Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
В издательстве «Новое литературное обозрение» вышла книга «Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны», написанная российскими и немецкими историками. Специально для Perito исследовательница Анастасия Серикова поговорила с одним из авторов книги, доктором исторических наук Коринной Кур-Королев, которая специализируется на культурной и социальной истории Советского Союза и России.
В 1949 году Германия разделилась на ФРГ и ГДР, а память и наследие Второй мировой войны начали существовать в двух вариантах. В ФРГ вспоминали трагедию холокоста, а в ГДР — героическую победу социализма над фашизмом.
Настоящий «мемориальный бум» произошел после объединения Германии в 1990 году. Открылись новые музеи и центры, памятники и мемориалы. Исследователи изучали произведения искусства из еврейских коллекций, разграбленных нацистами во время Второй мировой войны. Вскоре немецкие и российские ученые начали искать вывезенные из СССР картины, скульптуры и даже Янтарную комнату.
С 2012 года исследователи Вольфганг Айхведе, Коринна Кур-Королев, Ульрике Шмигельт-Ритиг и Елена Зубкова изучали историю нескольких российских музейных комплексов: пригородных дворцов под Санкт-Петербургом (Петергофа, Царского Села, Павловска, Гатчины), музеи Новгорода и Пскова. Немецкое издание книги «Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны» вышло в 2019 году.
Почему ваше внимание привлекла тема российских музеев и культурного наследия в годы Второй мировой войны?
В ней есть загадка: что произошло, куда исчезли произведения искусства? После объединения Германии в арт-сфере происходило много криминальных вещей. Публикации перестроечного периода рассказывали о Янтарной комнате почти как о мифе. На черном рынке начали появляться некоторые предметы, вывезенные из Царского Села, например флорентийская мозаика из Янтарной комнаты.
Янтарная комната
Янтарная комната располагалась в летней резиденции императорской семьи в Царском Селе. Кабинет состоял из янтарных панелей, украшений и панно, созданных немецкими мастерами в XVIII веке. Мозаичное панно «Осязание и обоняние» из Янтарной комнаты — одна из четырех флорентийских мозаик, подаренных русской царице Елизавете Петровне императрицей Марией Терезией в середине XVIII века. В 1941 году один из военнослужащих вермахта выломал из стены и присвоил мозаичное панно еще до того, как Янтарную комнату официально разобрали и вывезли. В 1997 году сын этого военного попытался продать панно на черном рынке в Бремене. Прокуратура конфисковала мозаику, начался суд. В апреле 2000 года панно вернули в Россию.
Немецкая сторона хотела вернуть свои объекты культурного наследия из российских музеев. Но политикам нужно было объяснить, что нельзя требовать возвращения немецких культурных ценностей, не задав сначала вопрос: что мы сами украли? Для этого в 1992 году в Университете Бремена создали рабочую группу под руководством профессора Вольфганга Айхведе, которая изучала судьбу пропавших произведений. В группе участвовали российские, украинские и белорусские коллеги, в частности украинский искусствовед Константин Акинша.
В 1998 году Россия приняла закон о реституции культурных ценностей. Это значило, что культурные ценности, вывезенные советскими войсками с территории Европы во время Второй мировой войны и помещенные в хранилища различных музеев, не будут возвращены. Тем не менее в Германии к этой теме сохранился интерес.
В 2005 году появился «Германо-российский музейный диалог», в основе которого лежала идея исследовать культурное наследие обеих сторон. Так мы с коллегами Еленой Зубковой из Москвы и Ульрике Шмигельт-Ритиг из Потсдама начали работать над этим исследованием, а точнее продолжили то, над чем много лет работали в Научно-исследовательском центре Восточной Европы Университета Бремена.
Во время войны с немецкой стороны были разные подразделения, которые занимались вопросами культурного наследия и произведений искусства на оккупированных территориях. Мы хотели выяснить, что происходило на местах, и углубиться в детали.
Как происходила работа над книгой?
Мы выбрали для исследования северо-запад России. До Второй мировой войны в пригородных дворцах Санкт-Петербурга хранилось много произведений западного искусства, а в Пскове и Новгороде — образцов древнерусского искусства. Это позволило нам сравнить, насколько по-разному немцы относились к западным и славянским произведениям искусства в советских музеях, а также проследить, как у конкретных людей менялось представление о русской культуре во время войны.
Мы начали с изучения военных карт, чтобы понимать, где находились определенные подразделения немецких войск и кто мог первым оказаться в музеях и украсть из них предметы. Нас интересовала история советских музеев и их сотрудников. Нужно было восстановить ситуацию в музеях в 1930-е годы: кто в них работал, каким было состояние коллекций, как проходила эвакуация. Также мы выясняли, насколько полно были составлены инвентарные книги до начала войны, чтобы иметь возможность проследить, что потом утратили или разграбили. Например, в Новгороде и Пскове они были неполные. А для того, чтобы сказать, что музеи потеряли, надо знать, что там было.
Договоры о сотрудничестве мы оформили на государственном уровне. Нам помогали коллеги в российских музеях, дали доступ к архивам и документам. Практически в каждом российском музее, с которым мы сотрудничали, вышли книги об их истории во время войны и эвакуации.
Также мы читали мемуары и воспоминания советских музейных сотрудников. Мы спрашивали российских коллег, кто работал в музеях в то время, сохранились ли в фондах личные вещи и документы бывших музейных сотрудников. Личные воспоминания всегда очень интересны и дают понимание, что это значит — работать с искусством во время войны. Я с огромным интересом читала воспоминания хранителя Павловского дворца Анатолия Михайловича Кучумова о том, как он эвакуировал на поезде произведения искусства из Царского Села. Впечатляют дневники Серафимы Николаевны Балаевой, хранителя Гатчинского дворца, или воспоминания Анны Ивановны Зеленовой, бывшего директора Павловского дворца, опубликованные нашими коллегами.
Изучая немецкую сторону, мы искали конкретных людей, которые вывозили объекты культурного наследия из российских музеев. Мы начали работать с дневником одного искусствоведа, который служил в немецкой армии. В нем нашлась фамилия коллеги этого искусствоведа. Постепенно у нас получилось отыскать немецких специалистов, которые занимались крадеными произведениями искусства. В переписке они обсуждали, какие произведения искусства видели, что им понравилось, что вывезли, что оставили на месте, что было разрушено.
Так нам удалось реконструировать, что существовала немецкая группа «Военная защита произведений искусств», о которой ранее ничего не было известно. Эта группа целеустремленно уничтожала документацию. Официальных бумаг об этом подразделении в военном архиве в Германии нет.
Что вы нашли за период исследования?
Самым важным результатом нашего исследования стало следующее: нельзя считать, будто в немецких музеях хранятся обширные коллекции произведений искусства из Советского Союза. Коллекции, вывезенные во время войны специальными подразделениями, были либо уничтожены во время транспортировки в результате военных событий, либо найдены после войны советскими подразделениями на оккупированной, восточной части Германии, либо возвращены союзниками в СССР.
Сегодня по-прежнему можно найти отдельные предметы, которые находятся в частных коллекциях или случайно попали в музеи. Мы также смогли обнаружить некоторые произведения искусства и помогли вернуть их в Россию и Украину. Например, икону из Гатчинского дворца. Она находилась у дочери немецкого солдата, который забрал ее с собой во время войны. Фотографии из частной коллекции царской семьи также были украдены в Гатчине и оказались в антикварном книжном магазине в Берлине.
Самым знаменательным событием стало возвращение более ста старинных книг в Павловский дворец. Из документов мы знали, что они должны были находиться в частном владении семьи фон дер Шуленбург.
Наконец, нам удалось доказать, что грамота 1708 года царя Петра I о назначении киевского митрополита Иоасафа Кроковского, находившаяся в Тюбингенском университете, поступила из отдела рукописей Украинской национальной библиотеки. Она также вернулась в Киев, и мы надеемся, что она переживет нынешнюю войну.
Как немецкое и в целом европейском научное сообщество встретило «Грабеж и спасение»?
Сейчас интерес к этой теме не очень большой. В Германии знают и помнят, что объекты немецкого культурного наследия были вывезены в Советский Союз после конца войны. Но вот что до этого немцы вывезли и разрушили очень много культурных ценностей на советской территории, до сих пор знают немногие.
Последнее время в фокусе другие темы. Первая и очень важная — кража еврейских коллекций во время Второй мировой войны в Германии,Франции и других западных странах, которые были оккупированы национал-социалистической Германией.
Также немцев интересует, что произошло в оккупированной СССР зоне Германии после 1945 года, в частности тема искусства ГДР.
И третья тема — происхождение коллекций немецких музеев с точки зрения деколонизации.
Как в Германии работают с артефактами, украденными во время Второй мировой войны? Как их ищут?
Этот процесс начался с того, что после Вашингтонской конференции 1998 года аукционные дома были вынуждены выработать методику изучения провенанса картин, то есть истории их владения, чтобы выявлять произведения искусства из коллекций евреев, которых убили во время холокоста, или тех, кто был вынужден все оставить и эмигрировать.
Постепенно отдельные музеи тоже стали исследовать свои коллекции. В начале сложность состояла в том, что поиском предметов, которыми музеи владели неправомерно, занимались сотрудники, работающие на краткосрочных контрактах, один-два года. Это была не самая благоприятная ситуация. Почему? Исследователи не были независимыми. Из такой слабой позиции было трудно противостоять конфликтам с руководством музея, которые могли возникнуть по поводу реституции произведения искусства. Любому музею хочется увеличивать свои собрания, а не сокращать их.
Иначе сделали в Австрии, в которой создали специальную государственную комиссию. Независимые исследователи начали изучать коллекции австрийских государственных музеев. Работа, построенная на таком независимом фундаменте, была более успешной, чем в Германии.
В 2013 году разразился скандал с коллекцией Корнелиуса Гурлитта, и на исследование провенанса коллекций немецких музеев выделили большие деньги.
Коллекция Гурлитта
В ноябре 2013 года в квартире Корнелиуса Гурлитта обнаружили около 1 500 работ знаменитых художников, утраченных при бомбежке Дрездена в 1945 году. Об уничтожении картин некогда заявил отец Корнелиуса, впоследствии личный арт-дилер Гитлера Хильдебранд Гурлитт. Считалось, что Гурлитт при нацистах скупал конфискованные и оставленные беженцами произведения искусства. «Отец спасал все эти картины», — считал его сын Корнелиус. В 2016 году суд вынес решение: всего пять работ из коллекции Гурлитта признали незаконно изъятыми. В коллекции Гурлитта были работы Пабло Пикассо, Анри Матисса, Марка Шагала, Эдварда Мунка, Макса Либермана, Эмиля Нольде и Пауля Клее. Корнелиус перед своей смертью в 2014 году завещал их музею Берна, и, хотя его сестра Ута Вернер пыталась признать его невменяемым и отменить это решение, суд признал, что Гурлитт-младший был в ясном уме.
Сейчас считается, что если музей не изучает происхождение своих предметов, то это негативно сказывается на репутации. Это касается не только искусства, но и других объектов культурного наследия, особенно в колониальном контексте.
В нашем проекте мы работали как историки: создавали общий контекст, а потом изучали, что в этом контексте происходило с произведениями искусства. В музеях процесс исследования устроен по-другому. Там есть коллекция, есть инвентарные книги, есть отдельные объекты. Музейные сотрудники должны реконструировать историю отдельного объекта и воссоздать для каждого предмета этот общий контекст. Это гораздо сложнее.
В Германии и Австрии идет активная ревизия музейных коллекций, в которых были произведения, изъятые у евреев во время холокоста. Есть ли такой же пересмотр артефактов, вывезенных из Восточной Европы и СССР?
Это было одной из задач нашей книги, мы хотели обратить внимание исследователей и общественности на другие коллекции в немецких музеях.
Сначала музеи исследовали происхождение только тех предметов, которые поступили туда в 1933–1945 годах, так как считалось, что их отобрали у еврейских владельцев или музеи приобрели предметы незаконно. Но такой подход не учитывал факта, что произведения искусства из Восточной Европы и СССР попадали в музейные коллекции и после 1945 года. Очень часто немецкие солдаты привозили их как личные вещи. В 1960–1970-е годы военные начали нести вывезенное в музеи. Или уже их дети и внуки решали продать эти предметы, и они оказывались в коллекциях.
Многие сотрудники немецких музеев знают о вывозе произведений искусства из Восточной Европы меньше, чем о грабежах в Западной Европе. Если что-то и известно, то предполагается, что специальные подразделения во время войны систематически изымали предметы искусства. И если это икона, тогда понятно, что она, наверное, из Восточной Европы или СССР. А если это западное искусство, тогда даже не возникает идеи, что эти произведения могут быть из Советского Союза.
Также есть темы, которые пока совсем не изучены немецкой стороной. Например, в Западной Украине и Восточной Польше были еврейские коллекции, которые после пакта и оккупации этих территорий Красной Армией были конфискованы и оказались в музеях в Советском Союзе. После захвата этих районов вермахтом коллекции также могли быть разграблены.
