Этнические кварталы, культовая тюрьма и лагеря беженцев: изнанка Таиланда от Антона Дряничкина

В 2008 году Антон Дряничкин автостопом из Санкт-Петербурга через Казахстан, Китай и Лаос приехал в Таиланд. Там он переболел лихорадкой денге, а после остался работать гидом в «Натали Турс», два года сопровождал на экскурсиях «пакетников», попутно изучал тайский язык и сам Бангкок. Для последнего он поделил карту города на квадраты и стал методично, улица за улицей, проходить их пешком.

Позже Антон уволился из турфирмы, создал группу «Реальный Бангкок» и стал самостоятельно показывать Бангкок гостям. Не храм Лежащего Будды, резиденцию короля и плавучий рынок, а настоящую жизнь. Сегодня он попадает туда, куда невозможно войти без знания языка и доверия местных жителей. Например, Антон показывал свой Бангкок Леониду Парфенову с семьей.

Наш постоянный автор Михаил Митюков взял у Антона Дряничкина огромное интервью про Таиланд, непопулярные достопримечательности и странности менталитета, которым мы с удовольствием делимся!

За конкретными местами и прочими подробностями обращайтесь к Антону — он порекомендует готовый план прогулки или покажет свой Бангкок лично.

Последние десять лет я живу в Таиланде, восемь из них активно изучаю Бангкок. За это время скучно не стало. Вроде хожу по одним и тем же улицам, но постоянно открываю новое. Бангкок иногда шутит: «Ага, все знаешь? Давай посмотрим». И выкидывает что-нибудь такое, что люди офигевают. Как в советском магазине во времена дефицита.

Если хочется чего-то более глубокого, то люди могут пойти со мной на прогулку. В местах, куда мы с помощниками водим туристов, не должно быть слишком много людей — я хочу, чтобы местные нас не замечали. В открытый доступ локации стараюсь не выкладывать, чтобы не привлекать лишнего внимания со стороны полиции и чиновников Таиланда.

Бангкок за десять лет стал цивильнее, и мне это не нравится — я больше люблю треш. После смерти короля Пхумипона Адульядета, который правил Таиландом с 1946 по 2016 год, на престол взошел его сын. Но фактически страной управляют военные, которые сильно вычистили Бангкок, улучшили городскую среду, сократили количество стихийных рынков.

Я решил пройти по всем улицам Бангкока пешком — уже покрыл 70–80 %. При таком подходе начинаешь чувствовать город. Непройденными остались лишь не самые интересные новые районы — понятно, чего от них ждать. Любой город — это живой организм: более или менее зная анатомию, можно предугадывать все остальное.

В Бангкоке есть кварталы, куда не любят пускать посторонних. Когда оказываешься рядом, к тебе подходит человек, косится и говорит: «Не ходи дальше, там ничего интересного нет. Что тебе тут надо?» Среди них есть, например, этнические кварталы. По ним я ходил много раз. Я говорю с местными на одном языке, часто прихожу просто пообщаться, и они ко мне привыкли. Ко мне относятся хорошо и даже вместе с туристами принимают нормально, хотя одних их пускать не хотят.

Например, в Бангкоке находится самый большой Чайна-таун в мире. Это важный район для всего Таиланда. Он больше, чем Чайна-тауны в Нью-Йорке или Сан-Франциско. Даже члены королевской семьи и принцесса регулярно приезжают поздравить местных китайцев с их Новым годом.

Есть Чайна-таун исторический, а есть другой — где селятся новые китайцы: они приезжают из Китая учиться, работать, но в основном — вести бизнес. В Китае ценят тайское качество, поэтому туда часто отправляют товары из Бангкока. Если хочется поесть вкусной китайской еды, надо идти в этот район. Правда, от исторического Чайна-тауна он далеко — в противоположном конце города.

Монский народ (живущий на юге Мьянмы, преимущественно в штате Мон) тоже занял квартал в Бангкоке. С самого основания города — уже больше 200 лет — жители компактно существуют в одном месте. У них есть свой культурный центр, повсюду можно увидеть надписи на монском языке. При этом они интегрированы в тайское общество — как у нас татары, буряты или мордва.

Есть бирманские (или мьянманские) кварталы. Там живут карены — очень большая этническая группа. Многие ошибочно считают, что карены всегда с длинными шеями, но на деле это группа народов, как, например, славяне. Одна из подгрупп каренов — это падаунги. Как раз они с длинными шеями, правда, их очень мало. Бирманский квартал возле моего дома возник пять лет назад. По-тайски там не говорят, и без знания языка в кафе трудно сделать заказ.

Из-за большого количества гастарбайтеров из Камбоджи и Мьянмы в Бангконе образовался маленький квартальчик кхмеров, которые составляют основное население Камбоджи. Его можно найти недалеко от небоскреба «Байок Скай».

Есть два негритянских квартала. Один расположился вокруг «Байок Скай» — там занимаются карго-перевозками и бизнесом, отсылают из Таиланда одежду и другие товары в контейнерах. Второй — возле арабского квартала, в порту.

Интересное место — арабский квартал. Там можно покурить кальян, хотя их продажа — подсудное дело. В лаосском квартале больше сотни лет всем районом изготавливают флейты. Еще среди этнических районов — индийский, японский и небольшой корейский.

В трущобных кварталах тоже не любят чужих, но в них живут очень добрые люди. Нужно знать язык, чтобы объяснить: ты здесь потому, что хочешь увидеть реальную жизнь. После этого местные охотно обо всем рассказывают.

В Бангкоке пять больших трущобных районов, в основном они расположены вдоль каналов. Там изначально селились люди из деревень, которые не особо интегрировались в городскую среду. Они работают на низкооплачиваемых работах и живут своим деревенским бытом. Жители трущоб не пытаются что-то поменять уже несколько поколений.

Местные в трущобах опасаются проверок и недоверчиво относятся к чужакам. Трущобы — это наркотики: если вечером проезжать мимо на такси и остановиться в пробке, то полиция может подойти к машине и обыскать ее. Считается, что белый человек вечером в трущобах — это странно.

Не любят незнакомцев в некоторых районах за рекой Чаупхрая. Люди в них живут своими общинами. Бангкоку всего 237 лет. Когда строили новую столицу Таиланда, люди приезжали и компактно селились деревнями — так до сих пор и живут, поэтому у Бангкока во многом деревенское мышление.

Могут не пустить в район с игорными домами и азартными играми в переулках — в Таиланде они строго запрещены. Еще незнакомцев не любят вокруг нескольких мастерских Чайна-тауна, где делают золото.

В Бангкоке находится Бангкванг, или «Бангкок Хилтон», — известная мужская тюрьма строгого режима. Я навещаю в ней русскоязычных заключенных. Европейцы очень часто посещают своих соотечественников в тюрьмах. Для этого у них есть отдельные группы в Facebook, где они организовываются и делают добрые дела. У русскоговорящих это не особо принято — мы только-только к такому приходим. В 2002 году россияне ограбили банк в Паттайе и убили охранника — их навещал человек из Сургута, но делал это втихую. Сейчас к русскоязычным в Бангкванге приходят мои друзья и люди, которые узнают об этой практике через сарафанное радио.

СМИ пишут жесть про быт Бангкванга, но она была 20 лет назад. Как рассказывают заключенные, сейчас все сильно изменилось — прошли большие реформы, повысилось качество медицины, стало чище. Правда, кормят до сих пор очень плохо.

Что удивительно, охрана в тюрьме никогда не бьет заключенных. В этом проявляется буддийский менталитет. Среди заключенных нет иерархии. Есть авторитетные люди с пятью пожизненными сроками — они называют себя самураями. Феликс Черемных рассказывал, что за 14 лет видел всего несколько избиений заключенных. В книге он пишет о разборках между кланами, но обычных заключенных это не касается.

Посещать заключенных можно и нужно. Предварительно следует отправить на электронную почту консульского отдела запрос на посещение определенного заключенного в тюрьме. Сделать это необходимо минимум за пять дней до визита, а имя и фамилию арестанта лучше написать на тайском.

Разрешение приходит по электронной почте — его нужно распечатать и взять с собой в тюрьму. В других тюрьмах Бангкока посещение возможно без предварительного запроса, но нужно четко знать, к кому идти — в разных блоках свое разрешенное время посещения. Общаться с заключенными правда интересно.
Заключенным можно оставлять деньги — некоторые делают это через меня. Еще им нужны книги на русском. Чтобы их передать, нужно сначала прийти в российское, украинское или белорусское посольство — в зависимости от гражданства заключенного. Посол проверяет книги, чтобы в тюрьму не попала неправильная литература. После проверки заключенный получает их в течение двух-трех недель.

Про нигерийцев я могу рассказать отдельно: они составляют 10 % заключенных тюрьмы. Нигерия — густонаселенная страна в Западной Африке, седьмая по численности в мире, 184 миллиона жителей. Она вроде и богатая, но в Африке повсюду страшная коррупция.

Нигерийцы занимаются мошенничеством. Например, по всему миру рассылают по электронной почте «нигерийские письма». Сейчас они заняли нишу торговли наркотиками. В Таиланде они сильно жестят: подставляют с наркотой белых европеек, и никто не может с этим ничего сделать.

Схема работает так. Нигерийцы в клубах знакомятся с белыми незамужними туристками обычно лет 28–32. Начинают встречаться и путешествовать вместе. Представьте: девушка без семьи и детей поехала в отпуск — а там знакомится с нигерийцем. Получает много секса, тусуется с ним, находит свое счастье. Потом приезжает к нему еще пару раз. И в третий приезд он уже обещает жениться: «Дорогая, я тебя безумно люблю. У нас будут дети. Бизнес у меня хороший — камнями (они все якобы экспортируют драгоценные камни из Африки. — Прим. ред.) занимаюсь. Давай съездим в путешествие». Нигерийцы пьянят девушек гормонами, а затем обещают дом, семью и ребенка.

Конкретный случай произошел с моей знакомой, которая работала в сфере туризма. Приехала ко мне в гости и стала рассказывать, что скоро летит с бойфрендом в отпуск в Бразилию. Она красивая девушка из Челябинска. Я особо не стал спрашивать, что за бойфренд. Бразилия, круто ведь! Через неделю увидел ее фотографии в новостях: «Россиянку задержали на Мальдивах с тремя килограммами кокса». Семь месяцев она провела там в тюрьме. А потом ее освободили с помощью Лаврова (министр иностранных дел РФ. — Прим. ред.). Очень повезло — ей грозило 25 лет.

Я ей потом звоню и говорю: «Слушай, у тебя вообще голова есть на плечах?» Она: «Я вообще как пьяная была — только в тюрьме начала соображать». Когда они из Бразилии возвращались в Таиланд, бойфренд-нигериец сказал, что ему надо залететь в Нигерию. Мол, мама болеет — нужно проведать. А ее отправил напрямую в Таиланд со своим багажом. Она взяла его спортивную сумку adidas с изумрудами и грязным бельем внутри. Позже выяснилось, что сумка была перешита, а под вещами тонким слоем лежала наркота.

С той знакомой еще семь белых девушек сидели на Мальдивах с точно такой же историей — нигериец, люблю-женюсь, поехали путешествовать. И всем около 30 лет. Нигерийцы хорошо понимают, к кому подкатывать — кого больше шансов заполучить. Он на нее потратил 3 тысячи долларов, а она ему наркотиков на 300 тысяч перевезла.

Через год после истории с той знакомой задержали еще одну россиянку. Она тоже работала в турфирме в Таиланде. В этом случае нигериец попросил ее взять одну из своих сумок, чтобы не переплачивать за багаж. Как выяснилось потом, во втором дне чемодана лежали наркотики. Ее задержали в Хошимине. Суд длился четыре года, и в мае 2018 года ей дали пожизненный срок. Еще одну девушку — адвоката — задержали в Бангкоке, но ей повезло больше. Удалось найти нигерийца и доказать, что именно он подбросил наркотики. Девушка отсидела всего год вместо положенных 20 лет.

Почему с этим не могут ничего сделать? Нигерийцы приезжают в Таиланд, получают туристическую визу. У них есть билет, забронирована гостиница. Их не могут не впустить в страну только из-за национальности — ООН упрекнет Таиланд в расизме. Работают по такой схеме нигерийцы обычно три-пять лет, а потом их ловят. Сажают в тюрьму в Таиланде, а после четырех-шести лет в тюрьме депортируют в Нигерию.

В тюрьме нигерийцы чувствуют себя неплохо — даже в заключении продают наркотики на воле с помощь друзей. По возвращении в Нигерию меняют имя и фамилию, делают новый паспорт, а затем вновь прилетают в Таиланд, но уже совсем другим человеком. В Таиланде начинают помогать тем, кто помогал им на воле, если те к тому времени сели в тюрьму. Получается такой круговорот нигерийцев в тайских тюрьмах.

На что еще обратить внимание в Бангкоке

• Район Тхонбури за рекой Чаупхрая. Но очень точечно. Лаосская деревня с флейтами. Место, где тайцы больше 100 лет изготавливают латунные чашки, а бабушки делают хрюшек из папье-маше и опилок. Рядом с их мастерской находится монастырь — монахи во время служб и «крестных ходов» несут этих хрюшек, потому что уже век живут с ними бок о бок. Я показываю именно такие тонкости: симбиоз религии и жизни.

  До 1970 года Тхонбури был отдельным городом (вторым по населению в Таиланде — 600 тысяч жителей). Он стал изменяться, только когда там построили большой торговый центр — до этого никакой инфраструктуры не было.

• Каналы на востоке города. Настоящий быт на воде. Все водные рынки — полная чушь для туристов. Сейчас их стали строить даже в местах, где их никогда не было, просто чтобы привлечь туристов. Настоящая жизнь на воде осталась на востоке Бангкока.

В Таиланде разместились одни из самых больших лагерей беженцев в мире — для беженцев из Мьянмы. Я попал в один из них случайно, хотя посторонним находиться там строжайше запрещено, и познакомился с учителем, который провел меня через охрану.

Первый такой лагерь образовался 35 лет назад. Сейчас это полноценные сообщества со своей макроэкономикой, рынком недвижимости и малым бизнесом. В них свои выборы, законы, тюрьмы и руководители. Районы поделены по религиозно-этническому принципу. Есть христиане разных конфессий, мусульмане, буддисты и язычники. Представлены храмы всех религий, при каждом храме есть школа. Все внутренние конфликты регулирует ООН.

ООН покупает у тайских фермеров еду и каждый месяц выдает беженцам определенный набор продуктов на семью: масло, сахар, бобы, соевый белок. Многие беженцы держат уток, кур, свиней — никто не запрещает. Но в свое общество тайцы беженцев не принимают — это их официальная позиция. Тайские власти выделили только колючую проволоку и охрану. У них и своих жителей полно — зачем заниматься еще и беженцами?

Ситуация в Мьянме постепенно улучшилась, и некоторые беженцы из лагерей вернулись обратно . Всего в Таиланде девять лагерей — от 10 тысяч до 80 тысяч человек в каждом. В них живут 150 тысяч беженцев (ООН сообщает о 93 тысячах беженцев в восьми лагерях. — Прим. автора). Внутри все спокойно, все друг друга знают — как в деревне. Территорию лагерей беженцам покидать запрещено: некоторые находятся там уже 20 лет и не знают тайского языка, потому что совсем не контактируют с местным населением.

Можно сказать, что тайцы исповедуют одновременно три религии: анимизм — веру в духов, индуизм и буддизм. Получается гармонично. У нас, конечно, тоже домовых вешают рядом с иконами, но у тайцев сочетание трех религий пронизывает всю жизнь.

Расскажу на простом примере: в метро тайцы не могут набиться в вагон. Почему? Личное пространство для них очень важно, и поезда в час пик уходят заполненными только на три четверти, хотя легко могут вместить еще 20–30 человек. Только в этом году я впервые услышал, как некоторые тайцы кричат: «Проталкивайтесь, плотнее». Потихоньку они начинают меняться и понимать, что личное пространство — это важно, но не в метро. Людям нужно ехать на работу, а пропускать иногда приходится три поезда подряд.

Это все из-за южного буддизма тхеравады, который распространен в Шри-Ланке, Таиланде, Камбодже, Лаосе и Мьянме. Согласно ему, в этой жизни нужно решить собственные проблемы из прошлой жизни, а что происходит вокруг — уже не твоя забота. В северном буддизме махаяны, который характерен для Тибета, России, Монголии и Кореи, считается, что нужно не только решить свои проблемы, но и помочь другим. В южном буддизме все индивидуалистично — тайцы не любят, чтобы к ним лезли в душу, и терпеть не могут, когда им что-то навязывают. Когда в XVII веке французы попытались навязать им католицизм, тайцы подняли восстание, перерезали всех и выгнали французов — история случилась в Аюттхае в 1688–1693 годах.

Я живу в семиэтажном доме, и раньше мои соседи несколько раз в неделю собирались во дворе и тусили. Менеджеры около 40, можно сказать, средний класс. Собирались у пикапа, откидывали борт и превращали его в стол, заканчивали обычно в два ночи, и никто никогда не делал им замечания. Все понимали, что у них «санук» — веселье.

Как-то я пришел домой уставший, плохо себя чувствовал и не мог уснуть, потому что соседи напились и орали. Я вежливо обратился к ним с балкона по-тайски: «Не соблаговолите ли, уважаемые, потише, потому что невозможно уснуть». После моего замечания наступила минутная пауза: тайцы смотрели на меня с ужасом в глазах, а после стали высказывать, что я допоздна сижу с друзьями на открытом балконе. Но у меня с этим четко: во время тусовок мы всегда уходим с балкона не позже 11 вечера, а еще у меня дома строгий сухой закон. Для тайцев такое замечание — ужас: можно сказать, я при всех их опозорил. Я не должен был говорить им напрямую — правильнее пожаловаться хозяйке дома, чтобы она сама с ними пообщалась.

Когда я снова ушел спать, тайцы стали кричать: «Что этот фаранг себе позволяет? Сейчас ему руки оторвем, хер оторвем — заставим сожрать, живет здесь без году неделя» — и пошли меня искать. За пару дней до этого с пятого этажа я переехал на третий, но тайцы не поняли, что я разговаривал с ними с балкона третьего этажа, поэтому пошли наверх. Весь дом проснулся — конфликт, крики.

Но я знал, что нужно делать в таких ситуациях: красиво оделся (рубашка выглаженная, брюки, прическа — и это в час ночи), взял несколько шоколадок «Мишка на Севере» и вышел в середину двора. Стал извиняться — вежливо и очень громко, чтобы слышали со всех балконов. Объяснил, что плохо себя чувствовал и на эмоциях произнес плохие слова. Выдал длинную тираду и предложил тайцам шоколадки в качестве извинения, но тайцы посмотрели на меня и бросились с кулаками. Их сумели остановить более трезвые женщины, уже когда кулаки были в сантиметрах от моего лица. Еще минуту они пытались меня побить, пока я стоял с опущенной вниз головой. А потом я молча ушел домой.

На следующий день меня вызвала хозяйка дома: «Антон, ты знаешь, что наделал вчера? В Таиланде так не делают. Пить во дворе они больше не будут, потому что они потеряли лицо, опустились ниже плинтуса, стали хуже собак». Иностранец вежливо извинился на тайском и при всех признал ошибку — для тайцев это очень важно. Не пытайтесь пристыдить тайца публично — он обдумает замечание и все поймет, но никогда не признает вину при всех. Это русский менталитет: «Покайся прилюдно — и будет тебе прощение», а в Таиланде я показал силу тем, что при всем доме признал ошибку и дал подарок, при этом я был хорошо одет.

Тайцы чуть ли не на коленях приползли ко мне просить прощения. Я русский человек, такого насмотрелся — подумаешь, кто-то по синьке наорал. Естественно, я их простил. С тех пор они стали тише воды, ниже травы: полгода молча проходили через двор и никаких тусовок у пикапа больше не устраивали. А через год и вовсе съехали с квартиры. Хозяйка шутила потом: «У меня еще на седьмом этаже есть пьяницы, давай ты с ними пообщаешься, может, и они успокоятся».

Из-за того, что тайцы не выражают эмоции, происходит много психозов, неврозов, срывов. Такого здесь полно: наорал на тайца — потерял лицо, придут его друзья, и хорошо, если только побьют. Но все-таки тайцам надо выплескивать энергию, и самый популярный способ — это караоке. Внутри обычно темно, грязно, и тайцы отпускают эмоции — это напоминает сеанс экзорцизма.

В Таиланде 98 % мужчин проходят через монастыри. Этой традиции следуют, чтобы отдать дань уважения родителям. Я знаю тайцев, которые не ходили в монастырь, потому что им не было интересно, но это редчайшие случаи. Обычно тайцы настолько уважают родителей, что идут в монастырь, даже если сами этого не хотят.

Трансгендеров в Таиланде воспринимают абсолютно нормально. У них нет никаких ограничений в работе: например, я встречал трансгендерных людей среди учителей. В паспортах указан мужской пол — я видел паспорт трансгендера.

Распространение трансгендерных людей в Таиланде во многом связано с хиджрой — одной из неприкасаемых каст в Индии, в которую входят представители третьего пола. Община трансгендеров, интерсекс-людей, бисексуалов, гомосексуалов и кастратов — в Индии хиджры цветут и сияют, работают в храмах, и относятся к ним уважительно. Тайцы, как и бирманцы и камбоджийцы, — все-таки во многом индуисты, чем буддисты (до буддизма на этих территориях господствовал индуизм). В странах, которые были колонизированы европейцами-христианами (Бирма, Камбоджа, Лаос), подобное считалось содомией, поэтому британцы и французы извели хиджр. Таиланд не был колонизирован, поэтому общественный институт хиджр сохранился.

Есть стереотип, что смена пола — история про то, как можно выбраться из села в город и зарабатывать хорошие деньги. От этого стереотипа меня трясет. Об этом рассказывают некоторые, как я их называю, «говногиды», которые работают в Паттайе: «Если в семье рождается много детей, то одного из мальчиков готовят стать девочкой, чтобы зарабатывал деньги на всю семью». Есть и вторая байка: «Когда стояли американские военные базы и девочки приезжали работать проститутками к американским солдатам, мальчики завидовали и тоже захотели». Я спрашивал об этом у трансгендеров — все это полная чушь. Я много общался с трансгендерами, и многие из них говорят, что поняли все в возрасте трех-пяти лет, в период осознания половой принадлежности.

Туристы знают мало тайских блюд — по большей части из-за языка. С английским в Таиланде проблема, а в кафе нужно как-то объяснить, что тебе приготовить. Хороших статей про тайскую еду я не видел ни на русском, ни на английском.

Основной вид блюд в тайской кухне — супы: том-ям и том-кха-кай. Разные виды лапши: стеклянная, рисовая лапша, яичная. Салат из папайи, зеленого манго и огурца. Можно добавить туда тухлых крабов, тухлую рыбу или лапшу.

Популярна исанская кухня. Она очень острая и выглядит неэстетично, но ее стоит попробовать через страх. Исан — северо-восток Таиланда, где живут крестьяне. Они готовят много разных супов: из бамбука, с рыбой, из куриных пупков, из улиток. Неплохо делают сырое мясо — нарезают тонкими полосками, которые нужно макать в соус. Но в нем могут быть паразиты. Из-за них на северо-востоке Таиланда много людей больны раком печени.

Если брать обыкновенную тайскую еду, то среди блюд много поджарок: мясо с овощами, мясо с овощами и орехами кешью, овощи с грибами. Много разных видов карри: красное, зеленое, супы карри, жареный рис карри. Есть мусульманские тайские блюда: курица в кляре, много разных видов карри. На севере есть блюдо као-сой — карри-суп. В одной из провинций запекают курицу с тайским травами в глиняных печах в форме кувшина по типу тандыра. Я называю это тайским KFC.

Путеводители и блоги. Таеведение в России развито очень плохо — самостоятельно путешествовать по стране стали недавно. По этой же причине и путеводителей мало. Сейчас я пишу путеводитель по Бангкоку — готова треть, но процесс пока встал.

Самый лучший путеводитель на русском языке — «Таиланд» Владислава Крыштановского, в нем хорошая логистика по всей стране и конкретно по Бангкоку. Еще неплохие — Lonely Planet и Rough Guides. «Оранжевый гид» мне не нравится.

Блогов о Таиланде полно, поэтому можно просто набрать в поисковике «что посмотреть в Бангкоке», прочитать пять отчетов и уже иметь представление об основных туристических достопримечательностях. За нетуристическими нужно обращаться ко мне.

В Facebook есть группы «Русский Бангкок» и «Русскоговорящий Бангкок» — в них очень много информации для экспатов, но что-то могут почерпнуть и туристы — надо искать. Есть «Фаранг форум» и форум Винского.

Фильмы. «Опасный Бангкок» с тайскими актерами. Тот, что с Николасом Кейджем, — это клюква. Фильм «Бангкок Хилтон» — полная чушь, там про Бангкок ничего нет.

Книги. Основаны на реальных событиях и опыте жизни в Таиланде: «Эти поразительные таиландцы» Райнера Крака, «Тайская лихорадка» Васанта Витиды и Криса Пирацци и «Личная танцовщица» Стивена Лезера.

Не без приукрашиваний, но общую атмосферу хорошо передали «Бангкок-8», «Бангкок — темная зона», «Крестный отец Катманду» и «Бангкокская татуировка» Джона Бердетта. Четыре книги про детектива-полукровку, который работал в тайской полиции, — в них очень много интересных наблюдений за тайско-бангкокской жизнью.

У Антона есть только группа во «ВКонтакте» «Реальный Бангкок» и неактивный инстаграм. Создается ощущение, что он не очень пытается себя пиарить и продвигать. Почему так?

Мне не просто хватает сарафанного радио, а даже с избытком. В тех местах, куда мы (у Антона есть помощники. — Прим. автора) водим туристов, не должно быть много людей. Я могу обучить еще кого-нибудь, но тогда мы испортим эти места и местные будут не очень довольны. Я хочу делать так, чтобы нас не замечали. Собирать «китайские» группы и ходить хороводом мне не надо. Я достиг того, что могу вообще никаких соцсетей не вести и у меня будет достаточно работы. Потому что 70 % — это сарафанное радио.

Я высылаю каждому файл, где на пяти страницах очень подробно расписано (раньше Антон проводил только восьмичасовые прогулки, потом появилась еще и лайт-версия на четыре часа. — Прим. автора), чем я занимаюсь. Информация постоянно дополняется: если туристы постоянно задают какой-то вопрос, я понимаю, что на него надо ответить, и дописываю в файл.

В открытом доступе нет мест, по которым мы гуляем с туристами, чтобы не было лишнего внимания с тайской стороны: полиции, чиновников. И это некий маркетинговый ход. Я стараюсь с туристами говорить на одном языке и хочу, чтобы человек был заинтересован в такой прогулке. Когда он ищет нетуристические места Бангкока, он находит меня, притом что информации не очень много. Такой отсев проходят люди, которые действительно хотят узнать новое. Поэтому и не возникает конфликтов из-за несовпадения ожиданий. За восемь лет у меня их было четыре: «Ожидали одни локации, а ты нам показывал какие-то грязные места». Или наоборот: «Хотели посмотреть больше жизненного, а ты нам храмы показывал». В целом аргументация адекватная, и я просил недовольных платить не по тарифу, а сколько они считают нужным. Но если бы было 50 человек за восемь лет, то хотя бы можно статистику составить, а тут исключения, на которые даже обращать внимание нет смысла.

Интересно проследить и изменения публики: раньше средний возраст моих туристов был 45 лет. Сейчас, наоборот, люди моложе: многим около 30, даже 25-летние приходят. И не только из Москвы и Питера, но и из других городов — это меня очень радует. Любые вопросы о прогулках задавайте мне во «ВКонтакте».

Какие еще мировые города могли бы быть интересны для подробного изучения и подобных прогулок? Какие города настолько же разнообразны, как Бангкок?

Я об этом очень много думал. К сожалению, глобализация есть глобализация: 20–30 назад во многих городах Китая было бы так же интересно, а сейчас все настолько унифицировано, что, может, только Гуанчжоу остался. Но надо знать кантонский диалект, чтобы более-менее коммуницировать с местными. В Пекине все слишком пластмассово стало.

Индонезия — нет, Джакарта — слишком однородный город. Есть китайский квартал, но все же это не то. «Шантарам» все читали — ближе всего к Бангкоку по разнообразию Мумбаи. И Дели наверняка. Возможно, Аддис-Абеба в Эфиопии, потому что там намешано все, что только можно.

И, естественно, Мьянма: Янгон в большей степени и Мандалай — это очень недооцененное место. Обязательно всем рекомендую читать книжку пермяка Петра Козьмы, который лет 20 живет в Мьянме, — «Наш человек в Мьянме». Очень интересно про повседневную жизнь этой страны. Автор ведет ЖЖ dragon-naga, а также телеграм-канал (t.me/mmrus). Мьянма только недавно открылась для туристов.

Естественно, интересен Каир — там история на истории. Могли бы подойти некоторые сирийские города, но сейчас там совсем все плохо. Иерусалим подходит. Что-нибудь в Марокко, в Пакистане — 100 %: Исламабад, но там обстановка достаточно напряженная. Еще Иран — очень пестрое население: армянские кварталы, евреи, христиане.

Что касается городов бывшего СССР, то это точно Грузия. Например, есть Алексей Мухранов, специалист по Тбилиси, он занимается похожим, но не в таких масштабах — Бангкок действительно уникален своей пестротой. А вот в России вся самоидентичность в городах убита советским временем. До революции можно было делать [такие прогулки] даже в Питере. Существовали финские кварталы, мусульманские.