Морковкин из Африки, часть вторая: Мали. Вода из пакетов, глиняная мечеть и шаманы-марабу

От редакции: В ближайшие недели мы вместе с нашим постоянным автором Павлом Морковкиным погружаемся в пыль африканских улиц и дорог. Вас ждет тревелог из Африки в четырех частях: из Сенегала, Мали, Мавритании и Марокко. Во второй части — малоизвестная страна Мали.

Мы очень любим тексты Павла, многие из которых потом месяцами гуляют по интернету. Например, текст о легендарной «тропе хиппи». Если Африка вдруг вам не близка, отправляйтесь в путешествие мечты из Лондона в Индию по земле, сейчас такое практически невозможно повторить: История «тропы хиппи» — легендарного маршрута из западного мира в Азию .

От автора: Писать о Субсахарской Африке не очень легко. В каждом втором русскоязычном отчете автор с мудростью диванного геополитика мешает в кучу фулани, амхарцев и зулусов и жалеет о том, что колонизаторы покинули континент (на самом деле нет), а «местные ленивые негры все загадили». Поэтому, когда делишься своими впечатлениями, хочется выключить белого человека и не касаться этой темы даже десятифутовой палкой. С другой стороны, совсем обойти вниманием местный хаос не нельзя. Как минимум чтобы подготовить тех, кто поедет по этим местам, начитавшись твоих текстов.

Мне Западная Африка запомнилась местом, где нет водопровода, нормальной еды и удобного транспорта. Зато есть мусор, малярия, тупые полицейские, назойливые попрошайки, удивительная природа, доброжелательные люди, яркие краски, здания из фантастических фильмов, объекты ЮНЕСКО и еще что-то необъяснимое, что заставляет тысячи людей возвращаться туда, даже несмотря на высокие цены и физические трудности.

Из Сен-Луи я отправился в Мали. Стопом и маршрутками проехал 400 километров и к вечеру оказался в городе Уро-Соги. Там я посетил пару местных гостиниц, прикинул, что сервис там совсем не соответствует заявленным ценам, и пошел искать место под палатку. В итоге меня позвал к себе в гости местный паренек по имени Ибрагим, который жил на территории одной из школ. Спал я, правда, все равно в палатке — на крыше этой самой школы, как и сам Ибрагим. При местных температурах это намного приятнее, и почти все ночи южнее Сахары я провел именно так, даже если была возможность ночевать в помещении.

Утром Ибрагим решил угостить меня кофе и набрал из крана воды. Вода уже имела цвет слабого кофе, что меня очень сильно смущало. Чтобы сделать воду питьевой (по его мнению), Ибрагим добавил в ведро химическое чистящее средство. Не пищевое — это была какая-то жидкость для чистки одежды и дезинфекции инструментов.

От кофе я вежливо отказался.

Из Уро-Соги я выехал утром автостопом и, сменив три машины, вписался в автобус до границы, чтобы успеть наверняка. 150 километров мы ехали около семи часов. Дорога местами настолько отвратительная, что все водители объезжают ее по полям, и по обе стороны от бывшего асфальта уже проложены колеи. Вдобавок автобус останавливался в каждой деревне. В итоге на границу я прибыл только под вечер, с ног до головы покрытый красной пылью.

Мали изначально не входила в мои планы, но, когда я купил билеты в Сенегал и начал строить маршрут, решил, что эта страна стоит того, чтобы сделать крюк в 3 тысячи километров. До 2012 года Мали была популярным туристическим направлением. Но потом очередное восстание подняли живущие в пустыне на северо-востоке страны туареги, к ним примкнули исламисты — и тут стало неспокойно. Туристический поток иссяк.

Министерства иностранных дел многих стран категорически не рекомендуют ездить в северо-восточную часть страны, а некоторые советуют отказаться от поездки в Мали вообще, хотя юго-запад в принципе безопасен. В пустыне находится изюминка Мали — город Томбукту, однако сейчас туда действительно лучше не ехать. Транспорт туда ходит регулярно, но за пределами городов территорию контролируют туареги, исламисты и туареги-исламисты. А поскольку с белым цветом кожи доехать туда без палева невозможно, то есть вероятность побывать в заложниках у бармалеев. Хотя такое ограничение не критично — южнее Сахары тоже есть много интересного.

Я перешел по мосту через реку, разделяющую две страны. Уже в Мали решил немного смыть с себя пыль дорог и пошел искать источник воды. На Ближнем Востоке и в Азии в любой перди есть мечеть, куда можно зайти и воспользоваться туалетом и проточной водой. Но не здесь. Здесь во дворе мечети стояли пустые чайники, вокруг которых прыгали кузнечики размером с ладонь. Я обошел все в радиусе километра — воды не было.

Самое тяжелое испытание здесь — это соблюдение гигиены. В Дакаре с водопроводом все было отлично. В Сен-Луи уже хуже: на моей вписке вода шла несколько часов ночью, поэтому хозяева квартиры держали кран открытым и подставляли под него канистры, чтобы запастись на целый день. Чем глубже в Африку, тем ситуация становилась печальнее.

Когда-то давно отец с высоты своего опыта службы в советской армии заявил мне, что человеку достаточно ведра воды, чтобы принять душ. Тогда я не поверил, а сейчас со всей ответственностью подтверждаю: ведра воды достаточно, чтобы помыть человека, его бороду, и еще останется, чтобы заварить чаек. Но это если ты находишься в городе. А если ты в дороге, то приходится двое суток трястись в грязном автобусе класса «Икарус» с мухами, комарами, кузнечиками и козами. Ручейки пота текут сквозь слой пыли, которой на тебе больше, чем на самой скучной книжке в районной библиотеке. А под ногтями уверенно толстеет кайма черного цвета. Самым большим чудом я считаю то, что провел южнее Сахары три недели и мой желудок выдержал это испытание с честью.

С питьевой водой ситуация лучше — надо же людям чем-то утолять жажду. В Сенегале полуторалитровая бутылка стоит от 30 до 60 евроцентов. По вкусу чуть хуже, чем вода из офисного кулера. Есть еще бюджетный вариант — пол-литровый пакет за 8 центов. Разрываешь его зубами и высасываешь содержимое. Пить такую воду можно, как плохую водку, только холодной. Но это в Сенегале. В Мали цена пластиковой бутылки взлетает почти до евро, при этом встречается она куда реже, а по вкусу не особо отличается от пакетированной. «Если нет разницы, зачем платить больше?» — вспомнил я мудрый рекламный слоган и перешел в Мали на лоукостовое водоснабжение.

На границе я вписался в автобус до Бамако. Это было оптимальным решением, потому что иначе мне пришлось бы или стопить в темноте, или идти ночевать на тот момент неясно где. До столицы было 700 километров, и я рассчитывал приехать туда следующим утром. Я очень сильно ошибался.

Понимать это я начал еще на вокзале, когда автобус опоздал на полтора часа. Потом оказалось, что ночью автобус не едет, а стоит, и все спят. Утром двинулись в путь. Автобус останавливался в каждой деревне. К часу дня мы проехали только половину пути и зависли на вокзале в Дьеме. Ну как вокзале… Это был просто перекресток, на котором расположены кассы нескольких автобусных компаний, и там останавливался транспорт. Тронулись, проехали километров десять, опять остановились. Тронулись. Развернулись и вернулись на тот же перекресток. Пассажирам сказали пересесть в другой автобус. Пересаживали минут 30. Во втором автобусе сначала не хотели принимать новых людей, а потом не хотели принимать их бесплатно. Я выругался и побежал к своему первому автобусу:

Бегу ко второму автобусы и пытаюсь вписаться. Они требуют денег. Я ругаюсь и возвращаюсь к первому автобусу. Ситуация повторяется несколько раз, с тем лишь отличием, что в каждой новой итерации цикла я ругался громче и дольше. Вдобавок там у некоторых людей французский был примерно такого же уровня, как и у меня. У меня начинает серьезно подгорать, и я требую, чтобы кто-то из первого автобуса пошел ко второму и договорился о моем проезде.

Один парень из экипажа — а их там было несколько человек — идет со мной, но во второй автобус меня все равно не пускают без денег, и он уезжает. Мы идем назад к первому автобусу, и… он тоже трогается и уезжает. Без меня и одного своего коллеги. Я уже даже перестаю ругаться. Малиец, который был со мной, начинает звонить в автобус и просит остановиться. Мы догоняем автобус, садимся в него и продолжаем свой путь в… правильно, в Бамако! Что это была за многоходовочка, я так и не понял. Самый франкофонный пассажир в ответ на мой вопрос просто развел руками и вздохнул: «Это Африка…»

Потом по дороге у нас еще кончился бензин. В этой Дьеме мы несколько часов стояли около заправки, но это не навело водителей на мысль, что надо бы пополнить запасы топлива. Поэтому мы простояли еще час на трассе, пока специальный человек не привез канистру. 700 километров мы ехали 35 часов, а у меня бомбило так, что я слегка расплавил обшивку своего кресла в автобусе. Если у местных народов были боги, отвечающие за пассажирские перевозки, то мне кажется, что они очень разгневались на людей за то, что те приняли ислам. В Бамако я оказался в три ночи и первым же рейсом свалил в Сегу.

Сегу — это полный кайф. Колоритнейшее место на реке Нигер. Кстати, по-французски этот топоним звучит как «Ниже́р», а на местных языках — вообще не похоже. Так что русское название здесь легко могут неправильно понять. Нигер — это местное все: тут жители города стирают, моют посуду, ловят рыбу и купаются с гигиенической или развлекательной целью.

В Сегу я попал на базарный день — каждый понедельник в малийских городах устраиваются большие рынки. Здесь корзины и контейнеры у женщин на голове достигают каких-то невообразимых размеров — весь свой товар они возят именно таким способом. На базаре почти нет пластикового барахла, зато полно местной топорно сделанной кухонной утвари. Есть металлическая, есть глиняная, но самая клевая — ложки и посуда из тыквы.

Наконец-то нашел съедобный стритфуд. Женщина жарила в масле шарики из теста, а потом посыпала их сахарной пудрой — по вкусу они были один в один вергуны в моей школьной столовой. Я взял три порции свежих и горячих, вымазал всю бороду и остался дико рад. Видел много рыбы и немного фруктов и овощей — такого изобилия, как в Азии или на Ближнем Востоке, тут нет. Еды местного производства здесь еще меньше, чем в Сенегале. Импортной, соответственно, больше, а потому цены выше. Зато в Мали варят «Гиннесс», и он вкусный. Правда, приходится попотеть, чтобы его найти: алкоголь и в Мали, и в Сенегале продается далеко не в каждом магазине.

Что очень понравилось в Сегу — полное отсутствие туристов: за все время я встретил только одного француза и пару экспатов из Ливана и Нидерландов. Хотя сейчас еще не начался высокий сезон. С другой стороны, местные отели производят крайне невеселое впечатление: многие закрыты, а некоторые, хоть и работают, выглядят очень запущенно. Торговцы сувенирами и гиды, едва завидев твои белые щи, набрасываются со своими предложениями. Хотя тот факт, что они вообще есть и не переквалифицировались в управдомы, говорит о том, что какие-то иностранцы сюда все-таки доезжают.

Из Сегу на автобусе я отправился в Дженне — посмотреть на знаменитую мечеть из списка ЮНЕСКО, одну из главных малийских достопримечательностей. Вечером автобус остановился на повороте с основной трассы в сторону Дженне. Оказалось, что из-за близости пустыни и исламистов движение между городами перекрывают на ночь и всем пассажирам приходится ждать утра. Выходишь из автобуса, а местные пацаны предлагают тебе в аренду циновки по полтора евро за ночь. Хотя спать тут на открытом воздухе — то еще удовольствие: комары не знают пощады. Безопасность, конечно, тут сомнительная. Обеспечивает ее пара солдат с автоматами да еще несколько охранников, что специально для этого едут в автобусах. Но зато тут чертовски красиво — электричества нет, световое загрязнение минимально, и твоя палатка превращается в отель тысячи звезд, как пишут на фотографиях в ванильных пабликах.

В шесть утра дорогу открыли, и я продолжил свой путь. Ехали на традиционно убитом автобусе, потом пересели на лодку — с сезона дождей несколько километров дороги покрыто водой, — а затем в кузове мотороллера наконец-то добрались до города.

Дженне того стоил. Мечеть действительно потрясающая. Само здание — новодел: оно было построено в 1907 году как точная копия мечети, что стояла тут с XIII века. И поскольку сделана мечеть из такого ненадежного материала, как глина, каждый год перед сезоном дождей ее всем городом организованно укрепляют. Церемония длится несколько дней. Из-за этого и такой необычный «ежовый» экстерьер: бревна, торчащие из стен, — это не декоративный элемент, а опора для строителей, которые ее восстанавливают. Шпили мечети украшает пара страусовых яиц — малийцы могут в архитектуру. Вокруг мечети установлены таблички, запрещающие вход немусульманам. В интернете пишут, что это проход закрыли в 90-х после того, как фотограф французского Vogue снимал там модель в нижнем белье. Но подтверждения этой информации я так и не нашел. При этом местные гиды (они тут тоже есть) рассказывают, что могут за дополнительную плату провести внутрь мечети, потому что у них якобы есть такое право.

Окружающий мечеть населенный пункт тоже не вызывал ничего, кроме восторга. Это не то чтобы другая культура — это выглядит как другая эпоха. Как будто кто-то отгрохал съемочную площадку для фантастического фильма размером с целый остров. Правда, повсюду мусор и от запаха сточных канав выпадают волосы в носу. А с едой и ночлегом все еще хуже, чем в Сегу. Booking, Expedia и прочие Jumia — это не про Дженне. Ночлег приходится искать дедовским способом. Я заранее заботливо выписал названия и адреса всех ночлежек и кафе в городе. Показал список местному парню, он ткнул в половину пунктов и сказал, что все это уже закрылось. То, что работало, выглядело максимально стремно. Понятно, что если ты владелец гостиницы, в которую никто не приезжает, то ты не будешь регулярно убирать номера. Поэтому я решил не задерживаться в Дженне, а свалить до захода и попытать счастья с ночлегом в более крупном городе Мопти.

Дорога назад тоже получилась непростой. Добрался до разлившейся реки, переплыл на лодке и узнал, что транспорта к трассе уже нет. Пришлось идти пешком. Потом застопил телегу, и измученная лошадь с покрытым шрамами крупом провезла до ближайшего села, где я наконец-то вписался в автобус до развилки. Но оказалось, что развилка закрывается в 18:00. Так что уже вторую ночь подряд мне пришлось ночевать на том же самом перекрестке.

До Мопти добрался только утром. Этот большой речной порт на слиянии двух рек, Бани и Нигера, стал крайней восточной точкой моего маршрута. Первым делом я отправился к местной мечети. Она выполнена в том же стиле, что и мечеть из Дженне, и даже относится к тому же периоду. ЮНЕСКО внесла ее в предварительный список — это необходимый этап перед попаданием в основной перечень. Если в Дженне было пусто, то тут вокруг мечети бурлила жизнь: одни местные ребята спали под забором, другие сидели у входа и читали книжки, третьи что-то строили, четвертые стригли друг другу волосы. Никаких запретов на вход для немусульман не было. Зато было куда более серьезное препятствие — закрытая дверь и местные парни, которые не говорят по-французски и не могут объяснить, как попасть внутрь.

Сам город не настолько атмосферный, как Дженне. Большая часть зданий — современные. Даже рынок тут какой-то беспонтовый и блеклый. Зато я попал на местный судостроительный завод: прямо на берегу Бани — два десятка человек в ангаре собирают деревянные пироги. И чем Мали намного лучше Сенегала — тут люди совсем не против фотосъемки, а дети, наоборот, носятся за тобой толпами и просят запечатлеть их на память. С ночлегом и едой ситуация оказалась, как и в Дженне: ты ищешь место, указанное в путеводителе, и либо натыкаешься на заколоченные двери и выцветшую вывеску, либо местные объясняют тебе, что все уже давно закрылось.

В Мопти я не стал задерживаться и в тот же день поехал назад в сторону Бамако. Местные автобусы, в отличие от сет-пляс, останавливаются в каждой деревне. И в каждой деревне — и в Сенегале, и в Мали — около остановки автобуса кучкуются торговцы едой. Как только транспорт притормаживает, они окружают его со всех сторон и предлагают купить воду в пакетах, печеньки, орешки и другую нехитрую снедь. Если автобус большой, то они просто вламываются внутрь и забегают в салон. Если нет, то засовывают руку в салон по плечо и размахивают своим товаром перед твоим лицом, никак не реагируя на твои отказы. Это очень напоминает сцену из фильмов о зомби-апокалипсисе и продолжается, пока водитель не тронется с места.

Бамако, как и положено столице, оказался огромным шумным городом. То тут, то там на перекрестках стоят топорно сделанные скульптуры: от идеологически наполненных памятников Манделе и монументов погибшим палестинским детям до чисто декоративных статуй животных и фигур, оставшихся еще с чемпионата Африки по футболу, который прошел тут 17 лет назад. Основной пассажирский транспорт — убитые микроавтобусы. Некоторые из этих машин изначально были грузовыми, но потом их владельцы прорезали в стенках окна и расставили внутри салона сиденья для пассажиров. Дверей в таких маршрутках обычно нет. Иногда вместо нее просто висит цепь, а иногда ее функции выполняет мальчик-кондуктор, едущий на подножке.

В городе очень много мотоциклистов, потому что двухколесный транспорт намного дешевле и удобнее, учитывая жуткий местный трафик. На основных дорогах у мотоциклистов есть даже собственная выделенная полоса. И бензин в Мали часто продается в бутылках — прямо как в мотоциклированной Юго-Восточной Азии.

Апофеоз столичных пробок — это огромный рынок в центре города, который растекся на несколько квадратных километров. Тут столько людей, что даже передвигаться пешком бывает тяжело, а через эту толпу еще прутся маршрутки и автомобили с мотоциклами.

Самая крутая часть — это прилавки с фетишами, которые продаются прямо у главной мечети. Тут предлагают части животных: черепа, кости, перья, шкуры. Их используют для изготовления лекарств в традиционной медицине. В Западной, Субсахарской Африке есть люди марабу — это довольно широкий термин, и, кроме аиста, прославленного Ирвином Уэлшем и рэпером ATL, этим словом тут называют мусульманских авторитетов и знахарей. Правда, в Западной Африке не всегда можно провести границу между шаманом и богословом. Ислам здесь часто смешивается с местными верованиями, и, как и на Руси, люди умудряются одновременно верить и в древнюю священную авраамическую книгу, и в ритуалы типа плюнь через плечо и постучи по дереву.

Когда человек болеет и по каким-то причинам не идет к врачу в больницу, он идет к марабу. Марабу дает список ингредиентов для снадобья, и больной отправляется за ними на рынок. Такая практика распространена не только в Мали, но и в соседних странах. Соответственно, подобные рынки там тоже есть. В Дакаре алчные торговцы уже поняли, что белые туристы любят фотографировать сушеные тушки и требуют деньги за съемку прилавков. А в Мали все очень приятно и дружелюбно, и даже удается перекинуться с продавцом парой слов.

Далее Паша отправился в Мавританию и заболел там малярией. Ждите следующую серию на следующей неделе