Морковкин из Африки, часть третья: Мавритания. Биометрическая виза в пустыне и малярия

От редакции: В ближайшие недели мы вместе с нашим постоянным автором Павлом Морковкиным погружаемся в пыль африканских улиц и дорог. Вас ждет тревелог из Африки в четырех частях: из Сенегала, Мали, Мавритании и Марокко. В третьей части — Мавритания. Полный список — Сенегал, Мали, Мавритания и Марокко:

Мы очень любим тексты Павла, многие из которых потом месяцами гуляют по интернету. Например, текст о легендарной «тропе хиппи». Если Африка вдруг вам не близка, отправляйтесь в путешествие мечты из Лондона в Индию по земле, сейчас такое практически невозможно повторить: История «тропы хиппи» — легендарного маршрута из западного мира в Азию .

От автора: Писать о Субсахарской Африке не очень легко. В каждом втором русскоязычном отчете автор с мудростью диванного геополитика мешает в кучу фулани, амхарцев и зулусов и жалеет о том, что колонизаторы покинули континент (на самом деле нет), а «местные ленивые негры все загадили». Поэтому, когда делишься своими впечатлениями, хочется выключить белого человека и не касаться этой темы даже десятифутовой палкой. С другой стороны, совсем обойти вниманием местный хаос не нельзя. Как минимум чтобы подготовить тех, кто поедет по этим местам, начитавшись твоих текстов.

Мне Западная Африка запомнилась местом, где нет водопровода, нормальной еды и удобного транспорта. Зато есть мусор, малярия, тупые полицейские, назойливые попрошайки, удивительная природа, доброжелательные люди, яркие краски, здания из фантастических фильмов, объекты ЮНЕСКО и еще что-то необъяснимое, что заставляет тысячи людей возвращаться туда, даже несмотря на высокие цены и физические трудности.

Я бы с удовольствием провел в Мали больше времени, но сроки поджимали. У меня оставалась всего пара недель на то, чтоб проехать 5 тысяч километров, все обстоятельно посмотреть по дороге и оказаться в Марракеше, из которого улетал мой самолет в Европу. Поэтому я отказался от веселого автостопа и купил билет на дальнобойный автобус Бамако — Нуакшот. Полторы тысячи километров за 35 часов (включая стоянку на границе) — и это был первый малийский автобус, который вернул мне веру в местную транспортную инфраструктуру.

Граница достойна отдельного описания. Погранпереход находится рядом с местом со звучным названием Гоги. Сначала мы с час стояли на малийской границе, ожидая, пока проверят все сумки. Потом поехали на мавританскую. Там тоже около автобуса все открывали чемоданы и показывали их содержимое мавританскому погранцу — рентгена нет ни с одной из сторон, и только после проверки багажа пассажирам разрешили пройти на паспортный контроль.

Мавританцы забрали мой паспорт и отправили в соседнее здание за визой. Недавно Мавритания очень сильно облегчила жизнь всем путешественникам и стала выдавать визы прямо на границе. Причем виза это биометрическая. В Африке ты постоянно натыкаешься на какие-то киберпанковские картины. В одном месте дети играют в куче мусора у глиняного забора, а над ними горит фонарь на солнечной батарее. В другом — человек в рваной одежде говорит по мобильному телефону около соломенной хижины. Но если в этом мире есть что-то, что максимально показывает разницу между новейшими технологиями и окружающим декадансом, то это само словосочетание «мавританская биометрическая виза».

Я зашел в грязную комнату с серыми некрашеными стенами. Пол был обильно усыпан песком. Источников света в комнате было два — экран и приоткрытая дверь. Монитор, системный блок, камера, принтер и сканер для пальцев были тоже покрыты толстым слоем пыли. Человек в мавританском халате с забавным названием бубу долго и задумчиво смотрел в монитор и иногда стучал по клавишам.

Вообще удивительно, что это все хоть как-то функционировало — на технику было просто больно смотреть. Думаю, что если снять крышку с их системника, то из-под материнской платы можно высыпать парочку небольших песчаных дюн.

Наконец все заработало, и меня попросили приложить пальцы к сканеру, а потом посмотреть в вебку. Уставший после ночного переезда, неумытый, с обожженным лицом и в полутемном помещении — на снимке я вышел так себе. Зато у меня наконец-то появилась фотка, которая хуже, чем в паспорте. С этим знанием и биометрической визой утром следующего дня я прибыл в Нуакшот.

В Мавритании недавно провели деноминацию и убрали один ноль на местных угиях. При этом в быту люди продолжают называть цены в старых деньгах. Приходится переспрашивать, тем паче что некоторые товары здесь действительно очень дорогие. Но когда оказывается, что нужная тебе вещь стоит в десять раз меньше — это приятно. В Иране, как известно, все наоборот — в быту используют денежную единицу туман, которая равна десяти местным риалам. И вот там можно как раз неприятно удивиться при расчете.

Нуакшот — это столица Мавритании, и тут живет четверть населения страны. Хотя большой город от маленького здесь отличается исключительно размерами. Все выглядит так, будто одну и ту же улицу скопировали и вставили несколько раз: одинаковая малоэтажная застройка, песок, мусор, козы, местные жители в бубу и мечеть. Последняя тут есть в каждом районе — народ довольно религиозный, да и сама страна официально называется Исламская Республика Мавритания. На улицах очень грязно. Урн нет вообще, а обочины дорог завалены мусором, притом что в стране запрещены пластиковые пакеты. Если бы не это ограничение, здесь был бы полный апокалипсис.

В Нуакшоте я пару раз видел общественный транспорт. Это маршрутки, по уровню комфорта чуть хуже бамакских. Но ходили они настолько редко, что прокатиться в них мне не удалось. В самых больших мавританских городах Нуакшоте и Нуадибу люди ездят на городских shared taxi — как правило, это старый убитый мерседес. Тормозишь рукой и спрашиваешь водителя, едет ли он туда, куда тебе надо. На переднем сиденье рядом с шофером помещаются два человека, на заднем — как Аллаху будет угодно. Проезд стоит 25 евроцентов.

Про Мавританию все почему-то пишут, что это скучнейшая страна, чуть менее чем полностью состоящая из пустыни. Я перед поездкой нашел несколько крутых мест. Причем таких, до которых не надо три дня трястись по пескам на джипе. Я планировал все их посетить и написать потом, что Мавритания — это крутейшая и максимально недооцененная страна. Но жизнь внесла свои коррективы. В Нуадибу оказалось, что где-то под Сахарой я подхватил малярию. Поэтому теперь над начальными планами пролетела розовая птица обломинго, а мне предстояло иное приключение — тестировать мавританскую систему здравоохранения. Это не так приятно, как трястись в знаменитом груженном рудой трэш-поезде на Зуэрат, но не менее увлекательно.

В первый же день, как только мне стало плохо, я сразу начал грешить на малярию и пошагал в больницу. В лаборатории мне предложили сделать миллион платных тестов на все болезни. Я отказался, выбрав одну только малярию. Тест показал негативный результат. Пошел к доктору:

Не прошло. Ночь я провел дрожа от холода в куртке и под одеялом, а с утра пораньше отправился в другую больницу — как считается, лучшую в городе. Там меня направили на повторный тест. Пока я стоял у дверей лаборатории, появился лаборант из первого госпиталя, узнал меня и поздоровался. К счастью, в этот раз мою кровушку смотрел другой человек, и он таки обнаружил там малярию. Вчерашний знакомый вышел из лаборатории, улыбнулся и сказал: «Да, результат позитивный!» По-хорошему, они должны были указать еще и форму заболевания, но ограничились простым «малярия». Хотя это Мавритания, и здесь не стоит ожидать многого.

И это при том, что аптек в Нуадибу уйма — почти как мечетей, иногда даже по две в одном здании. Если бы Киса Воробьянинов был мавританцем, то Ильф и Петров писали бы в своем романе, что жители губернского города N целый день занимаются лишь тем, что доят коз, совершают намаз и лечат те болезни, от которых их не уберегли высшие силы. Кстати, продавцы фетишей в Бамако говорили, что их товар помогает и от малярии. Но даже если бы я хотел поэкспериментировать, то не смог бы этого сделать: в Мавритании и ислам строже, и разные магические практики не распространены.

В первый день я скушал полторы предназначенной мне дозы, но жить легче не стало — ночью опять случился приступ. Поэтому утром я снова пошел в больницу и попросил доктора сделать мне укол, чтобы ускорить процесс. Хотелось хотя бы минимально привести себя в чувство и свалить в Марокко — какую-никакую, но цивилизацию. Мне выписали хинин внутримышечно — это такое годами проверенное антималярийное средство. За хинином тоже пришлось побегать по аптекам. Когда я заходил в очередную аптеку и мне говорили, что нужного лекарства у них нет, я уже переставал понимать, от чего у меня температура: то ли от малярии, то ли от того, что неудержимым пламенем полыхает ниже спины.

В итоге хинин был найден, и он мне очень помог. Правда, задница болела дико, хотя я считал, что после малийских автобусов моим ягодицам не страшно уже ничего. Когда мне сделали третий, последний укол, находиться в Мавритании у меня уже не было никаких эмоциональных сил — я забежал на вписку, сердечно поблагодарил своих хостов, быстро собрал вещи и двинул на север.

Дальнейшие события были стремительны, как диарея путешественника. На такси я выехал из Мавритании и оказался в еще одной местной трэш-достопримечательности. Дело в том, что Западная Сахара — это не отдельная страна, а территория, разделенная между тремя государствами. Большую ее часть оккупировало Марокко, маленькую пипку около Нуадибу заняла Мавритания, а местные ребята — Сахарская Арабская Демократическая Республика — контролируют только кусок пустыни и узкую полоску земли между Мавританией и марокканской частью Западной Сахары.

На картах Google этот кусок подписан поэтичным «No Man’s Land». Там нет ни дорог, ни какой-либо другой инфраструктуры. Повсюду валяется мусор: от пластиковых бутылок и старой бытовой техники до остовов автомобилей. Еще недавно там стоял символический наблюдательный пункт с флагом этой самой САДР, но, когда я проезжал, его уже убрали — никаких проверок они не проводили, а только обозначали свое присутствие. Я перешел марокканскую границу пешком и застопил фуру, которая довезла меня до Дахлы.