«Я мухой быть не хочу, я хочу быть жалящим шершнем»: отрывок из мемуаров режиссера Вернера Херцога

Режиссер Вернер Херцог («Агирре, гнев божий», «Фицкарральдо», «Спасительный рассвет») создает мифы не только в кино, но и в собственной жизни. Студентам своей киношколы он рассказывает, как проходил по 700 километров пешком ради «погружения в пространство» и взламывал двери чужих домой, актеров отправляет в непроходимые джунгли и на сессии гипноза, а зрителей помещает в пространство, где законы и границы размыты или вообще стерты. Херцога больше всего увлекает разрушение барьера между мифом и реальностью, игровым кино и документальным. Он даже придумал термин «экстатическая правда», чтобы объяснить бессмысленность этих границ в своей вселенной. Но в чем заключается эта правда, режиссер предпочитает не объяснять. 

Блуждая в лабиринте воспоминаний, я часто спрашиваю себя, насколько они изменчивы, что и когда было важно и почему многое исчезает из памяти или окрашивается в другие тона. Насколько истинны наши воспоминания? Вопрос об истине занимал меня во всех моих фильмах. Сегодня он стал актуальным для всех, потому что мы оставляем следы в интернете, а дальше они живут отдельной жизнью. Тема fake news резко вышла на передний план, потому что фейки стали существенно влиять на политику. Но фальшивки были всегда, с тех пор как появились письменные источники. Египетский фараон на барельефе хвалится великой победой, а в то же время у нас есть текст мирного договора с его врагом, из которого следует, что битва закончилась вничью. Мы знаем про лже-Неронов, которые после смерти римского императора вдруг появлялись с огромной свитой в Северной Греции и Малой Азии. Мы знаем про фасады потемкинских деревень, которые, как говорят, восхитили императрицу Екатерину во время ее путешествия. Этот список можно продолжать бесконечно.

С самых первых лет своей работы я сталкивался с фактами. Их нужно принимать всерьез, потому что они задают норму, но мне никогда не было интересно делать фильмы, построенные исключительно на фактах. Истина не обязательно должна совпадать с фактами. Иначе телефонный справочник Манхэттена был бы Книгой книг. Четыре миллиона записей, все они фактологически корректны, все проверяемы. Но это ничего не скажет нам ни об одном из десятков Джеймсов Миллеров, которые там есть. Его номер и адрес указаны верно. Но почему он каждую ночь рыдает в подушку? Только поэзия, только поэтический вымысел могут сделать видимым более глубокий слой, своего рода истину. Я придумал для этого понятие экстатической правды. Чтобы объяснить его как следует, понадобилась бы отдельная книга, поэтому здесь я сделаю лишь несколько беглых замечаний. Однако по этому вопросу я до сих пор публично сражаюсь с представителями cinéma vérité, «правдивого кино», которые претендуют на истину во всем жанре документального кино. Автор фильма, по их мнению, должен совсем исчезнуть, превратиться в муху, сидящую на стене. Если это так, банковские камеры видеонаблюдения следовало бы провозгласить идеальным инструментом кинотворчества. Но лично я мухой быть не хочу, я хочу быть жалящим шершнем. «Правдивое кино» — это идея шестидесятых годов прошлого века, его сегодняшних представителей я называю «бухгалтерами правды». Из-за этого на меня яростно нападали. Мой ответ тем, кто возмущался, был таким: счастливого Нового года, бездари.

Французский писатель Андре Жид однажды написал: «Я изменяю факты так, что они становятся больше похожи на правду, чем сама реальность». Похожим образом говорил и Шекспир: «The most truthful poetry is the most feigning» («Самая правдивая поэзия — самый большой вымысел»). Меня это долго занимало. Самый простой пример — статуя «Пьета» Микеланджело в соборе Святого Петра в Риме. Лицо Иисуса, снятого с креста, — это лицо тридцатитрехлетнего мужчины. Но лицо его матери — лицо семнадцатилетней. Собирался ли Микеланджело обмануть нас? Хотел ли он сжульничать? Неужели ему хотелось запустить в оборот утку, fake news? Как художник он действует очень своевольно, чтобы показать нам глубочайшую правду двух этих персонажей. Мы и без того не знаем, что такое истина, — ни философы, ни папа римский, ни даже математики. Я никогда не рассматриваю истину как неподвижную звезду на горизонте — это всегда деятельность, всегда поиск, всегда попытка приблизиться.

В фильме «Уроки тьмы», где речь идет о горящих нефтяных скважинах в Кувейте в конце первой войны в Персидском заливе, использован эпиграф из Блеза Паскаля: «Смерть звездной Вселенной будет подобна ее сотворению, так же грандиозна и величественна». Это отнюдь не политическое кино, оно не о бесчинствах отступающих иракских войск Саддама Хусейна. Такое можно было каждый вечер в течение целого года увидеть и услышать по телевизору в куда более примитивной форме. Я увидел нечто другое. Когда я прибыл в Кувейт, мне показалось, что здесь совершается нечто большее: событие космического масштаба, преступление против самого творения. Во всем фильме, похожем скорее на реквием, нет ни одного кадра, в котором можно было бы узнать нашу планету. Этот фильм — своего рода мрачная научная фантастика. Отсюда и цитата перед первыми кадрами — я хотел с самого начала поднять зрителя на высоту, с которой не дам ему опуститься до самого конца. Только вот эпиграф в фильме не из Паскаля, французского философа, который оставил нам чудесные изречения, а сочинен лично мной. Думаю, сам Паскаль не написал бы лучше. И вот еще что: в таких случаях я всегда оставляю намеки, что я что-то выдумал.

Меня всегда восхищает, как другие люди определяют, что истинно, а что нет. Во время съемок «Фицкарральдо» местная община индейцев мачигенга, живущая в глубине джунглей, потребовала за свое участие кроме оплаты деньгами и другие услуги, например постоянный медпункт и лодку для перевозки грузов, а кроме того, они попросили нас помочь получить запись в земельном кадастре, чтобы у них был документ на их землю, их территорию. Для начала мы наняли землемера, чтобы составить карту с границами. Потом мы с двумя избранными представителями сообщества шиванкорени встретились с перуанским президентом, что года через два и в самом деле привело к признанию их прав на эту землю. Тогда в Лиме произошел случай, ставший для меня «истиной океана». В деревне индейцев мачигенга были противоположные мнения относительно того, существует ли на самом деле океан и правда ли, что вода в нем соленая. Мы с ними поехали к пляжу, и оба представителя мачигенга, полностью одетые, забрели далеко вглубь, пока вода не дошла до подмышек, и пробовали воду вокруг себя. Потом они набрали ее в бутылку, тщательно заткнули пробкой и привезли домой, в джунгли. Они рассуждали так: если соль была в одном месте океана, тогда, как в большом горшке, вся вода в нем одинаково соленая.

Пример из недавнего прошлого заставил меня задуматься. После того как я снял в Японии фильм «ООО “Семейный роман”», японское телевидение тоже заинтересовалось феноменом «близких напрокат»: в агентстве, где уже работают больше двух тысяч актеров, можно арендовать на пару часов недостающего члена семьи или друга. Основатель агентства Юити Исии играет в моем фильме главную роль. Его нанимает мать одиннадцатилетней девочки, чтобы он изображал ее мужа, отца девочки, с которым она развелась и который будто бы стремится завязать с дочерью контакт. Так как родители разошлись, когда девочке было два года, она понятия не имеет, как он выглядит. Кстати, в моем фильме и девочка — не настоящая дочь, а хорошо подготовленная актриса. Юити Исии дал интервью телеканалу NHK, и его попросили представить контакты какого-нибудь клиента, пользовавшегося услугами агентства. Затем канал NHK взял интервью у пожилого человека, который, спасаясь от одиночества, однажды нанял в агентстве «друга» на день. Но после передачи в интернете появилось множество сообщений, что этот самый «клиент» тоже никакой не клиент, а прощелыга, что он-де из агентства Исии и лишь притворялся, что одинок. Канал извинился перед зрителями за то, что плохо проверил информацию. Потерять лицо таким вот образом в Японии постыднее всего. Ну что ж, а теперь самое интересное. (Все дальнейшее я знаю только с чужих слов.) В свою защиту Юити Исии выдвинул такой довод: он намеренно послал на интервью актера из своего агентства, потому что настоящий клиент, самый что ни на есть настоящий и очень одинокий старик, был бы правдив разве что наполовину. Чтобы не потерять лицо и не позволить слишком глубоко заглянуть себе в душу, настоящий клиент, скорее всего, все приукрасил бы, и это была бы ложь, по меньшей мере отчасти. Но предоставленный Юити Исии «мошенник» и «обманщик» уже сотни раз играл роль «друга» одиноких людей и точно знал, о чем говорит, что именно происходит в душе одинокого человека. Только от такого «мошенника» можно было узнать настоящую правду. Без этакого кульбита ее не достичь, и вот это-то я и зову экстатической правдой.