Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
Трущобный туризм, или слам-туризм, — развлечение, которое в 80-х годах XIX века привезли в США британцы. Вначале прогулки обеспеченных горожан по трущобам были формой протеста против неравенства, но вскоре потребительская культура поглотила протест, и слам-туризм стал не более чем еще одним способом получить острые ощущения. В сентябре 1884 года The New York Times выпустила статью под заголовком «Модная лондонская мания достигла Нью-Йорка». В ней сообщается, что прогулки по иммигрантским районам определенно станут новым увлечением «наших красавиц» этой зимой.
В той или иной форме трущобный туризм сохранялся до Второй мировой. Позже, с появлением жилья в пригородах и телевидения, о нем стали забывать, однако к 1980-м он снова обрел популярность. На этот раз богатые американские туристы заинтересовались трущобами в таких странах, как Индия, ЮАР, Бразилия и Аргентина.
Это вызвало осуждение и полемику в обществе. Некоторые видели в таких экскурсиях расизм и упоение чужой нищетой. Другие считали, что туристы помогают нищим районам, оставляя в них (но в первую очередь у туроператоров) свои деньги. Последний аргумент справедлив: туристы действительно улучшают экономическую обстановку. Однако многие по-прежнему обвиняют трущобный туризм в восприятии бедности как развлечения.
Совсем иначе это явление воспринималось в Лондоне XIX века, когда богатые люди гуляли по бедным или иммигрантским районам в знак «требования реформ». Иногда в ходе этих реформ чинили освещение на улицах или вентиляцию в домах. Иногда даже мыли фасады! Чаще же благотворители просто дарили беднякам цветы. «Какое счастье, должно быть, испытывали эти страдальцы, заключенные в этих развалинах, когда получали свои цветы!» — иронизировала Times.
Американские любители прогулок по трущобам быстро забыли об английской сознательности. Гарлем и Нижний Ист-Сайд стали излюбленными местами для экскурсий. Богатые зеваки видели то, что казалось им непостижимой нищетой. В то время Нью-Йорк был самым густонаселенным городом в мире: плотность населения кое-где в Нижнем Ист-Сайде достигала 800 человек на акр (около четырех тысяч квадратных метров). NYT писала, что леди и джентльмены направлялись в бедные кварталы, чтобы посмотреть на людей, «о которых они слышали, но знали не больше, чем о жителях экзотических стран».
Многое из того, что попадалось им на глаза, действительно было обыденной жизнью обитателей трущоб. Однако сами жители увидели в туристах возможность заработать. Вскоре в трущобах выросла целая индустрия, которая давала зрелища тем, кто хотел их, и попутно заставляла их тратить деньги. Трущобные туристы отправлялись в свои походы, чтобы увидеть потасовку или хотя бы найти подтверждение своим расовым или сексуальным стереотипам. Они хотели видеть грязных, распущенных, первобытных людей.
Сами жители трущоб, конечно, были недовольны таким отношением к себе, писал Чед Хип в своей книге «Трущобный туризм: сексуальные и расовые контакты в американской ночной жизни, 1885–1940». Однако там, где был спрос, была и возможность заработать.
В трущобах начали открываться «аутентичные» заведения, которые работали до поздней ночи, чего обычно не требовалось простым жителям этих районов. Клиентами этих кафе и баров были именно богатые туристы. Причем ресторанчики в Китайском квартале совсем не обязательно могли принадлежать китайским иммигрантам. «Как правило, ими управляли итальянцы или евреи», — писал Хип. Многие заведения подавали как китайское рагу (chop suey — упрощенный вариант традиционной кантонской лапши), так и вполне привычные блюда американской кухни. Со временем китайское рагу стало настолько популярно, что сначала появилось в заведениях за пределами Китайского квартала, а затем и по всей стране.
Более обеспеченные туристы часто нанимали гидов или присоединялись к организованным группам. Гидами чаще всего нанимались предприимчивые молодые люди, которые водили публику по салунам и борделям, предназначенным специально для туристов. Они подавали себя как важнейших посредников между американцами и жителями экзотических районов и рекламировали свои услуги в газетах. Некоторые даже официально регистрировали свой бизнес.
Одним из самых известных таких гидов был Чак Коннорс, который объявил себя мэром Китайского квартала и проводил экскурсии для таких знаменитостей, как актриса Эллен Терри или чайный магнат Томас Липтон. Коннорс стал известен благодаря своей книге Bowery Life, которая вышла в 1904 году и была написана на выдуманном автором диалекте. Он водил своих клиентов в китайский ресторан, популярный китайский театр, храм на Мотт-стрит и тому, что туристы считали опиумным притоном — заведение, по которому слонялись якобы одурманенные китайцы с расширенными зрачками.
Посетители не могли поверить своим глазам и имели на это полное право. Притон был не более чем постановкой. Там работали актеры, которые изображали опиумный дурман на потеху публике и за долю с билетов. В настоящие притоны не пускали случайных гостей, с гидом или без него. Туда могли попасть только курильщики. От опиума в начале XX века были зависимы многие, но точно не благодаря Коннорсу и его постановкам. Однако его клиенты покидали притон с ощущением, что увидели нечто запретное, декадентское и даже опасное.
Когда туристы выходили из притона, на улице могла возникнуть потасовка. Нью-йоркские газеты много писали о «войнах тонгов» — столкновениях между китайскими бандами. Как только раздавались выстрелы, туристы ощущали вкус опасности. И конечно, не догадывались, что смотрят шоу, специально запланированное к их появлению и поставленное так, чтобы шокировать их. Многие даже были разочарованы, если конфликта не случалось. «Они выдумали о Китайском квартале столько небылиц, что расстраивались, если не оказывались свидетелями погони или перестрелки», — вспоминал бывший нью-йоркский полицейский Корнелиус Уиллемс.
В 1908 году вышел фильм The Deceived Slumming Party («Одураченные туристы»), сатира на подобные экскурсии. Герои фильма видят несколько шокирующих сцен: полицейский рейд, самоубийство зависимой от опиума женщины, уличная ссора, которая заканчивается убийством. В конце фильма туристов вывозят из опасного квартала, а их гид бежит обратно, чтобы заплатить актерам, которые разыгрывали все эти сцены. Характерно, что китайцев в фильме играют белые актеры в расистском желтом гриме.
В Сан-Франциско подобные экскурсии в конце концов запретили. Times прокомментировала запрет так: «Курильщики опиума, картежники, слепые попрошайки, поющие дети — все, кто мог вызвать интерес у туристов, были нанятыми актерами».
Настоящей опасности было немного. В 1910 году полиция направила в Виллидж своего агента, который позже заявил, что там «не опаснее, чем на утреннике в воскресной школе». Сложно сказать, понимали ли сами туристы, что их дурачат, так как свидетельств из первых рук почти не осталось. Хип предполагает, что в трущобах происходило немало незапланированных, по-настоящему необычных ситуаций, но туристы все равно не могли отличить их от постановок.
«Слам-турист обычно платит за то, чтобы другие делали вещи, которые он сам никогда в жизни бы не сделал. Но те, кому он платит, тоже бы не стали делать это бесплатно», — писал поэт Джеймс Кларенс Харви в 1905 году. Людям нужен был спектакль, и они получали его.
Многих жителей трущоб раздражали попытки заработать на зеваках. Однако, как писал в 1936 году местный житель Линг Гор Юн, кроме насмешек, им нечего было противопоставить чуши, которую демонстрировали наивным туристам.
Конечно, то, как представляли себе жизнь в трущобах и этнических кварталах богатые ньюйоркцы, не имело никакого отношения к действительности. Но со временем это ложное впечатление и само стало действительностью. Китайское рагу никогда не готовили в Китае, но оно стало культовым американским блюдом. «Многие заведения в Китайском квартале создавали свою собственную аутентичность, — рассказывает Хип. — Они не преследовали цели возродить дух Китая. Напротив, это было что-то новое». Любители трущобного туризма искали именно новых ощущений — для этого они и покидали свои благополучные районы.
Источник — Atlas Obscura.
