни ранены. Самого Гольдштейна оглушили огнетушителем, пока он перезаряжал автомат, и тут же забили насмерть. В ответ на это массовое убийство палестинцы устроили беспорядки на улицах города, в которых погибло еще несколько десятков арабов и евреев. Чтобы погасить протесты, власти Израиля ввели в городе комендантский час, но только для палестинских жителей. После этого израильская администрация перекрыла улицу Шухада, которая ведет к Пещере. Все арабские здания на ней были опечатаны. Палестинцам, чтобы попасть в свои дома, приходится лезть по крышам или пробираться через дыры в стенах. Одна из центральных улиц города с оживленным рынком до сих пор совершенно пустая.
Гольдштейна похоронили тут же, в поселении Кирьят-Арба. На его надгробии написано «Святой Барух Гольдштейн, который отдал свою жизнь за Тору, евреев и народ Израиля». Некоторые евреи считают, что он узнал о готовящихся в городе еврейских погромах и решил спасти своих соотечественников ценой своей жизни и репутации. Для них Гольдштейн не религиозный фанатик, а герой. В годовщину расстрела на его могиле можно встретить поселенцев, которые отмечают это событие с песнями и плясками.
С перекрытия улицы Шухада в Хевроне началась политика сегрегации. Три года спустя город разделили на две части — израильскую и палестинскую. Некоторые места в израильской зоне арабы могут посещать только по специальным пропускам — их выдают тем, кто здесь живет, работает, учится или имеет родственников. При этом есть районы, куда вход палестинцам запрещен вообще.
Обычные бытовые процессы стали целой проблемой для палестинских жителей: водовозы не могут подъехать ко многим домам, а врачам скорой помощи приходится договариваться с военными о проезде, каждый день по дороге в школу дети вынуждены проходить через блокпосты. При этом часто палестинцы подвергаются нападениям и оскорблениям со стороны еврейских поселенцев. По большей части заявлений по этим поводам израильская полиция никому не предъявляет обвинений. Пещеру Патриархов тоже разделили на две половины: мусульманскую и иудейскую. Последователи каждой из религий могут находиться только в своей части. Но и у тех, и у других есть десять дней в году, когда комплекс полностью принадлежит им.
Хеврон — такой город, где, даже если экскурсия посвящена лишь религии и древнейшей истории, темы политики и раздела города сложно будет обойти. Вопрос только в том, с какой точки зрения тебе расскажут о сложившейся ситуации.
Палестинских фирм, предлагающих именно политические туры в Хеврон, достаточно:
Как правило, гиды-палестинцы делают акцент на тяжестях жизни в израильской оккупации и унижениях со стороны солдат и поселенцев. У евреев в программе, наоборот, рассказы о том, как еврейский народ возвращается на свою землю, несмотря на противодействие властей Израиля и оголтелый арабский террор. Такие туры не позиционируются как политические — больше как историко-религиозные. Но по отзывам клиентов и плану поездки можно понять содержание, особенно если в программе есть встреча с кем-либо из еврейских поселенцев.
Типичное содержание такого тура можно посмотреть у организации «Место встречи». Еще несколько лет назад у нее по плану было посещение могилы Баруха Гольдштейна. Не с целью порицания, понятное дело.
Отдельно стоит выделить туры организации Breaking the Silence. Ее создатели — ветераны израильской армии, которые рассказывают о реалиях жизни палестинцев в израильской оккупации и нарушениях их прав. В том числе и на основе свидетельств солдат, которые проходили службу в Хевроне.
Кампания Breaking the Silence оказалась настолько успешной, что у членов правой израильской организации «Им Тирцу» бомбануло, и они сделали свой собственный тур, с сионизмом и поселенцами. Как и поселенцы, члены «Им Тирцу» убеждены, что эта земля на Западном берегу должна принадлежать Израилю и надо усиливать тут еврейское присутствие. Они прямо заявляют, что их туры созданы как ответ тем, кто использует экскурсии по Хеврону для клеветы на израильских солдат и усиления международного давления на Израиль.
У Павла выходила отличная статья о Хевроне на 34 Travel. В этом материале он несколько раз процитировал этот текст: Хеврон. Новое направление для хейт-туризма
Кусочек Африки, который подписан на наших с вами картах как «Западная Сахара», де-факто принадлежит двум государствам — северному соседу Марокко и частично признанной Сахарской Арабской Демократической Республике.
До 1975 года эта земля была испанской колонией. Когда испанцы заявили о своем уходе, на эту территорию тут же начали облизываться соседи. Король Марокко организовал так называемый «Зеленый марш» — 350 тысяч граждан Марокко под лозунгами братства, единства и восстановления территориальной целостности, размахивая марокканскими флагами и Коранами, перешли границу Западной Сахары, не встречая сопротивления испанских солдат. Вслед за гражданскими марокканцами пришли и военные, сменившие испанскую армию. Одновременно юг Западной Сахары захватывает Мавритания, однако позже выводит свои войска и даже признает независимость САДР.
Сахарави — местных жителей — в борьбе против марокканской оккупации поддерживает Алжир, который сам воевал с Марокко всего несколько лет назад. Алжир также дает приют беженцам из Западной Сахары. Свои лагеря на юго-западе Алжира сахарави называют по имени покинутых родных городов: Дахла, Эль-Аюн, Смара.
В 1991 году Марокко и сахарави заключают перемирие и планируют устроить референдум среди населения Западной Сахары, на котором решится судьба региона. Сейчас марокканцам принадлежит большая часть Западной Сахары, включая почти все побережье. Сахарави осталась только узкая полоска пустыни на востоке вдоль границы с Мавританией. Референдум не проведен до сих пор.
Уже почти 40 лет здесь нет боевых действий, и поэтому ситуация не освещается в прессе. В редких публикациях эти события называют забытым конфликтом. Общественные организации, в основном испанские, помогают беженцам и пытаются привлечь внимание к их проблеме; сами сахарави активно в этом участвуют, потому что при огромном военном превосходстве Марокко все, что им остается, — призывать на помощь общественность.
В лагерях беженцев на юго-западе Алжира ежегодно проводится благотворительный забег Sahara Marathon и международный кинофестиваль FiSahara. С организованным туром попасть туда достаточно легко.
Участникам оформляют групповую визу и доставляют их чартерным рейсом из Мадрида в Тиндуф — ближайший к лагерям аэропорт. В течение всего мероприятия участники живут вместе с местными семьями. Многие сахарави хорошо говорят по-испански, поэтому для испаноязычных туристов это возможность узнать не только о политической ситуации, но и о культуре и быте сахарави.
В районе Кибера — это всего в нескольких километрах от кенийской столицы — живет около 200 тысяч человек. Хотя подсчитать точно довольно сложно: некоторые источники говорят даже о миллионе жителей. Как и индийский Дхарави, кенийская Кибера борется за звание самых населенных трущоб на своем континенте. Как и Дхарави, Кибера образовалась, когда больше века назад британская администрация приняла очередной сегрегационный закон: в Кибере начали селиться нубийские солдаты, которым запрещалось жить на территории города.
А потом в Киберу, как и в Дхарави, в поисках работы приехали тысячи сельских жителей и просто начали самовольно строиться на государственной земле. В остальном же ситуация в трущобах Найроби намного плачевнее — и с работой, и с условиями жизни.
Огромная часть жилья здесь — это недолговечные лачуги, построенные без фундамента из глины, веток и листов металла. Электричество тут есть далеко не везде. Туалет, душ и водопровод общие на несколько десятков домов. Канализация — это по большей части заполненные мусором открытые канавы, которые тянутся вдоль улиц — если улицей можно назвать тропинку шириной в метр между двумя хибарами.
Здесь есть местное ноу-хау — «летающий туалет». Поскольку канализации в домах нет, то местные жители справляют нужду в пакет и выбрасывают его из окна на улицу. Пакет разрывается, содержимое высыпается на землю и дико пахнет. В таких условиях себя чудесно чувствуют холера и брюшной тиф. Некишечные инфекции вроде туберкулеза и ВИЧ тут тоже очень распространены. А еще безработица, алкоголизм, наркомания и токсикомания.
Власти Кении пытались запустить программу расселения трущоб и даже успели переселить несколько сотен человек в нормальные квартиры, но некоторые счастливчики сдавали новое жилье в аренду, а сами возвращались в трущобы. При этом многие местные жители выступили против расселения. Они требуют, чтобы власти не переселяли людей, а улучшили условия жизни в Кибере, что выглядит не самой простой задачей, поэтому сейчас процесс застопорился.
Кибере еще повезло по сравнению с другими трущобными районами. В Найроби находится штаб-квартира программы ООН по населенным пунктам UN-Habitat, поэтому Кибера пользуется большой популярностью у гуманитарных организаций. И с какого-то момента туристы тоже обратили внимание на этот район. Погулять по Кибере предлагают самые разные организации.
Есть крупные компании, у которых десятки туров по всей Восточной Африке:
а есть небольшие фирмы, которые специализируются исключительно на Кибере:
Слово «фавела» в переводе с бразильского португальского означает трущобу. И их история во многом сходна с судьбой подобных районов в других частях планеты — жители из сельской местности массово приезжали в большие города, чтобы найти какую-то работу, но не могли позволить себе нормальное жилье и селились в стремных домах на окраине. Сейчас общее население бразильских трущоб — больше 11 миллионов человек.
Среди большого ассортимента фавел Рио самая популярная среди туристов — Дона Марта, она же Санта-Марта. Все благодаря тому, что в 1996 году Майкл Джексон снял здесь видео на свою остросоциальную песню «They Don’t Care About Us». Бразильские фавелы известны как места, где можно лишиться материальных ценностей, а взамен получить пулю или удар ножом. Но судьба Доны Марты — это история про райончик, который смог, а 22 года назад ситуация здесь была плачевная: бедность и криминал.
После того как съемочная группа Джексона выбила разрешение на съемки у муниципалитета, она договорилась еще и с местными наркобоссами — американцы прекрасно понимали, кто на районе настоящая власть. В итоге, кроме полутора тысяч полицейских, безопасность во время съемок обеспечивали еще и 50 местных парней. После выхода видео район стал популярным, и сюда в гости приезжали Мадонна, Хью Джекман и Алиша Киз. Благодаря возникшей шумихе дела у Доны Марты пошли в гору. Местные власти начали проводить электричество, канализацию и водопровод, а еще построили фуникулер, который пришелся очень кстати в гористой местности.
В 2008 году в рамках подготовки к грядущему чемпионату мира по футболу и Олимпиаде создали так называемые полицейские отряды пацификации, и Дона Марта стала первой бразильской фавелой, взятой под контроль государства. После проведения операции власти заявили, что с наркоторговлей в районе покончено, а всего год спустя Red Bull устроил тут соревнования по скоростному спуску на горных велосипедах. Сейчас Дона Марта — это милое атмосферное место, которое еще и украшают проекты вроде Favela Painting.
После Доны Марты власти пацифицировали и другие районы Рио. Зачистки проводились масштабные — с вертолетами и бронетехникой на улицах. Естественно, торговля наркотиками и прочий криминал никуда не делись, но обстановка стала спокойнее и бандиты уже не бегают по улицам среди бела дня. Вслед за Доной Мартой в Рио появились и другие фавелы, куда можно отправиться с гидом без особого риска для жизни:
Далеко не полный список компаний, которые хотят отвести вас в фавелы Рио-де-Жанейро:
Наверняка у вас в голове только что прозвучала бессмертная реплика Томми из фильма «Большой куш». Чего греха таить, цыган действительно не очень любят. Широко известно, что все цыгане поголовно зарабатывают наркоторговлей, не имеют постоянного места жительства, воруют детей и оставляют вокруг себя горы мусора. Если первые три пункта — не более чем заблуждения, то последний встречается слишком часто, чтобы быть всего лишь шовинистическим предрассудком. Такие места, как Ферентари в Бухаресте, Луник IX в Кошице и Столипиново в Пловдиве, стали известны далеко за пределами городов, где они расположены. Можете попробовать найти в Google любое из этих названий и посмотреть выдачу картинок. Яркие эстетические впечатления гарантированы.
В такие места, конечно же, организованные туры никто не водит. Фотоотчетов в Cети достаточно, но все они сделаны людьми, которые отправились туда в одиночку или самостоятельно нашли себе местного проводника. Почти все туры, посвященные цыганам, — это стандартные экскурсии, разбавленные выступлениями народных ансамблей: почти карикатурные женщины в юбках, пляски и романсы от гитариста в красной рубахе. На любителя.
Около года назад белградская турфирма CityTour запустила тур в цыганские районы, но сильно облажалась с позиционированием этой услуги. Если все экскурсии в нашей подборке имеют хотя бы минимальную образовательную или филантропическую часть, то белградцы представили свой «Цыганский тур» чуть ли не как цирк уродов. «Встреча с цыганом. Посмотрите, как ромны (было написано с ошибкой. — Прим автора.) живут, зарабатывают деньги и какова их роль в белградском обществе. Беседа с цыганом — по вашему усмотрению» — вот что они предлагали клиентам. Естественно, организаторов тут же заклеймили ксенофобами, и тур пришлось снять. А после фирма закрылась, но мы все еще можем посмотреть колоритный проморолик.
Но не все потеряно для тех, кто решил узнать больше о цыганском быте. В Будапеште есть район Йожефварош, он же VIII район. Расположен он почти в географическом центре, но отдельные его части до недавнего времени имели дурную славу из-за плохой инфраструктуры, криминала и бедных жителей. А еще значительной доли цыганского населения.
Плюс в Будапеште есть образовательная организация Uccu, цель которой — борьба против нетолерантности и дискриминации ромского населения. Среди прочих видов деятельности Uccu водит пешие туры по районам Йожефвароша, где компактно проживают цыгане. Вдвойне ценно, что волонтеры Uccu — сами ромы по национальности и живут в VIII районе, а потому более чем в курсе всех местных реалий. В английской версии сайта никакого упоминания о туре нет, но можно зарегистрироваться, если написать в фейсбук или на почту.
Сразу напрашивается вопрос: а безопасны ли такие поездки? С очень большой вероятностью — да, безопасны. Большинство подобных мест на самом деле не так страшны, как их малюют. Киберу местные гиды вообще называют самой дружелюбной трущобой в мире. По этим маршрутам уже прошли сотни человек и остались живы, здоровы и довольны. К тому же любая неприятность с иностранным гостем — это конец всему бизнесу. Поэтому в вашей целости и сохранности организаторы заинтересованы не меньше вас. А раз жизни ничего не угрожает, то можно задуматься о более высоких материях: насколько такие поездки этичны?
Там, где замешана политика, этот вопрос вообще не стоит. Очень часто люди, пострадавшие от военного конфликта, могут улучшить свою жизнь, но намеренно сохраняют имидж страдальцев. Потому что давить на жалость — это очень хороший прием в их противостоянии. Они радостно примут любого зарубежного гостя, расскажут свою позицию и попросят донести ее до остального мира. И тогда встает вопрос, куда более серьезный, чем этика: а достаточно ли критично мы воспринимаем информацию и ту ли сторону выбрали в этой информационной войне?
Что до трущоб, то вряд ли кто-то ездит туда, чтобы развлечься или почувствовать свое классовое превосходство. Если у кого-то и есть такие цели, то это моральная проблема конкретного человека, а не подобных туров в целом. Люди посещают трущобы, потому что мир разный, и такие районы — это его значительная часть. Можно приехать в Мумбай и ограничиться «Воротами Индии» и гостиницей «Тадж-Махал». Но люди не живут в памятниках колониальной архитектуры: 60 % мумбайцев — это как раз население вот таких вот хаотично построенных лачуг.
Противники таких туров любят называть их человеческими зоопарками. Хотя слово «сафари» тут подошло бы больше — «экспонаты» ведь не сидят в вольерах. И если вести себя корректно, соблюдать местные обычаи и границы приватности, не тыкать в лицо людям своим фотоаппаратом, когда им явно это не нравится, то почему трущобы — это человеческий зоопарк, а Томатина или Венецианский карнавал — нет?
У самих жителей трущоб нет единого мнения. Одни считают, что их используют и не хотят быть развлечением для богатых белых мистеров. Другие понимают, что для них это возможность заработать денег и привлечь внимание к проблеме, и используют ее. Годовой оборот одних только Reality Tours & Travel от экскурсий в Дхарави — 240 тысяч долларов. Большая часть этой суммы идет на развитие района. Для сравнения: зарплата местных жителей может составлять всего четыре доллара в день. И даже если на сотню зевак с фотоаппаратами найдется один, кто решит помочь, значит, от тура уже будет польза.
Пример фавелы Дона Марта тут как нельзя показателен. В 1996 году Майклу Джексону долго не удавалось получить разрешение на съемки. Местные чиновники очень громко заявляли о неэтичности таких съемок. Говорили, что певец просто хочет использовать бедность для колоритного фона, что клип испортит имидж города и что Майкл должен заплатить жителям фавел за их труд, а права на видео передать муниципалитету. Хотя, скорее всего, они переживали, что весь мир узнает, что они не могут навести в городе порядок и Рио проиграет в борьбе за право принять у себя Олимпиаду-2004 (в итоге не принял). В конце концов Джексон выбил разрешение на съемку через суд. А местные жители даже не задумывались об этических вопросах и возможных последствиях — сам визит поп-звезды стал для фавелы огромным праздником. 13 лет спустя после смерти Джексона власти таки отдали дань поступку певца, и губернатор штата Рио-де-Жанейро велел установить статую поп-короля на месте съемок клипа.
