Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
На протяжении десятилетий власти Исламской Республики Иран выстраивали на Ближнем Востоке целую сеть лояльных режимов и вооруженных формирований — от Ирака до Сирии, от Ливана до Йемена. Все вместе это составляет так называемую «Ось сопротивления». За последние два года она подверглась беспрецедентным вызовам и, например, никак не проявила себя в недавней 12-дневной ирано-израильской войне. Означает ли это, что иранский проект оказался провальным? В самом Иране так не считают.
Perito запустило авторскую рассылку для читателей — в каждом выпуске редакторки выбирают одну из публикаций и предлагают углублённый контекст и размышления по теме. Мы также открываем книжный клуб, где будем читать современную незападную литературу, обсуждать вопросы истории, идентичности и постколониального опыта.
Когда религия ислам только зарождалась, среди верующих произошел раскол. Так в VII веке образовалось самое многочисленное меньшинство — шииты (от арабского «аш-шиа» — «партия», «приверженцы», «сторонники», «секта»).
Спор между шиитами и суннитами носит главным образом политический, а не религиозный характер. Основной вопрос заключается в том, кому должна принадлежать верховная власть в умме (так называют духовно-политическое единство всех мусульман мира). Сунниты полагают, что халифом (с арабского — «наместник», «преемник») должен быть лучший из мусульман, которого изберет умма. Шииты убеждены, что власть должна носить наследственный характер и передаваться исключительно потомкам Али ибн Абу Талиба (ум. 661), двоюродного брата и зятя пророка Мухаммеда.
И 1500 лет назад, и сегодня наиболее критично настроенные сунниты считают шиитов раскольниками и сектантами. Шииты же, в свою очередь, убеждены, что сунниты отошли от канонов подлинного ислама, завещанного Мухаммедом.
На протяжении всей истории мусульманства шииты находились под властью суннитского большинства в различных государствах и на обширных территориях распространения ислама. Исключением стало провозглашенное в начале XVI века иранское Государство Сефевидов, сделавшее ставку именно на шиитский ислам. Первый правитель Сефевидской империи, шах Исмаил (1487–1524), среди прочего стремился противопоставить молодое государство суннитской Османской империи, находившейся на тот момент в зените своего могущества.
Именно тогда, больше 500 лет назад, были заложены основы этнополитической мозаики современного Ирана, в котором и по сей день доминирующее положение занимают мусульмане-шииты.
Но на других территориях расселения исламской уммы шииты на протяжении столетий находились под властью суннитов. Возможность изменить это положение появилась только в конце XX — начале XXI века.
В феврале 1979 года в Иране, одной из самых больших по площади и населению стран Ближнего Востока, произошла революция, в которой активную роль играло духовенство, бросившее вызов шаху Мохаммеду Реза Пехлеви.
И хотя революцию осуществляли самые разные политические силы, вплоть до националистов и промосковских коммунистов, первую скрипку в ней все же играли религиозные деятели во главе с аятоллой Рухоллой Хомейни.
В декабре того же 1979 года в Иране состоялся конституционный референдум, на котором почти 99,5% пришедших на выборы проголосовали за предложенный окружением Хомейни текст нового Основного закона страны, который зиждется на учении предводителя революции об исламском образе правления. Согласно учению, все органы государственной власти, начиная с парламента и правительства, должны быть подчинены религиозному вождю — факиху (законоведу), именуемому также рахбаром (с персидского — «руководитель»). Так Иран официально был провозглашен теократической исламской республикой, опирающейся на принцип велаят-е факих, или принцип правления законоведа, обладающего всеобщим признанием и божественной благодатью.
Но по своему характеру исламская революция не ограничивалась территориальными рубежами Ирана. Новые руководители государства взяли курс на распространение своих достижений, или, другими словами, на «экспорт» исламской революции. В преамбуле к конституции 1979 года говорится, что «средства массовой информации, радио и телевидение должны служить распространению исламской культуры в соответствии с эволюционным курсом исламской революции».
Отцы-основатели Исламской Республики полагали, что вслед за Ираном пожар исламско-шиитской революции может вспыхнуть и в других странах. Прежде всего в соседнем Ираке, где шииты составляли большинство, но у власти на тот момент находились сунниты во главе с лидером Партии арабского социалистического возрождения («Баас») Саддамом Хусейном. Иранская угроза стала одной из причин начала ирано-иракской войны (1980–1988), самой продолжительной между государствами в XX веке.
Помимо этого, власти Тегерана сталкивались с серьезным международным давлением, прежде всего со стороны арабских суннитских монархий Персидского залива, в которых немалую часть населения составляют шииты (например, в Бахрейне их численность достигает 60–70%), и их союзников, в первую очередь США. В январе 1980 года американский президент Джимми Картер провозгласил так называемую доктрину Картера, в которой заявлялось о готовности Соединенных Штатов применить военную силу в случае возникновения угрозы для стран Залива — как со стороны СССР, так и со стороны Ирана.
В результате Тегерану пришлось отказаться от амбициозных планов экспансии исламской революции, но они не исчезли окончательно, а были видоизменены и стали частью внешнеполитической стратегии Ирана. И дошли до наших дней.
Если в Ираке, с которым в 1980-е годы шла изнурительная война, Тегерану было непросто развернуть деятельность по продвижению принципов исламской революции, то ситуация в Ливане этому благоволила.
Некогда считавшаяся ближневосточной Швейцарией, эта расположенная на средиземноморском побережье Страна кедров в 1975 году на 15 лет погрузилась в гражданскую войну. Ввиду сложного конфессионального устройства государства война шла по принципу «все против всех».
Противостояние разворачивалось главным образом между христианами-маронитами, мусульманами-суннитами и мусульманами-шиитами. На последних власти Тегерана и сделали ставку. В 1982 году по иранскому образцу в Ливане была создана шиитская военизированная организация «Хезболла» («Партия Аллаха»), основной задачей которой стала вооруженная борьба против Израиля, контролировавшего юг Ливана для обеспечения безопасности еврейского государства.
В идеологическом смысле «Хезболла», помимо борьбы с иностранными интервентами, желала создать в Ливане исламское правительство с ориентацией на духовного лидера в Тегеране. Однако ввиду сложного конфессионального состава республики, где одних только групп христиан насчитывается более десятка, а шииты не представлены в большинстве, эта идея изначально была неосуществима, и со временем от нее пришлось отказаться.
Противостояние с Израилем, которое преподносилось и как борьба с иностранной оккупацией, и как солидарность с палестинским народом, продолжилось. И каждый военный успех «Хезболлы» в этом противостоянии власти Ирана преподносили как свой собственный. «Недавний триумф ливанского сопротивления — это только первая фаза борьбы с врагом, и „Хезболла“ должна идти этим путем до полной победы», — заявлял верховный руководитель Ирана аятолла Али Хаменеи после того, как в мае 2000 года Израиль вывел войска из Южного Ливана.
Итоги 34-дневного столкновения Израиля и «Хезболлы» в 2006 году, которое фактически не привело к успеху ни одной из сторон, в Тегеране назвали «победой в неравной войне» и «посрамлением израильского режима в глазах мирового сообщества». В честь прекращения огня в Ливане мэрия Тегерана даже сделала на сутки бесплатным проезд на городском общественном транспорте.
В дальнейшем Исламская Республика продолжила накачивать «Хезболлу» деньгами и оружием, делая из нее передовой фронт сопротивления Израилю. При этом, учитывая масштабы потерь в войне 2006 года, в которой около тысячи ливанцев погибли, а почти миллион стали внутренне перемещенными лицами, Тегеран старался в дальнейшем использовать «Хезболлу» как ценнейший актив прежде всего для сдерживания Израиля, а не для нападения на него.
Фактически уже по окончании войны с Ираком в 1988 году вся стратегия безопасности Ирана стала строиться на том, чтобы максимально отодвигать от собственных границ вооруженные конфликты с потенциальными противниками. Особая роль в этом отводилась сателлитам Исламской Республики на Ближнем Востоке, начиная с «Хезболлы» и заканчивая Сирией.
Сирийская Арабская Республика (САР), в которой в результате военного переворота в 1970 году к власти пришел представитель шиитского алавитского меньшинства и местного отделения партии «Баас» Хафез Асад, была интересна Тегерану не с точки зрения населения (большинство сирийцев — сунниты), а, скорее, как важная территория для переброски вооружений «Хезболле» и ресурсная база. Но не только.
В условиях конкуренции между иракским и сирийским отделениями баасистов в 1979 году отношения между новыми властями в Иране и Асадом сразу же сложились довольно хорошо. Сирия стала одним из ключевых военных партнеров Тегерана, из-за чего, кстати, мгновенно попала под американские санкции как государство — спонсор терроризма. Это, в частности, подразумевало ограничения на иностранную помощь, запрет на экспорт и продажу продукции военного назначения. Многие антисирийские рестрикции, которые недавно отменил Дональд Трамп, были введены именно в тот период.
Даже в годы ирано-иракской войны Сирия активно поддерживала Иран, будучи тогда единственной арабской страной, солидаризировавшейся с Тегераном, а не с Багдадом.
Долгие годы Сирия оставалась важна Ирану прежде всего в силу своего географического положения и ресурсов. Но с началом в 2011 году в Сирийской Республике гражданской войны, в которую одна за другой вовлекались внешние силы, Сирия превратилась еще и в арену идеологического противостояния.
В то же время сначала в прессе, а затем и в риторике иранских официальных лиц все чаще стали появляться термины для целой сети проиранских сил и территорий на Ближнем Востоке. Один из таких терминов — «шиитский полумесяц» (также «шиитский пояс»), впервые использованный в 2004 году королем Иордании Абдуллой II применительно к Ливану, Сирии, Бахрейну, Ираку, Азербайджану, Йемену, Пакистану и другим странам, где шиитское меньшинство играет активную роль.
Позднее применительно к Ирану в прессе стало применяться понятие «Ось сопротивления», подразумевающее конкретные вооруженные формирования и режимы, действующие в интересах Тегерана. В 2012 году старший советник по иностранным делам верховного лидера Ирана Али Акбар Велаяти, комментируя термин, подчеркнул, что «вся цепочка сопротивления Израилю <…> проходит по сирийскому шоссе, а сама Сирия — золотое звено во всей этой цепи».
Для сохранения режима Асада Тегеран стал активно направлять в Сирию членов Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и привлекать отряды «Хезболлы» к боевым действиям с повстанцами — суннитами и местными террористическими группировками.
Для России, которая пришла на помощь Асаду в 2015 году, было важно просто сохранение у власти Дамаска лояльного режима и создание государственного устройства, в котором все конфессии и этнические группы будут равны. Но для Ирана было принципиально сохранить у власти именно алавитский режим с его доминирующей ролью в структуре госуправления над суннитским большинством.
Иранские эмиссары стали активно распространять в Сирии свою версию ислама, порой обращая в шиизм за различные экономические блага целые суннитские деревни. Кроме того, Иран осуществлял и культурную экспансию. Так, к 2024 году для поступления в целый ряд сирийских вузов одним из условий было владение персидским языком.
Долгие годы власти Исламской Республики жаждали распространить свое влияние на соседний Ирак, в котором шииты составляют большинство и в котором находятся главные шиитские святыни, начиная с могилы имама Али.
Поэтому американское вторжение в Ирак и свержение режима Саддама Хусейна в 2003 году стали настоящим подарком Тегерану. В одночасье лишившиеся работы политические деятели и военные, связанные с партией «Баас», будучи суннитами, бежали из страны или ушли в подполье и организовали многочисленные повстанческие группировки. Часть из них впоследствии станет основой для печально известного «Исламского государства» (ИГ, террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации).
Американцы в Ираке тоже делали ставку на шиитов, привлекая их к управлению государством. Это сделало возможным для Тегерана медленно, но верно превращать Ирак в настоящий плацдарм для продвижения своего влияния в регионе. Так, на протяжении многих лет находящемуся под многочисленными санкциями Ирану удавалось манипулировать ежедневными долларовыми аукционами иракского Центрального банка, чтобы обеспечить себе твердую валюту для оплаты импорта и обхода запретов. Только в 2023 году, когда Вашингтон внес в черный список ряд иракских банков, такая практика была значительно замедлена.
В политическом отношении Иран стал пользоваться популярностью среди многих иракцев благодаря жесткой критике американского вторжения и поставкам в страну товаров первой необходимости. В 2006 году аятолла Али Хаменеи заявил, что Тегеран «взял на себя обязательство помогать иракскому правительству и народу этой страны».
По мере укрепления в Ираке суннитских экстремистских группировок, прежде всего ИГ, шиитские религиозные лидеры как в Ираке, так и в Иране стали призывать к созданию шиитских вооруженных группировок. В 2014 году, когда игиловцы контролировали уже часть иракской территории, в республике были созданы шиитские «Силы народной мобилизации» (также «Аль-Хашд аш-Шааби», или просто шиитская милиция). Отряды были сформированы при непосредственном участии Ирана.
К 2017 году «Аль-Хашд аш-Шааби» внесли значительный вклад в разгром ИГ на иракской территории. С другой стороны, благодаря ополченцам Иран получил дополнительную возможность контролировать большую часть политики и экономики Ирака.
Однако после убийства в 2020 году в пригороде Багдада иранского генерала Касема Сулеймани, возглавлявшего спецподразделение «Аль-Кудс» в составе КСИР, координация шиитских отрядов в Ираке напрямую из Тегерана стала не такой активной.
Новому главе «Аль-Кудс», Исмаилу Каани, как говорят в Ираке, не хватает ловкости своего предшественника в управлении конфликтующими между собой формированиями. Часть из них замкнулась на внутренних проблемах и де-факто уже перестала быть частью «Оси сопротивления».
В последние годы при каждом новом обострении между США и Ираном отдельные шиитские ополчения в интересах Тегерана атаковали американские военные объекты в регионе. В результате одной из таких атак в январе 2024 года погибли трое американских военнослужащих.
Но во время 12-дневной войны Ирана с Израилем и США в июне нынешнего года шиитская милиция в Ираке никак себя не проявила, что не может не свидетельствовать как о ее ослаблении, так и о снижении влияния Тегерана.
Самое отдаленное звено иранской «Оси сопротивления» — йеменское повстанческое движение «Ансар Аллах» (с арабского — «Партизаны Аллаха»), более известное как хуситы, по имени своего отца-основателя Хусейна аль-Хуси.
Движение зародилось в начале 1990-х годов на севере Йемена среди приверженцев специфического направления в исламе — зейдизма. Для удобства зейдитов часто причисляют к шиитам, но это не совсем верно. Идеология зейдитов представляет собой смесь суннитских и шиитских толкований ислама. И противоречий между шиитами и зейдитами ничуть не меньше, чем между зейдитами и суннитами.
Так, зейдиты не признают шиитскую концепцию о 12 имамах, согласно которой последний из живших ранее имамов, по имени Махди, сокрылся от людей и в Судный день явится в облике мессии. Тем не менее Хусейн аль-Хуси, задумывавший свое движение исключительно как религиозное, во всех проповедях воздавал хвалу предводителю исламской революции в Иране аятолле Хомейни. «Это человек с правильным пониманием и видением, которое позволяло ему предугадать многие будущие события благодаря размышлениям о настоящем и изучению прошлого», — говорил о нем аль-Хуси.
При этом долгое время между хуситами и Тегераном не было никаких прямых контактов. Интерес к «Ансар Аллах» в Тегеране проявили, когда движение стало превращаться из чисто религиозного в повстанческое с политическими лозунгами вроде «Смерть Америке! Смерть Израилю!», то есть аналогичными тем, что произносят в Иране после революции 1979 года.
В 2004 году центральные власти Йемена объявили настоящую войну последователям аль-Хуси, критиковавшим местное правительство за проамериканскую политику, в частности за поддержку интервенции США в Ирак. В результате операции правительственных сил аль-Хуси был убит, но его движение никуда не исчезло, лишь укрепилось, а его представители заполучили ореол мучеников и борцов за правду.
Когда в 2011 году до Йемена дошел пожар «арабской весны», хуситы вышли на политическую авансцену и стали захватывать территории на севере страны. В результате в сентябре 2014 года им удалось установить контроль над столицей страны Саной.
Обеспокоенная успехами повстанцев соседняя Саудовская Аравия в марте 2015 года начала против «Ансар Аллах» военную операцию «Буря решимости», которая обернулась позором для Эр-Рияда, не сумевшего за прошедшие десять лет ничего сделать с хуситами. Примерно тогда же все чаще стали поступать сообщения о тесном военном сотрудничестве йеменских повстанцев с Ираном — главным геополитическим противником Саудовской Аравии на тот момент.
В какой степени Тегеран оказывает помощь хуситам — вопрос по-прежнему дискуссионный, учитывая тот факт, что с 2015 года повстанцы находятся в полной, в том числе морской, блокаде. Так или иначе, «Ансар Аллах» и власти Ирана, безусловно, союзники. Исламская Республика остается единственной страной в мире, которая назначила своего посла в контролируемую хуситами Сану, и единственным государством, принявшим у себя посла сформированного хуситами правительства.
Примечательно, что действующий лидер повстанцев Абдель Малик аль-Хуси, в отличие от старшего брата — основателя движения, в своих проповедях практически не упоминает Иран. Но противники хуситов считают, что это не более чем прикрытие.
Палестинский вопрос для руководителей Исламской Республики остается чрезвычайно важной темой с момента его появления. Многие лидеры и участники свержения шаха в 1979 году проходили подготовку в лагерях Организации освобождения Палестины (ООП). Неслучайно в помещении бывшего израильского посольства в Тегеране было торжественно открыто представительство ООП.
Исламское движение сопротивления (ХАМАС) изначально действовало как ячейка египетской суннитской исламистской ассоциации «Братья-мусульмане» в секторе Газа. По мере того как в конце 1980-х годов ООП стала отходить от террористических методов и пошла на сближение с Израилем, ХАМАС все больше заявлял о себе как о воинственной организации, не приемлющей сам факт существования еврейского государства.
Это не могло не привлекать Иран, который был маргинализирован международным сообществом как сторона, не способствующая разрешению палестино-израильского конфликта. К слову, в 1991 году Исламскую Республику не пригласили на Мадридскую мирную конференцию по урегулированию ближневосточного конфликта.
Будучи суннитским движением, ХАМАС явно не вписывался в «шиитский пояс» Тегерана, но это не смущало иранские власти, которые постепенно стали накачивать палестинских радикалов деньгами и оружием. Среди прочего именно иранские специалисты помогали хамасовцам, которые в 2007 году установили единоличный контроль над сектором Газа, выстроить многокилометровую сеть подземных тоннелей.
Надеясь на то, что ХАМАС будет выступать на острие иранской «Оси сопротивления» и фактически под боком у Израиля, Тегеран был готов закрывать глаза и на преследования шиитов в Газе, и на выступление хамасовцев против Асада в Сирии на стороне суннитской оппозиции в 2011 году.
Кроме того, позиционируя себя в центре палестинского дела, Иран надеялся претендовать на моральное превосходство среди других стран мусульманского мира.
По сведениям Госдепартамента США, до начала эскалации конфликта вокруг Газы в 2023 году иранское руководство направляло ХАМАС порядка 100 миллионов долларов в год.
Когда лидер ХАМАС в секторе Газа Яхья Синвар задумывал террористическую вылазку в Израиле 7 октября 2023 года, он, очевидно, надеялся на активизацию всей иранской «Оси сопротивления», которая придет на помощь палестинским собратьям.
Но никакой солидарности вокруг ХАМАС не случилось. Хотя к тому моменту «Ось» находилась в зените своего могущества: режим Асада выстоял в изнурительной войне, хуситы заставили Саудовскую Аравию пойти на перемирие и, как следствие, восстановление отношений с Ираном. На поверку каждое из звеньев цепи оказалось само за себя и давало понять, что война в Газе в первую очередь бремя самих палестинцев.
Так, лидер «Хезболлы» Хасан Насралла, отдавший 8 октября приказ нанести ракетные удары по израильской территории, постоянно подчеркивал, что операция хамасовцев «Тайфун Аль-Аксы» была «на 100% задумана палестинцами и на 100% реализована палестинцами» и поэтому не шел на полномасштабную войну с Израилем.
Такую же осторожную позицию занимали и в Тегеране. «То, что вы сделали, — это гордость, слава и сила, и Бог — ваша поддержка», — обращался к ХАМАС тогдашний президент Исламской Республики Эбрахим Раиси. При этом Иран не стал напрямую вмешиваться в конфликт с Израилем, давая понять, что лидеры хамасовцев в Газе изначально даже не посвятили иранское руководство в свои планы.
Единственные, кто наиболее ярко проявил себя в стремлении помочь палестинцам, — это хуситы, которые с осени 2023 года стали запускать ракеты в направлении Израиля и нападать на торговые суда в Красном море, блокировав примерно 12–15% международного судоходства. Лидер «Ансар Аллах» Хусейн аль-Хуси назвал солидарность с палестинцами и их поддержку «религиозным и нравственным долгом». Но географическая отдаленность йеменских повстанцев не позволяет им полноценно участвовать в конфликте с Израилем.
Так ХАМАС остался фактически один на один с еврейским государством. Более того, лидеры палестинских радикалов за пределами Газы не всегда разделяли идеи своих собратьев. Один из членов политбюро ХАМАС, Халед Машаль, заявлял, что узнал об агрессии 7 октября 2023 года «только из телевизора», а ныне покойный Исмаил Хания уже в ноябре того же года выражал готовность урегулировать конфликт с Израилем «на основе двух государств».
Кроме того, хамасовцы выражали откровенное раздражение в связи с попытками иранских чиновников вписать боевые действия в Газе в свои идеологические установки. Так, в декабре 2023 года в ХАМАС раскритиковали заявление КСИР о том, что операция против Израиля якобы была актом мести за убийство Касема Сулеймани, иранского военного командующего, погибшего в результате удара американского беспилотника в Багдаде в 2020 году.
Так или иначе, буквально за год вся иранская «Ось» была существенно ослаблена Израилем. ХАМАС лишился всего руководящего состава в Газе и теперь борется за выживание. «Хезболла» также была обезглавлена и находится под жестким надзором ливанских властей, даже не помышляя идти на новый конфликт с еврейским государством.
Огромным потрясением для Ирана и его союзников стало падение режима Асада в Сирии в конце 2024 года в результате стремительного наступления повстанцев-суннитов из запрещенной в РФ группировки «Хайят Тахрир аш-Шам» (ХТШ) и ее союзников — злейших врагов Тегерана. К тому моменту ни «Хезболла», ни власти Тегерана уже не могли позволить себе прийти на помощь властям Дамаска.
Сам Иран в ходе июньской 12-дневной войны подвергся самому масштабному удару со стороны Израиля и США, потеряв десятки высокопоставленных военных и физиков-ядерщиков. Ни одно из звеньев «Оси сопротивления» не вступило в боевые действия с Израилем, чтобы защитить своих покровителей в Тегеране. Ни «Хезболла», ни шиитская милиция в Ираке, ни хуситы, ни тем более ХАМАС сейчас не могут позволить себе пойти на новое, еще большее обострение с еврейским государством.
Концепция иранской «Оси» подразумевалась как своего рода «шиитское НАТО», то есть работала по принципу «нападение на одного — нападение на всех». Однако ирано-израильская война показала, что эта концепция уже не работает. С другой стороны, в Тегеране считают, что наличие «Оси сопротивления» позволило иранским властям избежать в последние годы прямого столкновения со своими врагами, лучше подготовиться к войне и, что самое главное, выстоять.
Что будет с иранской «Осью» теперь и какова ее роль в дальнейшем — открытый вопрос, ответ на который, очевидно, не нашли пока даже в Тегеране.
Литература:
