Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
Чтобы не пропустить новые тексты Perito, подписывайтесь на наш телеграм-канал и Instagram.
10 января 2023 года короткометражный документальный фильм «Выход», который сняли режиссеры из Якутии Евгения и Максим Арбугаевы, номинировали на «Оскар». В то же время в России фильм «Нуучча», к съемкам которого причастны номинанты, называют антирусским и отказывают ему в прокате. Про якутскую панк-сцену пишут российские и мировые СМИ, республиканский «Саха театр» удостоен нескольких премий «Золотая маска» и успешно гастролирует. Чтобы понять, как стал возможен этот культурный взрыв и что вообще происходит в республике, мы отправили в Якутию своего корреспондента Сергея Корнеева.
Этот материал — один из серии текстов, связанных с республикой Саха. Мы уже выпустили анонс альманаха KÜLÜK, а на этой неделе выйдет колонка художника и фотографа Алексея Павлова о внутренних конфликтах и самоэкзотизации.
На часах полночь. На календаре конец августа. Воздух такой же холодный, как сияние звезд. Тело бьет крупная дрожь. Мы пытаемся выбраться с дачи на Вилюйском тракте, где ребята из музыкального панк-лейбла «Юность Севера» весь вечер рассказывали мне о «золотом веке» якутской панк-сцены. Главный местный агрегатор такси и региональная IT-гордость inDriver делает вид, что ищет машину. «Яндекс.Такси» делает вид, что его не существует, если отъехать от Якутска на несколько километров. Телефон ловит сеть, только если поднять его над головой на вытянутой руке. Наконец дозваниваемся в таксопарк и кричим в высоко поднятую трубку, откуда нас забирать.
Такси довозит до бывшей автомойки недалеко от центра города. У входа курят школьники с кошачьими ушками на ободках. Друзья из «Юности Севера» продолжают культурный ликбез и знакомят меня с молодежью. Дверь распахивается, по глазам бьет стробоскоп. Со стен стекает кислотный свет, техно-биты аккомпанируют фальцету. В клубе Hangar 18 под webcore (техно, замешанное на midi-сэмплах эпохи Windows 95) пляшут, скорее, ровесники релиза Windows Vista — не всем из них продают на баре пиво. За диджейским пультом— девушка под псевдонимом Tetra Pak. Тетра — главная организаторка якутских webcore-вечеринок, объединенных вокруг одноименного инстаграм-аккаунта. Жестяные стены ангара вибрируют, и хочется пошутить, что зумеры изобрели техно цвета жвачки и энергетика. Отыграв, Тетра рассказывает мне, что их лучшие вечеринки собирали по несколько сотен человек, но сейчас вокруг толкаются от силы десятка четыре подростков. Видимо, дело в том, что такие вечеринки проходят почти каждые выходные и стали привычным развлечением для подростков из Якутска.
Если бы меня попросили описать Якутск одним словом, это было бы слово «молодость». Город распирает от энергии возраста. Подростков встречаешь на каждом шагу, и, кажется, тут не хватает общественных пространств, где всех их можно было бы разместить. Поэтому они оккупируют торговые центры, недорогие кафе и просто улицы. Визуальный код — поп-Азия. Он прорывается даже в архитектуре: ресторан «Мацури» — бастард японского сёдзи и немецкого фахверка. Бар Shibuya горит неоновой дремой о модном районе Токио. Молодежь одевается по фасону корейских айдол-групп и дорам: объемные черные худи с яркими принтами-надписями, просторные футболки, бомберы. Кажется, что на них просто опрокинули корзину с одеждой, но, как по мне, выглядит стильно, хоть и непривычно для человека из центра России. Позже мое наблюдение подтвердит якутский режиссер Костас Марсаан: «В Якутии популярна корейская музыка и мода, а новые [якутские] режиссеры ориентируются на корейские дорамы».
По данным Росстата, Республика Саха занимает 12-е место по приросту населения среди регионов России. Население Якутска с 2000 года увеличилось на 150 тысяч человек. Вопрос миграции из республики стоит не так остро, как, например, в Мурманской области, откуда я недавно публиковал репортаж. Исследование 2016 года сообщает, что «миграционная активность молодежи Республики Саха (Якутия) соответствует общемировым тенденциям и не носит избыточный характер». Но тут же в заключительном абзаце проговаривается: «растущий отток […] является угрозой устойчивому развитию региона». Возможно, это просто плохо сделанная работа, но более качественных исследований мне найти не удалось.
«Народ уезжает, особенно молодые. Едут в Новосибирск, в Москву. Любимый город — Санкт-Петербург», — объясняет сотрудница павильона, посвященного прошедшему в апреле 2022 года столетию со дня образования Якутской АССР, и просит не указывать ее имени.
Другая заметная миграция — внутренняя. Люди переезжают из отдаленных улусов (так называются районы республики) в города. «Семьи стараются отправить детей в Якутск. Там лучше жизнь, можно поступить в университет, найти хорошую работу. Я знаю людей, которые специально переезжали из Якутска в Покровск [город в 70 километрах от столицы республики. — Прим. авт.], чтобы освободить квартиру для детей», — объясняет учитель английского и китайского языков из Покровска Марк Бабатунде, с которым я познакомился в командировке. Авторы исследования «Внутренняя и внешняя миграция в Республике Саха: отношение студенческой молодежи» (2020) пришли к выводу, что «студенты […] склонны считать проблемой переезд сельчан в города». Образ неотесанной деревенщины закрепился в повседневном городском языке прозвищем «мамбет» («селюк»). Но есть и попытки реклейминга. Например, в 2016 году в республике завирусился клип исполнителя «Злой Мамбет» на трек «Мой хотон всегда свеж» («хотон» на якутском — сарай для скота). Автор с доброй иронией и пародийным хип-хоп-пафосом развеивает стереотипные представления о жителях села.
В центре Якутска установлен памятник землепроходцу Семёну Дежнёву, с чьим именем связано покорение севера России, и его жене саха Абакаяде Сючю, дочери тойона (князя) Борогонского улуса (но это не точно). Крупная надпись над изваяниями супругов: «Россия Якутия». Между ними сидит ребенок-метис. Правда, достоверных подтверждений, что Дежнёв знал сына, нет. Также неизвестно, от которой из якутских жен тот был рожден. Даже само имя Абакаяда — предмет споров. В конце 1980-х драматург Суорун Омоллоон (это его родовое имя на якутском; по паспорту — Дмитрий Сивцев) заявлял, что участвовал в экспедиции, обнаружившей захоронение Абакаяды, а потом — что разыскал ее имя в документах о крещенных саха. Других надежных подтверждений нет, но голословность драматурга не помешала ему написать либретто к балету «Абакаяда» и популяризировать сентиментальную историю о любви и верности.
Другие источники описывают невероятную жестокость, с которой присоединяли Якутию: «За четыре десятилетия численность коренных якутов в бассейне Лены сократилась на 70 %. Пётр Головин, казачий губернатор Якутска, вешал мужчин на мясных крюках, когда квоты ясака не выполнялись».
У многих якутов два имени — официальное и родовое, на саха тыла (самоназвание якутского языка). В советское время родовые имена, как и использование родного языка, не поощрялись. Это не уникальная якутская история, через подобное прошли жители многих других национальных республик. Но в последние 10 лет набирает силу обратный процесс: люди, не получившие родовых имен, придумывают их себе. Например, нынешний глава республики Айсен Сергеевич Николаев иногда представляется как Сэргэй уола Ньукулаайап Айыы Сиэн. В этом имени соединено несколько пластов: трехчастная структура ФИО, пришедшая в якутский язык только в XVII–XVIII веках, якутизированная форма имени Сергей и собственно родовое имя Айыы Сиэн. Использование той или иной формы имени — вопрос почти политический. На саха тыла представляются те, кому важно акцентировать идентичность.
На рендерах Сквера первостроителей в якутском поселке Мохсоголлох всё, как и полагается, выглядит идиллически. Мужчина в канотье показывает девушке в «конверсах», какой у него большой багет, мама с модным ресайкл-рюкзаком гуляет на детской площадке, мимо едет велосипедист-хипстер, самонадеянно одетый в шорты. Бросается в глаза тотальное несоответствие между условными европеоидами c фотобанка и реальными мохсоголлохцами. Очевидно, авторы проекта никогда не были в поселке. Такое непонимание регионов метрополией отзывается болью. Тот же миф о Дежнёве и Абакаяде подвергается ревизии, и место благостной сказки постепенно занимает более точная история колонизации — с убийствами, жестокими клановыми интригами и захватом заложников, к которым прибегали колонизаторы. В общем, постколониальный взгляд в Якутии наливается кровью.
«Толя сидел за советской барабанной стойкой, — вспоминает Леонид Толстяков, хозяин Tzaki, главного панк-бара Якутска, — ее облили бензином и подожгли!»
Пока я представляю огненное выступление, Леонид кидает кусочек мяса в угли, чтобы подкормить духов, то ли серьезно, то ли чтобы поддразнить заезжего журналиста. Мы сидим на даче под Якутском, откуда я позже буду пытаться выбраться на концерт в Hangar 18, и слушаем байки про славные годы саха-панка. Я перевожу взгляд на Толю и ищу следы ожогов. Толя сокрушается: «Никто не хочет играть грязный панк!»
В прошлом он играл на барабанах в «Шарм СС» (СС — аббревиатура от Саха Сирэ, названия республики на языке саха). В 2015 году группа отыграла единственный тур и распалась из-за смерти басиста. Еще Толя — ударник мат-роковых Drrones, а еще бывший ударник Crispy Newspaper, одной из первых якутских панк-команд, которые запели (закричали?) панк на саха тыла.
Сегодня о Crispy Newspaper пишут европейские газеты из-за преследования вокалиста Айхала Аммосова. С весны 2022-го он устраивал антивоенные акции, а пока этот репортаж готовился к публикации, успел отсидеть в СИЗО, осенью снова попасть под суд и исчезнуть, из-за чего в соцсетях запустили флешмоб «Где Айхал?». В январе он вышел на связь из Алматы. У себя в инстаграме Айхал сокрушается, что мировая известность пришла к нему в тот момент, когда группа, по сути, прекратила существование. Но недавно Crispy Newspapers воссоединились, отыграли концерт в Алматы и теперь готовят тур по Казахстану и Кыргызстану. Кстати, помочь музыкантам осуществить его можно деньгами.
В общем, как вы поняли, Толя — ударник якутского панк-производства. Его главное дело — музыкальный лейбл «Юность Севера». Также он известен как Анатолий Николаевич, завуч гимназии, которая носит имена его отца и деда. В 2010-х он стал записывать в актовом зале гимназии якутские панк-группы, завел аккаунт на bandcamp, начал устраивать концерты республиканских музыкантов и привозить зарубежных — посмотрите, например, выступление японцев Sete Star Sept в Римско-католической церкви Якутска.
Лейбл сформировал образ якутской сцены и так называемого саха-панка. Шумные, яростные, грязно звучащие группы, которые, по меткому определению Джакоппо Санны из издания Bandcamp Daily, «проблевываются в микрофон». Толя знакомил всех со всеми и помогал появиться новым коллективам, кому-то ради единственного выступления, кому-то, чтобы постучаться в вечность с хитами «Тошнит, когда вижу тебя» и «Жуй хуй!» (я про группу «Женская дисгармония»).
Сегодня многие группы, с которыми ассоциируется якутская панк-сцена, либо прекратили существование, либо взяли паузу. Кто-то потерял интерес к музыке, кто-то еще в 2010-х уехал в Москву или Санкт-Петербург за лучшей жизнью. Например, девушки из «Женской дисгармонии» живут в трех разных городах и двух странах. Не выступают Katiny slezki, чья строчка «Он упал в сугроб и больше не вернулся домой» стала своеобразным лозунгом сцены. А способные собирать большие фестивальные площадки Kuturar после мобилизации устраивают турне по Кыргызстану и Казахстану.
В кармане у Толи всегда маленькая цифровая «мыльница». Он объясняет, что фотографией его заинтересовал отец. Помимо «Юности Севера» и директорской работы, он выступает хроникером условного первого поколения саха-панка. Для bandcamp-аккаунта «Редкий якутский панк» Толя ищет и оцифровывает музыку 1990-х и начала 2000-х. Но от большинства не осталось даже плохой записи на кассете, не то что фото- и видеоматериалов. Чтобы такого не повторилось, Толя документирует даже самую пустячную встречу, будь то шашлыки на даче или покупка кляпа в секс-шопе для выступления Ани Енот из Abiboss. Пока мы говорим, он незаметно достает фотоаппарат и выстреливает вспышкой.
«Юность Севера» уже история. Шум тусовки был таким громким, что слышался по всему миру, и мы, живущие далеко от якутского Детройта, ловили эхо. Тем временем в самом Якутске подросло и заявило о себе условное третье поколение саха-панка. Многие его представители — ученики одной из лучших музыкальных школ, что я видел.
Бывшая мэр Якутска Сардана Авксентьева идет на выступление панк-группы Dead Frogs (старшему музыканту «лягушек», гитаристу Афоне, 14 лет). Вместе с Авксентьевой широко шагают Джон, Пол, Ринго и Джордж. Вся пятерка — граффити на стене частной музыкальной школы «Дом музыкантов», которой 10 сентября 2022 года исполнилось пять лет. А внутри гремит, собственно, четверка Dead Frogs: Афоня, Данила, Аина и Натан. Они катаются по полу и терзают струны. Барабанщица молотит по тарелкам, словно хочет вмять в них палочки. У ребят пока только две свои песни, остальную программу добивают каверами. «Сигарета, сигарета, сигарета, сигарета — это все мои вещи на свете…» — орут они в финале. Их выступление завершило школьное собрание перед новым учебным годом.
«Все, кто у нас преподает, сами играют в группах, — объясняет Кирилл Третьяков, основатель „Дома музыкантов“ и бывший участник панк-группы „Карамельный узник“. — Нас как-то попросили для одной якутской гимназии сделать летний лагерь — научить играть, собрать группы, чтобы они сочинили и записали по песне, и провести концерт. Все за три недели. Мы сделали один сезон, детям очень понравилось. Сделали второй — еще больше понравилось. Говорят, делайте школу, будем ходить. Теперь у нас пять направлений: вокал, гитара, бас, барабаны и фортепиано. Сначала каждый занимается по своему классу, потом мы их собираем и формируем коллективы».
«Дом музыкантов» не только школа — здесь репетируют и записываются почти все рок-группы Якутска. Тут можно арендовать оборудование для концерта и просто найти единомышленников. «Два этажа, четыреста „квадратов“, три-четыре репточки, — объясняет Третьяков. — Городу на 300 тысяч, как Якутск, больше и не нужно, но так музыкальная тема сразу попрет. Группы будут более сыгранные, организаторы концертов будут меньше гемороиться. И для ребят это все вроде просто музыка, а вроде и нет. Приходят с оранжевыми волосами, стыкуются, дни рождения справляют. А ты после концерта родителей успокаиваешь, объясняешь, почему они пели про смерть и дестрой».
Концерт закончился. Подростки толкаются в коридорах, перетекают из репетиционных в актовый зал, выбегают глотнуть воздуха на балкон и ныряют обратно в здание. Я прижимаюсь к стене, чтобы не мешать кофрам с электрогитарами. «Дом музыкантов» кажется мне сгустком живой энергии. Дотронься до любого ученика, и ударит электрическая искра.
Осваивать фронтир империи силами ссыльных — популярная политика российских царей и императоров. В Якутию мятежников и бунтовщиков, прежде всего украинцев и поляков, начали ссылать еще в 1660-х. В статье «Особенности ссылки в Якутскую область во второй половине XIX века» читаем: «Уже в 1888 году на 248,8 тысячи населения Якутской области ссыльных насчитывалось шесть тысяч человек».
Сегодня узнать об этом аспекте прошлого можно в Музее истории политической ссылки. Небольшой, но богатый, он расположен в восстановленном деревянном срубе, где в 1904 году произошел «Романовский протест». С 18 февраля по 17 марта 57 ссыльных держали тут вооруженную оборону, требуя облегчить условия заключения. Основной причиной бунта была отмена возвращения из ссылки домой за казенный счет. Военные и городовые взяли дом штурмом. Тем, кто выжил, ссылку заменили на каторгу, но позже часть «романовцев» бежала из пересыльной тюрьмы по вырытому подземному ходу.
Музей ссылки более уникальный и содержательный, чем популярные «Музей Мамонта» или «Царство вечной мерзлоты», о которых написано во всех туристических путеводителях, но народу тут обычно немного. А еще при музее действует кинозал. Декорированный под советский дом культуры, с растяжками-лозунгами и деревянными скамейками, он рассказывает историю якутского кинопросмотра. Отсчет ведется с начала ХХ века, когда купец Федот Романов (по его имени назвали дом, а позже и протест) испросил у губернатора дозволения организовать в городе синематограф. Сейчас здесь каждый год проводят конкурс любительских фильмов, которые снимают якутские школьники. Это могло бы показаться формальностью, мероприятием для галочки в отчетах республиканских чиновников, если бы не «Сахавуд».
Историю якутского кинопроизводства отсчитывают с 1990 года. Тогда 32-летний режиссер Алексей Романов (Айархаан Уот) учредил творческое объединение «Северфильм» — независимый продакшен в логике кооперативного кино. В 1992 году «Северфильм» реорганизовали в государственную кинокомпанию с подчеркнуто региональным названием «Сахафильм». Указ об этом подписал президент республики Михаил Николаев (перечитайте предыдущее предложение и найдите слово, потерявшее актуальность). Развитие республиканского кинематографа повлияло на новейшую историю региона. Кино стало инструментом поиска идентичности, а его успехи будто бы компенсируют тот факт, что на политическом фронте автономию республики от федерального центра отстоять не удалось.
Долгое время для массового российского зрителя точкой входа в якутский кинематограф (и вообще в историю региона) был фильм «Река» Алексея Балабанова — мрачная и жестокая история о насильной колонизации саха. Съемки закончились трагедией: джип со съемочной группой перевернулся на опасной дороге, погибла актриса Туйара Свинобоева. Балабанов, его жена — художница по костюмам Надежда Васильева и их пятилетний сын Пётр получили сильные травмы. Васильева чуть не лишилась глаза, который от удара выпал из глазницы. Отснятый материал все же выпустили в 2002 году в виде 50-минутного короткого метра. После аварии Балабанов окончательно решил, что проклят, и впал в депрессию, от которой, по словам близких, страдал до самой смерти в 2013 году.
В 2010-х все больше внимания стали привлекать фильмы, снятые непосредственно силами кинематографистов саха. В 2009-м создатели «Тайна Чингис Хаана» (первый якутский исторический блокбастер, снятый совместно с Монголией и США) щеголяли бюджетом в 10 миллионов долларов. В 2016-м на локальном фестивале в США засветился «Мой убийца» (полицейский триллер с элементом мистики), а в 2020-м мистических хоррор «Пугало» был триумфатором «Кинотавра», ММКФ и других российских и международных фестивалей.
В 2019 году журнал «Искусство кино» выпустил статью «Ужас белого листа: история якутского хоррора», посвященную успехам «Моего убийцы», «Иччи» Костаса Марсаана и «Пугала» Дмитрия Давыдова. Долгое время якутские фильмы были «паролем» для синефилов вне республики, но привычным развлечением для ее жителей. Теперь о них, кажется, знают все.
С самого начала важными составляющими якутского кино были территория региона — пейзажи, климат, сама ее огромность — и народные верования. Эти темы прекрасно сочетаются, как, например, в полудокументальном «Срединном мире» Алексея Романова (1993), где изображался традиционный быт, праздники и обряды сахалар, или в триллере о выживании в тайге «Вертолет» Михаила Лукачевского (2021), где максимально реалистичный сюжет дополняется появлением сил нижнего мира. Вопрос о том, используют ли режиссеры эти темы для намеренной экзотизации своих работ или искренне живут региональным колоритом, открыт. Например, якутский режиссер и консультант по съемкам Прокопий Ноговицын говорил мне, что для поколения молодых кинематографистов это способ обратить на себя внимание на международных фестивалях и пощекотать нервы городским зрителям деревенскими историями.
«В „Моем убийце“ я ориентировался на гонконгские и корейские детективы и триллеры, а в „Иччи“, наоборот, на первые якутские фильмы ужасов, — объясняет Костас Марсаан, с которым мы встречаемся в Москве, где он заканчивает монтаж нового триллера „Детектор“. — У них был собственный стиль, который так и остался не развит, потому что пошла волна подражаний мировому кинематографу. Но мне хотелось представить, как выглядел бы якутский фильм ужасов, если бы процесс не прервался после „Сайалык“ (1992), „Сэттээх сир“ (1996), „Маппа“ (1986) и других фильмов».
В 2003 году Костас поступил на Высшие курсы сценаристов и режиссеров имени Данелии. В то время якутский кинематограф уже набрал уверенности, снимались фильмы для проката. А когда российские продюсеры увидели «Моего убийцу», им так понравилась стилистика, что режиссера пригласили снимать в Москву. «Не про Якутию, не с якутскими актерами, в декорациях условной России, условного Урала. Теперь я работаю как нанятый режиссер, в студийной системе. Кажется, мой случай для региона первый», — рассказывает Марсаан.
По словам Костаса, за прошедшие 20 лет якутская киноиндустрия приобрела еще большую устойчивость, киносообщество выросло, регулярно появляются новые имена. «Но не забывайте о главном, — добавляет он. — В Якутии кинематограф возник только потому, что люди хотели видеть фильмы о себе, с собой в главных ролях, о своих проблемах и радостях и на своем языке. Я наблюдаю за федеральными программами развития регионального кино. Они не учитывают самого важного: есть ли на местах зритель и потребность в своих фильмах. Можно, конечно, вложить миллиарды, но это будет очередная „кормушка“. А в Якутии индустрия возникла задолго до того, как в нее начали вкладывать госденьги. В 1990-е и 2000-е в Якутске на рынках были палатки и магазины, уставленные сахалы-кино. Люди из улусов приезжали и закупались кассетами, а потом дисками».
Мода постепенно менялась. В 1990-х людям нравились фильмы ужасов, потом пошел поток комедий и мелодрам, потом триллеры, а сейчас, как говорит Костас, производители снова вернулись к хоррорам. Кроме того, появился подраздел кино, который работает на фестивальную публику. «Не уверен, что оно сильно повлияет на вкусы местного зрителя, но то, что якутский кинематограф вышел в мировой прокат, — это его естественное развитие», — говорит Костас.
Наше интервью проходит 19 сентября, в официальный День скорби по жертвам Чурапчинской трагедии. Это один из эпизодов так называемого поселкования — создания колхозов, которое в 1930–1940-е годы сопровождалось массовой миграцией якутов из родных хуторов в новые поселковые центры. В результате насильного переселения из почти пяти тысяч человек Чурапчинского улуса погибли около двух тысяч. Людей лишили обжитых домов и позволили взять с собой на новое место лишь небольшое количество вещей. По прибытии их размещали в примитивных бараках, скудно снабжали продовольствием и заставляли выполнять завышенные нормы на, по сути, каторжных колхозных работах. «Я недавно посмотрел документальный фильм „Вечная память народа“ Марины Калининой, — говорит Костас. — В нем о трагедии рассказывают те, кто во время переселения были детьми. Вспоминают, как доставался кусок масла, как играли в бараках, как однажды наловили много рыбы. Трагедию смягчает детский взгляд. При этом, когда я сам был ребенком, то от стариков, переживших переселение, слышал гораздо более пугающие истории. Но, мне кажется, все тональности рассказа об истории важны».
Когда я спрашиваю у режиссера, какие темы интересны якутам, он, не задумываясь, отвечает: «Любовь, смерть, стремления, разочарования, успехи. Общечеловеческие. А вот тема памяти и семейной истории не выходит у нас на первый план. Это здесь, в России, я постоянно ощущаю разорванную связь поколений и часто слышу „Я не знаю, кто мой прадед. Я не знаю, какие еще у меня крови есть. Татарские? Украинские?“ У нас никто не забывал, кто чей дедушка. Потеря памяти рода лишает народ активного начала. Наша же идентичность не терялась. В инстаграме пишут на саха тыла. У нас сильное телевидение — НВК „Саха“. Каждое лето проходит праздник Ысыах, к которому готовятся, заранее шьют одежду и с радостью на него идут. Кстати, в национальных костюмах часто появляются новые фасоны. Все это — часть обычной жизни. Наша культура не ждет помощи извне и не причитает: „Помогите, мы умираем!“ Она просто живет».
Где смотреть якутское кино?
Дома.
Главный интернет-кинотеатр — SakhaMovie.Ru. Но популярные фильмы найдете и на стримингах: хоррор «Иччи» — на «Кинопоиске», триллер «Вертолет» — на IVI, комедию «Надо мною солнце не садится» — на Okko.
В Республике Саха.
В Якутске больше 10 кинотеатров, и почти всегда в репертуаре будут якутские фильмы. Республиканские медиа регулярно составляют списки самых ожидаемых премьер года. Посмотреть их в зале с попкорном за пределами республики сложно, хотя в начале 2023 года в ограниченный всероссийский прокат вышла трагикомедия «Молодость». Ее снял, пожалуй, самый успешный современный республиканский режиссер и продюсер Дмитрий Давыдов.
До якутского кинотеатра «Синема-центр» я добираюсь в четверг вечером. Народу много. В прокате спортивная драма «Джулур: мас-рестлинг», комедия «Дикий челлендж» и фэнтези «Бугун-былыр». Но я взял билет на «Дневник мигранта» — автоэкранизацию дилогии киргизки Уулжан Даулетбековой. Скандально известную книгу об истории мигранток опубликовали в Якутске, и вы без труда найдете ее во многих городских киосках печати. Афиша намекает то ли на «Красотку», то ли на «Глянец» Кончаловского. На экране напряженная игра непрофессиональных актеров, затянутые планы, наивное раскрытие темы и шаблонные конфликты, которые не получают ни кульминации, ни развязки. При этом качественная операторская работа, а продюсер в титрах — сам Дмитрий Давыдов. Кажется, что «Дневник мигранта» уступает в качестве большинству современных якутских фильмов, но в нем, как в препарате под окуляром микроскопа, виден клеточный каркас любительского кинематографа, на котором развился удивительный и цельный профессиональный организм.
Изначально термин «Сахавуд» был местной шуткой, но в 2019 году бизнесмен Арсен Томский (InDriver, Ykt.Ru) «узаконил» его, создав фонд помощи кинопроизводителям «Синет Сахавуд». Каждый год режиссеры и продюсеры могут получить гранты от 500 тысяч до 2,5 миллиона рублей. Благодаря этой материальной помощи вышли очень успешное «Пугало», долгострой о выживании в тайге «Вертолет» и «Рядовой Чээрин» о Великой Отечественной войне, который даже купили для показа на СТС. Еще один проект, поддержанный фондом, — «„Чолбон“: рок тэбэр сүрэҕэ» («„Чолбон“: сердце якутского рока»), байопик о популярной рок-группе «Чолбон», основанной в 1986 году. Авангардные и арт-роковые музыканты добились сначала всесоюзной известности, а потом стали записываться в Европе и Азии.
Успехи местного кино продолжаются. 25 января 2023 года «Выход», созданный якутскими режиссерами Евгенией и Максимом Арбугаевыми, номинировали на «Оскар» в категории «Лучший документальный короткометражный фильм». Церемония награждения, на которой объявят результаты, пройдет 13 марта.
«Смотри, чей копролит?» — Прокопий протягивает мне окаменевшее доисторическое дерьмо. «А эта штука из зоба глухаря!» — Прокопий всовывает мне пузырек с какими-то пряно пахнущими гранулами. «А это шерсть носорога! А это метаподия. А это… — Прокопий выдерживает эффектную паузу, — самое ценное. Позвонок плезиозавра!»
Двор Прокопия Ноговицына в селе Ой усеян палеонтологическими находками. Из сараюшки торчат не помещающиеся внутрь рога. На солнце блестит огромный медвежий череп. Но главная «игрушка» Прокопия — «Музей в чемодане». Из него он извлекает то кремневый наконечник стрелы, то нуклеус, то колбу с шерстью давно вымершего животного. С этим чемоданом Прокопий объехал всю республику, рассказывая детям об удивительной естественной истории края.
«Наши не умеют уникальные находки показать, как следует. Может, не чувствуют? Вот, смотри: трилобит [трилобиты — класс вымерших морских членистоногих. — Прим. авт.]. Уникальное ж ископаемое! Весь Якутск из трилобитов построен. Город Трилобитск! В прошлом году приезжал академик Алексей Юрьевич Розанов, он по трилобитам один из главных специалистов во всем мире. Говорит, Саха — одна из колыбелей жизни на Земле. Не мамонты, не алмазы наше богатство, а трилобиты. Из-за них все хотят к нам с экспедицией приехать! А ему, Розанову, наши профессора даже встречу в городе не устроили».
Прокопию 67 лет, он родился и вырос в селе Ой и с детства увлекался лесами и охотой. Его знают и те, кто ищет уникальные ископаемые, и те, кто занимается кино. Он снимает документальные и игровые фильмы на исторические темы, в кадре — местная природа и непрофессиональные актеры-дети. А короткометражка «Мальчик и озеро» (2003) в 2017 году даже добралась до Берлинале. При этом Прокопий уже почти полвека преподает в селе Ой географию. «Детей со школы забираю на экскурсии по округе, в походы. У кого глаза горят, беру, — объясняет он. — Надо, чтобы они узнали свой край, где под ногами трилобиты, где папоротник. Неудобно же, приедут куда-нибудь, их спросят, а они ни про природу, ни про язык свой ничего не расскажут».
«У нас две крайности, — рассуждает географ и режиссер. — То славим первопроходцев, то обличаем колониализм. Вот в центре города есть улица Каландаришвили. Но он же сюда за золотом шел! [В советской историографии Нестор Каландаришвили — пламенный революционер. — Прим. авт.] В этом году столетие республики, и не понимают, что с ним делать, герой он или нет. А вот улиц, которые бы в честь наших назвали, почти и нет. И внук мой говорит только по-русски, — Прокопий указывает на пацана лет девяти, бегающего по участку. — Сейчас даже в деревнях у всех смартфоны, а в интернете на саха тыла общения мало».
Письменность для саха тыла появилась только в ХХ веке. В краеведческом музее Якутска можно увидеть советские издания, в которых сначала использовали латиницу, а затем кириллицу. В городе ты окружен якутскими вывесками, на кассе в магазине можно купить газету «Саха Сирэ» (рус. — «Республика Саха») на якутском языке. Однако исследования неумолимы: популярность саха тыла падает. При этом все, кого я спрашивал о языке, замечают, что он активно проникает в новую повседневность — в инстаграм, хип-хоп, комментарии на ютубе и смешные открытки, которыми люди перекидываются в WhatsApp-чатах. А в документальном фильме «Саха тыла. Как научить машину понимать якутский» рассказывается, как в «Яндексе» тренировали нейросеть-переводчик.
Впрочем, некоторым эти процессы не очень нравятся. Они говорят, что интернет-общение слишком упрощает структуру якутского, и ему это вредит. Опровергнуть это можно, сославшись на два других знаковых онлайн-проекта по сохранению языка: раздел «Википедии» на якутском языке «Сахалыы Бикипиэдьийэ» и онлайн-переводчик SakhaTyla.ru. Последний не просто предлагает прямой перевод, но и объясняет сложный языковой контекст. С его помощью я пытался самостоятельно переводить тексты Crispy Newspaper, но, к счастью, фронтмен Айхал Аммосов сжалился и послал мне переводы.
В некоторых местах я чувствую себя будто на краю мира: мурманская Териберка, португальский мыс Рока, Огненная Земля. Теперь к ним добавился монумент в честь основания Якутска (62.023388, 129.739010). За твоей спиной колоссальная колонна и шумный город. Впереди зеленое море ленской поймы. Река так далеко, что края не увидеть. На горизонте горят огни поселка Нижний Бестях (Аллараа Бэстээх), добраться до которого можно только по воде — на пароме или катере (500 рублей за билет). К 2025 году тут обещают построить Ленский мост. Это давнее чаяние якутян и обязательная тема каждого разговора с приезжим. Якутск буквально отрезан Леной от остальной России, грузовые перевозки зависят летом от паромов, а зимой ото льда. Но деньги из федерального бюджета все время уходят на другие проекты, а цена строительства неуклонно растет. Я смотрю на зеленую пойму и представляю себе будущий мост — кажется, даже с ним это место все равно будет выглядеть безбрежным океаном.
Из командировки в Якутию я вернулся 31 августа 2022-го. За полгода я успел встретиться с некоторыми героями этой статьи в Алматы, куда, как и многие саха-панки, переехал после объявления мобилизации. Только в октябре в Алматы прошло два якутских концерта. Один закончился тем, что хозяева бара в ужасе вырубили электричество: не каждый алматинец, забредший в воскресенье вечером в Hoppers Bar, был готов к харш-нойзу Ани Енот (abiboss). А вот объединенный десант творческого движения «Поток» собрал столько посетителей, что между выступлениями групп приходилось бегать на улицу вдохнуть свежего воздуха. В толпе было много якутов, с которыми я познакомился в командировке. Меня узнавали и припоминали, как неуместно я выглядел, гуляя по Якутску в шортах в конце августа, когда все уже надели осенние куртки.
Весь год в Якутске шли суды над вокалистом Crispy Newspapers Айхаллом Аммосовым. За весну и лето из города эмигрировала команда IT-компании InDriver. Ее основатель Арсен Томский, когда-то опубликовавший книгу «От Якутска до Кремниевой долины» закрыл принадлежавший ему главный якутский интернет-портал Ykt.Ru и разместил на главной прощальное письмо: «Чтобы сохранить репутацию портала и команды, нашу славную историю, не подвергать риску сотрудников, мы решили остановить работу». В саха-инстаграме набрал популярность активист Кюндэл Оттуев. В аккаунте sakha_vs_war2 он призывает к антивоенному протесту, разбирает стереотипные представления о Якутии и критикует миф о мирном и добровольном присоединении земель Саха к России.
10 января 2023 года режиссер Владимир Мункуев выложил на ютуб видео, как он с командой делает фильм «Нуучча». Это драма по повести польского этнографа Вацлава Ярошевского о том, как русский каторжанин жестоко подчиняет якутскую семью, в которую его подселили. Фильм получил прокатное удостоверение, но общественники назвали ленту русофобской и антироссийской и призвали запретить. В итоге в России не состоялось ни одного показа. «Фильма нет, а фильм о фильме есть», — написал режиссер у себя в инстаграме.