Подчинение территории: как Советский Союз и его наследница Россия обращаются с ресурсами, людьми и природой
Гражданская война в Йемене — один из самых несправедливо забытых конфликтов на планете. В стране тяжелейший гуманитарный кризис, а территория Йемена разделена на несколько частей, в каждой — своя власть. Международно признанное правительство, хотя формально и контролирует большую часть Йемена, находится в изгнании и руководит страной из Саудовской Аравии. А повстанческое движение «Ансар Аллах», более известное как хуситы, контролирует треть территории Йемена и 70 % населения страны. Востоковед и автор телеграм-канала о Ближнем Востоке Руслан Сулейманов проехал по Йемену с юга на север и обратно и своими глазами увидел, как живет эта страна.
«Кажется, что эта война не закончится никогда. Это уже наш третий дом за последние девять лет», — рассказывает 29-летний Халед, отец многодетной семьи, которая недавно нашла приют в горном городе Таиз в центральной части Йемена.
«Мы жили в южной Эль-Мукалле, в которую 10 лет назад пришла [запрещенная в РФ террористическая сеть] „Аль-Каида“ и стала устраивать бессудные казни и забирать женщин в сексуальное рабство. В конце 2015 года мы бежали в Мариб на севере, преодолев сотни километров», — продолжает йеменец, уточняя, что большую часть 600-километрового пути пришлось преодолевать пешком.
На сегодняшний день в Марибе с населением 1,6 миллиона человек порядка 90 % населения являются внутренне перемещенными лицами. Ситуация в регионе обострилась в 2021 году на фоне тщетных попыток хуситов овладеть Марибом.
«Тогда мы решили бежать в Таиз от хуситов, которые для нас ничем не отличаются от „Аль-Каиды“. Если они захватят Таиз, придется бежать еще дальше на юг. Мы постоянно бежим от смерти, мы бежим от заката», — добавляет Халед, который зарабатывает на хлеб в Таизе, работая поваром в гостинице на окраине города и получая примерно 100 долларов в месяц. Сегодня в Йемене это считается очень высокой зарплатой.
Большую часть истории территория современного Йемена была разделена на несколько частей. К XX веку это были два независимых государства: Йеменская Арабская Республика (ЙАР, с 1962 по 1990 год) на севере и Народная Демократическая Республика Йемен (НДРЙ, с 1967 по 1990 год) на юге. Последнюю активно поддерживал Советский Союз — оружием, кредитами и отправкой многочисленных специалистов.
«В 1990 году произошло объединение севера и юга, но на практике мы стали даже еще более разделенными, чем прежде», — рассказывает в беседе с Perito пресс-секретарь Южного переходного совета (ЮПС) Салем Сабет аль-Авлаки, выступающий за воссоздание НДРЙ в границах 1990 года.
Объединение страны в 1990 году было поглощением юга севером. Южнойеменская элита была отстранена от власти, доходы от нефти уходили на север, и после выборов 1993 года в совете министров Йемена почти все места получили представители северян.
В мае — июле 1994 года недовольные южане подняли восстание. Йемен погрузился в гражданскую войну, которая закончилась полным разгромом сторонников возрождения независимости Южного Йемена.
Долгие годы вся власть в Йемене фактически концентрировалась в руках президента Али Абдаллы Салеха, который сначала возглавлял ЙАР, а затем и объединенный Йемен. Как и во многих других арабских странах, система управления государством при Салехе вписывалась в меткое определение классика политологии Макса Вебера: «Власть — это общность людей, которые обладают монополией на законное использование физической силы на данной территории». «Управлять Йеменом подобно танцу на головах змей», — часто повторял Салех.
Ситуация в стране стала стремительно меняться в 2011 году, когда на Ближнем Востоке подул ветер «арабской весны». И Йемен не стал исключением. Власть Салеха начала слабеть, а сепаратизм усилился. Все громче о себе стало заявлять повстанческое движение «Ансар Аллах», более известное как хуситы — по имени своего основателя Хусейна аль-Хуси, который был убит центральными властями в 2004 году. Аль-Хуси был лидером зейдитов — одной из ветвей мусульман-шиитов, и хуситы пользуются поддержкой Ирана и «Хезболлы».
Восстание в 2014 году началось с массовых демонстраций, вызванных отменой субсидий и повышением цен на бензин. Хуситы быстро вышли за пределы небольшой провинции Саада на границе с Саудовской Аравией, продвинулись на юг и к сентябрю захватили столицу страны город Сана. Так почти весь северный Йемен оказался под их контролем.
Избранный на безальтернативных выборах в феврале 2012 года президент страны Абд-Раббу Мансур Хади бежал на юг Йемена и попросил поддержки у Саудовской Аравии.
В марте 2015 года Эр-Рияд и его союзники начали в Йемене военную операцию «Буря решимости». Саудовские генералы обещали провести ее в считанные недели, но операция растянулась на годы и никак не изменила ситуацию в Йемене к лучшему. Только усугубила: с 2015 года в стране убиты не меньше 377 тысяч человек, а 4,5 миллиона оказались внутренне перемещенными лицами. Параллельно с этим, на юге Йемена усилились сепаратистские тенденции, которые вылились в создание в мае 2017 года сепаратистского Южного переходного совета (ЮПС), поддерживаемого Объединенными Арабскими Эмиратами (ОАЭ).
В апреле 2022 года Саудовская Аравия пошла на унизительное для себя перемирие с хуситами, которое формально перестало действовать в октябре того же года, но де-факто действует до сих пор.
Помимо хуситов, ЮПС и международно признанных властей, в Йемене действует еще несколько политических сил и террористические группировки «Аль-Каида на Аравийском полуострове» и филиал «Исламского государства» [объявлены на территории РФ террористическими организациями]. Периодически они устраивают вылазки и нападения, чаще на военнослужащих ЮПС или международно признанные власти — местные называют их словом «шарыйя», «шары’йя» («легитимность», «законность» на арабском). В результате карта Йемена — это настоящее лоскутное одеяло из политических сил, фракций и вооруженных формирований.
Попасть в Йемен — не самая простая задача даже для граждан, не говоря уже об иностранцах. В условиях непрекращающегося вооруженного конфликта йеменские аэропорты регулярно приостанавливают работу. Только в конце июля противоборствующие стороны достигли соглашения по нескольким пунктам, включая возобновление бесперебойного авиасообщения.
Сейчас въезд в Йемен возможен через временную столицу Аден или официальную столицу Сану, подконтрольную хуситам. Рейсы выполняет единственная авиакомпания страны — Yemenia. На сайте купить билеты невозможно, но вполне реально это сделать в офисах авиакомпании, например в Каире (Египет), Аммане (Иордания), Эр-Рияде (Саудовская Аравия), Мумбаи (Индия). По этим же направлениям осуществляются рейсы в крупнейшие йеменские города.
Куда сложнее заполучить визу в Йемен. Посольства и консульства этой страны, представляющие международно признанное правительство, отказываются выдавать визы иностранцам: не желают брать на себя ответственность. Мне отказали в йеменских дипломатических представительствах в Турции и Иордании, намекая на то, что нужно найти человека непосредственно в Йемене. При этом сформированное хуситами правительство в Сане не имеет полномочий для выдачи виз иностранцам.
После долгих поисков мне удалось найти человека, который согласился за несколько сотен долларов сделать мне визу через одну строительную фирму в Адене, оформившую на меня приглашения, одобренные затем в МИД Йемена. Этот же человек, кстати, купил мне в одном из аденских офисов Yemenia билет из Каира в Аден, который обошелся примерно в 500 долларов.
Аден — главный портовый город южного Йемена. До начала войны он считался экономической столицей страны: именно на юге сконцентрированы залежи основных природных ископаемых, в том числе нефть.
Аден не похож на другие города Аравийского полуострова. Архитектура исторического центра — здания времен британского колониального правления второй половины XIX — начала XX века. Также в Адене, в отличие от северных йеменских территорий, немало трех-, реже четырехэтажных торговых центров. Восточная и самая древняя часть города называется Кратер, поскольку здесь Аден действительно расположен внутри кратера потухшего вулкана. В городе из-за отсутствия гор довольно жарко, но при этом из-за близости к морю очень сильны ветры. Однако это несравнимо с той прохладой, которая встречается в горных района Йемена по мере продвижения на север.
На переездах города стоят патрули. Сотрудники просят водителя опустить стекло, коротко осматривают салон автомобиля и, улыбаясь, желают счастливого пути.
Южане отличаются от остальных йеменцев внешне, довольно часто среди них встречаются темнокожие. Из-за большой близости к Африканскому Рогу здесь всегда было много мигрантов из Эфиопии, Сомали, Джибути и других африканских стран. «В Йемене я нашел хоть какую-то, пусть даже самую грязную работу. Дома же у меня только стрельба, засуха и разрушения», — рассказывает 21-летний сомалиец Ахмед, работник парковки одного из ресторанов Адена. Он зарабатывает около 50 долларов в месяц. По оценкам ООН, сегодня в Йемене находятся до 100 тысяч мигрантов из Эфиопии и Сомали. Местные говорят, что эта цифра занижена и в действительности превышает 600 тысяч. Большинство африканцев прибывает сюда нелегально на лодках и небольших рыболовецких судах.
«Обычно мы прыгаем в воду в двух-трех километрах от берега и дальше плывем самостоятельно. Из-за частых штормов и сильных течений не всем удается доплыть», — вспоминает Ахмед, сумевший добраться до Адена около года назад. За это время он никак не легализовался в Йемене и не планирует этого делать. На вопрос о том, какие у него дальнейшие планы, сомалиец пожимает плечами и лишь сбивчиво отвечает что-то из серии: «Пока живем. А там посмотрим».
Жизнь во временной столице Йемена действительно продолжается. Работают магазины, супермаркеты, кофейни и даже модные бутики с одеждой и украшениями, завезенными из арабских стран Залива или из Китая. В Адене, приморском городе, много рыбных ресторанов. Как правило, их посещают мужчины, но есть и семейные сектора, куда приходят женщины с родственниками мужского пола.
Женщины и девушки в Адене, как и во всем остальном Йемене, по достижении примерно 14 лет начинают ходить строго в черных абайях, под которыми видны только глаза и руки.
— Как же вы знакомитесь с девушками? — спрашиваю я у одного своего сверстника, по имени Усама, студента медицинского факультета Университета Адена.
— Мы с детства приучены, что самое главное в девушке — это ее глаза, ее руки и ее сердце, — объясняет Усама, с иронией добавляя, что, к счастью, сегодня выручают фейсбук и инстаграм.
При внешнем спокойствии в Адене ощущается эхо пока еще неоконченной войны. В городе много разбитых авиаударами домов и других разрушений, которые никто не торопится устранять. Жуткое впечатление производят опустевшие англиканские церкви времен британской колонизации или еврейские дома — когда-то в Йемене была немалая еврейская община. К счастью, их никто не трогает, они просто стоят как свидетельство прежней эпохи, канувшей в лету.
«Каждая новая власть только набивает свой желудок, и ей выгодно продолжение этой войны», — говорит Усама, при жизни которого власть в Адене менялась четыре раза.
Сегодня в городе не встретить ни одного йеменского флага, есть лишь флаги бывшей НДРЙ, за возрождение которой выступает сепаратистский Южный переходный совет (ЮПС). «Наш союз с севером был несправедливым. Мы хотим жить отдельно. И наше требование абсолютно законно», — настаивает пресс-секретарь ЮПС Салем Сабет аль-Авлаки, мнение которого разделяют многие жители южнойеменских провинций.
Вечерами жители Адена собираются на небольших площадях, примыкающих к стихийным рынкам. Все играют в кости, игру, популярную почему-то только в южной части страны.
Помимо известного на весь мир кофе, в Адене популярен десерт ат-таухид — по названию одного из городских районов. По вкусу напоминает вареную сгущенку.
Сладости на Ближнем Востоке — отдельная тема, уходящая в глубину веков, когда халва, рахат-лукум, кунафа и другие многообразные яства, как считается, стали альтернативой запрещенному здесь алкоголю. Но в Йемене к ним относятся по-особенному.
Дорога из Адена в Таиз, на границу с территориями хуситов, занимает около шести часов. По мере движения, где-то на середине пути, частые блокпосты ЮПС сменяются КПП международно признанных властей. Кроме флага, внешне они ничем не отличаются друг от друга. Как правило, это маленькая будка, в которой сидит неприметный солдат с автоматом, жующий кат — популярную у йеменцев траву с транквилизирующим эффектом.
Высокогорный Таиз расположен на стыке между севером и югом. После потери контроля над городом в 2015 году хуситы несколько раз безуспешно пытались овладеть им вновь. Из-за многочисленных боевых действий в городской черте Таиз получил печальную славу «города снайперов».
Сегодня большая часть Таиза контролируется международно признанным правительством и сотрудничающей с ним исламистской партией «Аль-Ислах», близкой по идеологии к египетским «Братьям-мусульманам».
Окраины Таиза и большинство районов одноименной провинции контролируются хуситами, а сам город уже почти десять лет находится на осадном положении.
Если после захода солнца подняться на любую высокую точку в Таизе, на панораме города можно отчетливо увидеть подсвеченные зеленым цветом здания, блокпосты и дзоты. Это значит, что их контролируют хуситы.
Запах Таиза не перепутать ни с каким другим йеменским населенным пунктом — это тяжелый запах жженого мусора, которым просто завалены все улицы. При этом в Таизе немало исторических памятников и древних крепостей, за которые власти Йемена в свое время нарекли этот город культурной столицей страны.
Активные боевые действия в Таизе уже не ведутся, но взрывы и перестрелки все равно случаются. Местные жители на них не обращают внимания, как и на бесконечные разрушения в городе в результате авианалетов. Но если заговорить с любым жителем Таиза о пережитом за последние годы, ни один из них не скрывает усталости и робкой надежды на долгожданный мир.
«Мне 27 лет, но у меня уже седые волосы и выгляжу старше тебя», — делится со мной Билал, бывший сотрудник местного отделения Центробанка, недавно попавший под сокращение. У Билала подрастает трехлетний сын и скоро родится еще один ребенок. Он принял меня у себя дома. Едим на полу на расстеленной скатерти, как заведено у йеменцев. Женщины находятся отдельно, на кухне. У мужчины-гостя нет возможности даже поздороваться с ними.
«Бери больше сахара. У нас очень горькая жизнь, поэтому мы пьем сладкий чай и заедаем его разными сладостями», — говорит мне отец Билала, насыпая в свою кружку три ложки сахара.
По вечерам мужчины Таиза, независимо от статуса и социального положения, собираются в небольших кофейнях в центре города. Здесь можно встретить и мелких чиновников, и коммерсантов, и военных, и журналистов. В Таизе особенно популярны небольшие лепешки мутаббака с зеленью, помидорами и репчатым луком. Кофе здесь пьют тоже много, но чаще без молока, как в Адене.
«Нет, хуситы сюда больше не сунутся. Они знают, что их никто не ждет. Им бы удержать то, что у них есть», — рассуждает высокий, с кудрявыми волосами 30-летний журналист Мазен, потерявший ногу при освещении боевых действий в 2015 году. — «Хуситы ничего не решают. Все решает Иран. Как он скажет, так и будет. Поставят им еще больше ракет и беспилотников и снова отправят на Аден», — вторит ему Мустафа, уже немолодой глава отделения местной футбольной ассоциации.
Опасность возобновления активных боевых действий в Йемене — главная и почти единственная тема в Таизе, зажатом между несколькими политическими центрами.
Йеменцы могут в целом свободно передвигаться между разделенными территориями страны — им достаточно предъявить удостоверение личности и открыть багажник. Для иностранца все иначе.
Попасть на территории, подконтрольные хуситам, труднее, чем в сам Йемен. В условиях международной изоляции и непрекращающихся бомбардировок сначала со стороны Саудовской Аравии и союзников, а с января 2024 года — со стороны США и Великобритании, движение «Ансар Аллах» крайне настороженно относится к любому иностранцу. Но несколько дней согласований с чиновниками из правительства хуситов и несколько сотен долларов помогли решить вопрос с «тасрихом» (с арабского — «пропуск», «разрешение»). Меня согласились провезти в Сану и обратно при условии, что я буду постоянно находиться под призором приставленного ко мне «муракиба» (с арабского — «сопровождающий», «контролер»).
Дорога из Таиза в Сану занимает около пяти часов, хотя еще совсем недавно местным жителям приходилось ездить в столицу и обратно в объезд по более крутому маршруту, занимавшему до 10 часов. Сейчас хуситы убрали часть блокпостов. Здесь на КПП стоят уже не меньше трех-четырех человек. По дороге встречаются местные лавки, ларьки и молельни — гораздо больше, чем в южной части, где почти всю дорогу занимают пустыня и горные перевалы.
На окраинах Саны, некогда официальной столицы Йемена, очень много разрушенных домов и мостов. Но по мере продвижения к центру город предстает во всей исторической красе с аккуратными домиками из глины кофейного цвета.
Если на юге Йемена на стеклах автомобилей чаще встречаются портреты свергнутого иракского диктатора Саддама Хусейна и реже — главарей палестинского движения «Хамас», то на севере это исключительно местные герои. Прежде всего Хусейн аль-Хуси — убитый в 2004 году центральными властями основатель движения «Ансар Аллах». Встречаются и фотографии его младшего брата — нынешнего предводителя хуситов Абдуль Малика аль-Хуси.
Еще один отличительный знак хуситов — «сарха» (с арабского — «кричалка») «Аллах велик! Смерть Америке! Смерть Израилю! Проклятие евреям! Победа ислама!» Это лозунг, сформулированный Хусейном аль-Хуси в одной из своих проповедей в 2002 году.
Сегодня сарха, умещающаяся на листе A4 и написанная красным и зеленым цветом, встречается всюду на территориях, которые находятся под контролем «Ансар Аллах», от блокпостов до административных зданий, от брелоков до стекол автомобилей.
Хуситы контролируют примерно треть территории Йемена и около 70 % населения страны. «В отличие от всех участников конфликта в Йемене, хуситы — единственные, у кого есть четко сформулированная идеология. И эта идеология работает, — объясняет Ахмад Айяш, директор базирующейся в Адене и работающей по всему Йемену строительной фирмы. — Но мы никогда не сможем жить с ними вместе. Их идеология навязана иранцами. Хуситы не приемлют демократию, выборы и наличие альтернативного мнения».
Популярность «Ансар Аллах» в последние годы стала снижаться на фоне тяжелейших экономических проблем на подконтрольных им территориях. За последние четыре года в северных йеменских провинциях инфляция выросла на 25 %, а затем случилась резкая дефляция — около 20 %: хуситы прекратили эмиссию местной валюты (риала) и запрещают принимать новые купюры, которые выпускаются на юге страны.
На практике у людей просто нет денег. Население перешло к экономике бартерного типа. Например, на окраинах Саны можно встретить стихийные рынки вдоль протяженных улиц, где происходит обмен товарами и услугами. Так, за десяток яиц можно постричься, а одну курицу обменять на два колеса от легкового автомобиля.
Хуситы фактически сами блокировали нормальную экономическую жизнь на своих территориях, запретив, скажем, работу целого ряда кафе и ресторанов, в которых молодые люди прежде проводили время. «Нет, здесь вы не встретите ни одной кофейни. Это вам не юг. Парни и девушки у нас не могут проводить время вместе в общественных местах», — поясняет мой сопровождающий.
Торговых центров и моллов, как на юге, здесь действительно нет, только небольшие магазины с современной модной одеждой китайского пошива. Как и в Афганистане, женщинам на территориях хуситов предписано передвигаться только в сопровождении махрама — близкого родственника мужского пола. Но на практике это требование не всегда соблюдается, и немало женщин и девушек ходят по магазинам самостоятельно.
В то же время система контроля за моральным обликом здесь еще сильнее, чем в Иране или том же Афганистане. На улицах нечасто, но встречаются небольшие женские пешие патрули «Зайнабеят». Они могут вызвать силовиков, чтобы задержать любую йеменку, которая, по их мнению, одевается неподобающим образом. Но по словам моего сопровождающего, массовых задержаний женщин и девушек здесь не происходит. «Эти патрули просто ходят по городу, а в конце дня отчитываются хуситам. Задерживают только тех девушек, которые сами идут на конфликт».
По данным экспертов Совбеза ООН, в отрядах «Зайнабеят» состоят йеменки, которые раньше были задержаны хуситами и подвергались сексуализированному насилию.
События вокруг сектора Газа в конце прошлого года стали возможностью для хуситов сплотить местное население вокруг себя. По словам нынешнего лидера «Ансар Аллаха» Абдуль Малика аль-Хуси, поддержка движения «Хамас» — это «законный религиозный и нравственный долг каждого мусульманина».
С завидной регулярностью, особенно по пятницам, в Сане и других городах под контролем хуситов проходят массовые митинги в знак солидарности с палестинцами и против Израиля и его союзников. На демонстрациях поднимают портреты лидеров хуситов, главарей «Хамас» и, конечно же, текст сархи.
На массовые протесты съезжаются йеменцы даже с территорий, неподконтрольных хуситам. «Это герои, герои наших дней. Никто кроме хуситов не встал на защиту Палестины», — абсолютно искренне скажет любой участник такой демонстрации, имея в виду нападения «Ансар Аллах» на корабли в Красном море и ракетные пуски в направлении Израиля.
С января 2024 года США и Великобритания в рамках операции «Страж процветания» бомбардируют позиции хуситов с воздуха. Но это не приносит результата, что признают даже в Вашингтоне. Так, в начале августа командующий Пятым флотом ВМС США вице-адмирал Джордж Уайкофф заявил, что американцам не удалось пресечь нападения хуситов на суда в Красном море.
На сегодняшний день члены «Ансар Аллах» атаковали уже больше 80 кораблей в Красном море и Аденском заливе, потопив два из них и захватив еще один. В итоге оказалось парализовано не меньше 15 % мировой торговли, а цены на транспортировку грузов из Азии в Европу выросли на 300 %.
Гибель же даже нескольких членов «Ансар Аллах» в результате американо-британских обстрелов придает участникам движения ореол мучеников и борцов за правое дело. В то же время от активности хуситов, которая уж точно никак не повлияла на Израиль и ситуацию в Газе в целом, страдают и сами йеменцы.
«Цены за последний год у нас выросли в два раза, потому что корабли со многими товарами перестали заходить в [подконтрольный хуситам, второй по величине в Йемене порт] Ходейду», — объяснил мой сопровождающий. Зарплата чиновникам, по его словам, может не выплачиваться месяцами, потому что нет денег.
В этом, кстати, важное отличие хуситов от талибов в Афганистане, где, несмотря на все беды и экономические трудности, что-что, а зарплата госслужащим строго выплачивается. И коррупция при этом там отсутствует на всех уровнях, от госучреждений до автотрасс, что признают и международные наблюдатели. Чего не скажешь о Йемене — независимо от того, кто контролирует территорию. Одно дело — въехать на территорию хуситов. Поразительно, что мне пришлось заплатить немалую сумму денег и за то, чтобы выехать от «Ансар Аллах», поскольку мой тасрих якобы был неправильно оформлен. Выбирая между «проследовать за нами» или «уплатить штраф», я выбрал второе.
Сами йеменцы также не в восторге от мер тотального контроля хуситов. По их словам, это следствие усилившегося в последние годы иранского влияния на территориях «Ансар Аллах». При этом сами хуситы напрочь отрицают любое военное и иное присутствие Ирана в Йемене.
«Так говорят наши враги из саудовского режима, который, будучи самой богатой страной в мире, проиграл войну самой бедной», — поделился в беседе с Perito один из главарей хуситов, член политбюро «Ансар Аллах» Мухаммед аль-Бухейти.
Связаться с представителем руководства движения оказалось непростой задачей. Незадолго до моей поездки мне удалось установить с ним контакт по WhatsApp. Он приглашал меня к себе и говорил, что хуситам важно общаться с иностранной прессой.
Но после того, как 31 июля в Тегеране был убит один из лидеров «Хамас» Исмаил Хания, мой собеседник пропал из WhatsApp (по одной из версий, израильские спецслужбы внедрили шпионскую программу в мессенджер высокопоставленного хамасовца, что впоследствии заставило всех союзников Ирана перейти на альтернативные средства общения, например рации, как ливанская «Хезболла»).
В Йемене мне пришлось заново искать контакты аль-Бухейти. Сначала удалось выйти на его помощника, дозвонившись по обычному телефону с сим-карты местного оператора. Помощник организовал мне телефонный разговор с представителем политбюро хуситов, но отказал в возможности личной встречи с главой, сославшись на то, что тот очень занят борьбой с последствиями наводнений — минувшим летом в Йемене от разрушительных наводнений и штормов действительно пострадали не менее полумиллиона человек.
Во время нашей беседы аль-Бухейти уверенно говорил о том, что атаки в Красном море будут продолжаться до тех пор, «пока не прекратится агрессия в Газе», то есть до окончания войны в Палестине.
«И та битва, которую ведут наши братья в секторе Газа — это самая главная, самая первая линия обороны всей мусульманской уммы. Потому что, если Израиль победит Палестину, если Израиль победит Ливан, это будет поражением всех мусульман», — настаивает высокопоставленный хусит. Обвинения же по поводу того, что от активности «Ансар Аллах» в Красном море страдают сами йеменцы, аль-Бухейти отверг, называя это происками врагов.
Пока что хуситы довольствуются популярностью, которую им удалось укрепить в последнее время даже на неподконтрольных им территориях. Это заметно даже по мелодиям, которые звучат из телефонов простых йеменцев. А звучат там в последнее время «завамиль» (форма единственного числа — «замиль») — форма ободряющих песнопений в Йемене, похожая на нашиды, которую активно используют хуситы в своей пропагандистской работе.
«Они — доспехи и охранительный пояс Йемена» — поется в одном из популярнейших замиль, который доносится из автомобиля частного извозчика, возвращающего меня обратно в Таиз.
— Вы тоже поддерживаете хуситов и согласны с тем, что поется в этом замиль? — спрашиваю я водителя.
— Мне все равно, что у них там поется. Мелодия просто красивая, одухотворяющая. — говорит он.
А потом, немного подумав, добавляет с иронией: «Если хуситы действительно охранительный пояс Йемена, то зачем мне этот пояс, когда мои дети больше года не видели куска мяса?»
